Луиза Бэгшоу - Карьеристки
И на работе Топаз стала другая. Сперва осторожно, не спеша, она входила в роль редактора «Герлфренд», как входят в воду, вежливо держалась с сотрудниками, но поняв, что все ее идеи — и по макету, и по содержанию — удачны, работают, Топаз начала меняться. Она не обращала внимания на предложения прежних редакторов отдела очерков, сама колдовала над макетом и даже повышала голос на сотрудников.
Естественно, это вызвало гнев. Да кто она такая, эта итальянская девчонка двадцати с небольшим? Да что она себе думает, с чего решила учить их, как делать журнал? С помощью ярких тряпок и любовника из членов правления сорвала куш и теперь воображает, что она незаменима. Возмущению, казалось, нет предела, как, впрочем, и тиражу журнала. Топаз впервые почувствовала власть и стояла на своем; если кто-то бросал вызов ее авторитету, ее безграничной власти, увольняла несогласного. Через три месяца Топаз вообще начала расставаться с людьми и заменять их молодыми талантливыми журналистами и фотографами. Топаз Росси собиралась сделать «Герлфренд» лучшим журналом, и когда сотрудники называли ее крикливой итальянской сукой, она только пожимала плечами.
«А мне плевать!» — Вот ее отношение.
Но никто и не вмешивался. Топаз продавала журнал, у нее шла реклама, расходы продолжали снижаться. Кстати, это ее идея использовать для обложки подростков. И с той минуты, как она уселась в редакторском кабинете, «Герлфренд» больше никогда не нанимал супермоделей.
— Они слишком дороги. Слишком тощие, известные, они дурно влияют на американских девочек-подростков, — заявила она на совещании редакторов. — На читательниц «Герлфренд», таких, как Жаннет Рено, Нэнси Керриган и Вайнона Райдер.
Натан вспомнил сейчас, какую гордость и какое вожделение испытал он, глядя на Топаз в темно-зеленом платье от Джанфранко Ферре. С простотой платья контрастировала связка блестящих стеклянных браслетов от Батлер и Уилсон. Джо Голдштейн потом заметил Натану, очевидно, забыв об их отношениях, что Топаз пользуется своей красотой как оружием агрессии.
— И мы никогда больше не опубликуем рекламу с Кейт Мосс, — продолжала Топаз и, на случай, если кто-то захочет возразить, добавила: — Отсутствие аппетита уже никого не привлекает.
После этих слов все присутствующие мужчины обшаривали глазами ее невероятные формы, пока Натан не поспешил поблагодарить ее за выступление и не пригласил на сцену Ричарда Гибсона из «Уайтлайта».
Розен ерзал в кресле, чувствуя, как гнев снова растворяется и его сменяют первые признаки желания. В «Америкэн мэгэзинз» любой мужчина отдал бы месячную зарплату, чтобы поменяться с ним местами хоть на пять минут, это уж точно. Но Топаз принадлежала ему, хотела его, более того, неустанно его преследовала. И это льстило.
К тому же он уже прошел достаточный курс терапии, многое увидел и понял — откуда практичность, жажда выделиться и агрессивность. Топаз нервничала и боялась. Классическая реакция. Она пыталась скрыть свою незащищенность, свой страх перед настоящей агрессией за Версаче. Хуже всего у нее обстояли дела с Джо Голдштейном. Боже, эти двое стали такими яростными соперниками, почти до смешного. Непрекращающийся напор, и оба — ни шагу навстречу друг другу.
А эти слишком кричащие платья? С ними проще — нельзя сказать, что она в них плохо выглядела: такая девушка, как Топаз Росси, во всем хороша, но прежде она одевалась намного скромнее, не так ярко, броско. Натан мог точно сказать, с какого именно момента все началось — с бала у Элизабет Мартин. Когда Топаз надела платье от Шанель, а Ровена Гордон из музыкальной компании появилась в вечернем туалете со сверкающими рубиновыми серьгами.
Объяснима и ее ярость к «Атомик масс», рванувшей к звездам. Да, она испытала боль в то утро, сильнейшую боль, когда он пригрозил, что порвет с ней.
Топаз Росси отверг отец, предала лучшая подруга. Неудивительно поэтому, что бедный ребенок ранен. И он, Натан Розен, не должен забывать об этом.
Розен поднял телефонную трубку в машине и набрал номер Мелленика, самого дорогого флориста на 5-й авеню. К черту дела. К черту Мэта Гуверса. Топаз его девочка, и он счастлив с ней. Все еще.
— Если хочешь, займись ими.
— Не могу, Джош. У меня нет на это санкционированных денег, — дрожа, сказала Ровена.
Отопление в офисе «Лютер рекордс» испускало дух, она чувствовала, ее американская карьера — тоже. «Как я могла оказаться такой неумелой? — думала Ровена. — Сперва не могла найти группу. Потом, когда ее нашла, стала как больная от всяких волнений. А сейчас из-за отсутствия хорошего бухгалтера не могу подписать контракт».
Ровена чувствовала — она ни на что не годится. Может быть, правда, она только способна отличить талантливую группу от неталантливой? И все? Очевидно, для ведения дел даже такой маленькой компании, как «Лютер рекордс», надо обладать чем-то большим.
— Деньги, которые мне были выделены, ушли на аренду помещения, на содержание помощника и… И у меня ничего не будет, пока не пойдет финансирование от продажи.
— Так ты должна была все это уже провернуть, Ровена.
Она молчала.
— Мне, конечно, стоило догадаться, это не светский звонок. Ну ладно, Гордон, я посмотрю, что смогу сделать.
Босс вздохнул, и она услышала скрип пера — Джош что-то записывал.
— Ганс Бауэр был категорически против твоего назначения с самого начала, ты же знаешь. И ему очень не понравится, если я примусь настаивать на дополнительных деньгах для тебя.
— Если мы хотим получить «Велосити», надо торопиться, — сказала она. — Они недолго останутся незамеченными.
— Черт побери! Я и так стараюсь как можно скорее! — прорычал Оберман. — Только смотри не упусти их. Я не хочу, чтобы ты из меня сделала дурака.
— Я добуду их, — пообещала Ровена. — Вы просто достаньте денег.
Он хмыкнул.
— Кстати, я видел пленку с программой Опры. Довольно забавно. Ты устроила?
— Нет, это был сюрприз, — ответила Ровена, улыбаясь.
Молодец Джо, хорошая работа. Пусть Топаз посмотрит, к чему приводят ее попытки мстить. Из того немногого, что Ровене известно о мире журналистики, она не сомневалась — бывшей подруге не поздоровится. Наглая сука, подумала англичанка, Топаз всегда рада на ком-нибудь сорваться.
— Та самая девица, да? Она причина твоих проблем?
Ровена слегка подтянулась в своей обшарпанной комнате. Она достаточно закалилась в борьбе в Манхэттене, но вдруг ощутила и другое — к ней вернулось ощущение классового превосходства.
— Нет, она ничто. Топаз Росси — самая малая из проблем, — презрительно заявила она.
