Мариса де лос Сантос - Когда приходит любовь
Клэр посмотрела на длинные руки Тео, потом в его зеленые глаза. Она без раздумий доверилась ему с первой минуты, как его увидела. И хотя она привыкла сначала все тщательно обдумывать, а потом что-то предпринимать, она не расстраивалась, что не понимает, почему так доверяет Тео.
— Я тебе доверяю, — сказала она.
— Тогда вот что я думаю. Ты — хороший человек. Сделана из хорошего материала. Это факт. Олли бы сказала, что это заложено в твоих клетках, встроено в ДНК, вот как, например, твои карие глаза. Но откуда бы это ни взялось, ты хороший человечек. — Клэр сосредоточилась на его словах, изо всех сил стараясь запомнить их и огорчаясь, что они не твердые предметы, которые она могла бы хранить и повсюду носить с собой.
— Я не хочу сказать, что ты, как и все мы, не можешь ошибаться. Но тебе везет больше, чем всем нам, потому что если ты делаешь то, что чувствуем все мы, у тебя все получается. И забудь о зле. Ему пути нет.
Клэр сидела под грудой пальто рядом с большими, сверкающими прямоугольниками зеркал под мягким светом магазинных ламп, и ей казалось, что от нее самой тоже исходит свет. Клэр казалось, что благодарность к Тео заставляет ее кожу светиться.
— Спасибо, — сказала она наконец, надеясь, что он поймет, как много ей хочется сказать этим словом.
Тео улыбнулся и начал подниматься, но Клэр схватила его за рукав, поразившись мягкости ткани. Тео снова сел.
— Знаешь что? — спросила она почти шепотом. Потом откашлялась. — Он меня не любил.
Это была не жалоба, а констатация факта. Ей просто было важно сказать об этом вслух. Она ждала, что Тео будет спорить, хотя он знает — она права. Но он только сказал:
— Тогда он много потерял.
Клэр снова коснулась рукава Тео:
— Мне вот это нравится.
Тео взглянул на пальто и заметил:
— Не кусается. Грязь на нем не будет видна. И Корнелия, эта маленькая мартышка, от меня отстанет. — Он улыбнулся. — Покупаем!
В тот вечер после ужина Клэр отправилась в спальню Корнелии, чтобы записать в свой блокнот слова Тео о том, что она хороший человечек. Очень важно было записать все правильно, а еще — описать его голос и не забыть о чувстве, которое охватило ее, когда он говорил, и после того, как он говорил. Надо было уловить нюансы этого чувства. Она подумала о слове «уловить». Оно делало писателя настоящим охотником. Это значит, что истории разбрелись по миру, а задача писателя поймать их. За исключением, разумеется, того, что писатель никогда не убивал добычу, не делал из нее чучело и не вешал на стену. Истории оставались живыми. Она скептически отнеслась к этим своим мыслям, но все-таки была довольна, что думала об этом.
Когда она услышала, что Тео и Корнелия вышли из кухни и перешли в гостиную, она отложила блокнот и подошла к дверям, чтобы подслушать.
— Я уволила нашего друга Ллойда, — сообщила Корнелия, плюхаясь на диван.
— Да? — удивился Тео. Клэр не видела его лица, но голос звучал странно, настороженно.
— Он не внушал мне доверия. А тебе?
— Не особенно. Но Мартин очень беспокоился, чтобы ничего не вышло наружу, чтобы ее друзья и соседи не узнали, что происходит. Может быть, надо было немного отпустить поводок у Ллойда?
Корнелия села, внезапно возмутившись.
— Как ты не видишь? Длинный поводок нам сейчас меньше всего нужен. Сейчас важнее всего осмотрительность. — Она говорила низким, напряженным голосом.
— Корнелия… — осторожно начал Тео.
— Вивиана путешествует. Клэр остается со мной до ее возвращения. Вот наша история. Она пока срабатывает. Если люди начнут догадываться о том, что происходит на самом деле… Подумай об этом, Тео.
Клэр прижалась к двери. Ей хотелось услышать, что скажет Тео.
— Корнелия, может быть, уже пора обратиться в полицию? — По спине Клэр побежали мурашки.
— Нет, — возразила Корнелия. — Нет, нет и нет. Как ты можешь такое предлагать?
Клэр тоже не понимала, как он может. Тео ничего не сказал.
— Тео, мы сидим здесь и обсуждаем жизнь Клэр. Решаем ее судьбу, как те толстые старухи с нитками и ножницами.
Клэр понятия не имела, что это может значить. Толстые старухи?
— Толстые старухи? — удивился Тео.
— В моем представлении они толстые. Забудь. Я хотела сказать — давай позовем Клэр. Прямо сейчас.
Клэр вспомнила, как Тео сказал, что ее сделали из хорошего материала. Разве это хорошо — подслушивать, когда люди о тебе говорят? Она глубоко вздохнула и вышла из спальни. Тео и Корнелия уставились на нее.
— Я шпионила. Нет, не шпионила, а подслушивала ваш разговор. Наверное, это и есть — шпионить. — Она помолчала, чувствуя, как пульсирует в висках кровь. — Простите. Я боялась, что не буду знать, что происходит.
— Ну конечно, — мягко сказала Корнелия. — Мы и сами хотели тебя позвать. Думаю, мы тоже боялись сказать что-то, что тебе трудно будет понять.
Клэр подошла к дивану и провела рукой по вышитой шали, накинутой на его спинку. Ей не хотелось садиться на такую красивую вещь, сначала хотя бы до нее не дотронувшись.
Корнелия встала и одним резким движением сдернула шаль с дивана; она развернулась в воздухе, как огромная бабочка, и опустилась на плечи Клэр.
— Ты нас простишь? — спросила Корнелия. Клэр не знала, что ответить, ей было непонятно, за что ей надо было простить Корнелию и Тео. Она только кивнула, затем села на диван и подобрала под себя ноги. Корнелия улыбнулась и последовала ее примеру.
— Тео думает, что нам следует связаться с полицией. Чтобы они помогли отыскать твою маму.
— Я не хочу полицию, — твердо сказала Клэр. Ей не понравилось, как она это сказала — как маленький ребенок, который топает ножкой и устраивает истерику. Но она была против полиции. От одной мысли об этом ей становилось плохо.
— Тео? — обратилась к другу Корнелия. Тео покраснел и смущенно поерзал в кресле.
— Насколько я могу судить, — начал он, — полиция должна помогать семьям. Помогать людям держаться вместе. Когда они найдут твою маму, они помогут ей, и она будет заботиться о тебе, как она всегда это делала.
— Я хочу, чтобы она была такой, как всегда. Но я не… — Клэр заколебалась, — но я не хочу снова жить так, как я жила, когда она заболела. Но…
Она перевела взгляд с Корнелии на Тео.
— Но если вы позвоните в полицию, я смогу остаться у Корнелии, пока они ее разыскивают? Я смогу жить здесь, пока они будут помогать ей выздороветь?
Корнелия взяла руку Клэр и сжала ее. Клэр увидела в ее глазах слезы.
— Возможно, — ответил Тео. — Мне кажется, они разрешают детям оставаться с людьми, которых они знают.
— Возможно, да, возможно, и нет, — уныло заметила Клэр. — Верно? — Она представила себе Анну Ширли в сиротском приюте и злую женщину, у которой она жила, прежде чем попасть в приют. Там во дворе росло печальное дерево, и единственными друзьями Анны были воображаемые девочки.
