Валентина Седлова - Просто Лиза
Помер, — говорит она председателю, — твой выродок.
И кулечек ему протягивает. А там младенчик задохнувшийся. И неясно: то ли сам по себе задохнулся, а то ли безумная мамаша ему помогла.
Председатель с этим кулечком в деревню вернулся. За одну ночь седой, как лунь стал. Ребенка схоронил, из председателей ушел и уехал из деревни. Больше о нем никто и не слышал. Разные слухи ходили. То ли на Север подался в шахтеры, то ли в Сибирь на лесосплав. В общем, сгинул человек.
Тут Анфисина семья и решила, что Прасковья и так на белом свете зажилась, пора ее к праотцам отправить. Пошли на хутор, а Прасковья их выстрелами от избы отгоняет. Видать, у председателя ружье выпросила, либо стащила. Пытались ночью ее подкараулить — безрезультатно. Словно нюх у чертовой бабы. И даже в темноте по кустам будь здоров палит, едва ушли.
Так и бросили они эту затею. Прокляли бабу и словно отрезали. А потом тоже из этой деревни уехали, чтоб несчастье свое побыстрее забыть.
После того в деревне вдруг старший брат Прасковьи объявился. Оказывается, не погиб он на войне. Долго в госпитале лежал, потом женился на одной эвакуированной, городской. Как только быт в своей семье наладил, приехал сестренку проведать. А тут такое! Земляки ему все с подробностями рассказали, даже с теми, каких у этой истории отродясь не было. Ну, отправился на хутор, поговорил с сестрой. Только Прасковья наотрез отказалась с ним ехать, хоть он и предлагал. Уперлась из чистого упрямства: раз судьба меня счастья лишила, значит, здесь жить буду, всем назло. Ну, брат ей немного денег оставил, сколько у самого в карманах звенело, вернулся в деревню и попросил, чтобы сеструху его не обижали, когда она в магазин приходить будет. Уехал.
С той поры Прасковья раз в месяц появлялась в поселке. Закупала соли, хлеба, еще чего-то по мелочам, и вновь на своем хуторе, как в норе скрывалась. Со временем появились у нее и любовники. Всегда такие люди находятся, которых на испорченное тянет, словно на мед. Ну, она с ними не церемонилась, обирала до копейки, пока у мужика ума не хватало бросить ее, а потом за следующего бралась и потрошила. Если брат приезжал — и его без денег оставляла. Так и жила, обозленная на весь белый свет, стареющая и никому не нужная…
* * *—…Слушай, кошмар-то какой! И что, вот так всю жизнь и прожила рядом с деревней, в которой каждая собака знает, что она убийца? — ужаснулась Светлана, когда Сергей закончил пересказ истории про безумную старуху.
— Так и прожила. Да и опять же: это раньше все знали, кто она такая. С той поры полвека прошло, в деревне много чего изменилось. Кто-то уехал, кто-то умер. Большинство жителей уж и не помнят эту историю, или относят в разряд легенд и прочих местных страшилок. А если Прасковью на улице встречают, то считают кем-то вроде дерева на обочине: всегда тут росло, а откуда взялось — не важно.
— Знаешь, я только вот одного не пойму: откуда у нее боеприпасы? Ну, порох там, дробь? Или это всегда запросто в магазине продавалось?
— Может, и продавалось. Не забывай, что среди деревенских охотников много. У каждого второго, если не первого, ружье имеется. Если старухе напрямую и не продают ничего, то уж выменять у какого-нибудь охотника — не велика проблема.
— И все равно страшно, — поежилась Светлана.
— Ты лучше мне вот что, скажи, дурашка, — потрепал ее по носу Сергей. — Ты чего под выстрел-то полезла? Я ж и подумать ничего не успел, а ты тут как тут, мою дробь на себя приняла.
— Да и не знаю даже, — как-то виновато улыбнулась Светлана. — Просто вдруг поняла, что эта ведьма сейчас выстрелит, и тебя у меня больше не будет. А дальше ноги сами понесли…
— Понятно. Значит, это ноги во всем виноваты?
— Ага!
— Глупыш ты мой родной! Ты бы знала, как я себя, дурака, казнил за то, что тебя не послушался, поперся к этой ненормальной. Несу тебя по лесу и понимаю: ближе-то тебя у меня и нет никого. Только Маринка. И тут представил, что тебя не стало…
— И как тебе было в роли вдовца? — подколола мужа Светлана, с жадным вниманием ловящая его слова.
— Просто ужасно, — поморщился Сергей. — Меня аж затрясло. Можешь смеяться, как подумал, что если поздно тебя принесу, ты погибнешь, так припустил, и ходу, ходу. Так и добежал до деревни. До сих пор спина от этой гонки ноет. И ноги тоже.
— Так что, разводиться уже передумал?
— Слушай, ты чего-то путаешь. Никто про развод и не заикался ни разу, — совершенно искренне возмутился Сергей, напрочь забыв вчерашнюю ссору с женой.
— Ну, не заикался, и хорошо, — примирительно заметила она.
— Знаешь, я всю ночь сидел возле тебя, думал. О многом думал. О нас, о том, как мы живем. В общем, я принял одно решение и хочу, чтобы ты о нем знала.
— Какое же?
— Я ухожу с работы. Ты права: ночные смены не для семейного человека. Боюсь, приду как-нибудь домой, а дочка наша уже жениха привела. А я и не заметил, как она выросла.
— И куда пойдешь?
— Для начала дома поработаю за компьютером. Правда, должен предупредить, нам с тобой первое время будет трудно, не без этого.
— Подожди, — мягко остановила мужа Светлана, — ты собираешься сменить профессию, да?
— Ну, можно и так сказать. Ты ж должна помнить: я был неплохим художником, в охранники только из-за стабильности пошел. Как же: зарплата каждый месяц, форма, горячее питание. А внутри все бунтует: не мое это. Не могу больше в цепных псах ходить, рисовать хочу. Без заказов, думаю, не останусь: ребята знакомые то и дело пытаются мне какую-нибудь халтуру подбросить. Если получится, через годик-другой свое дизайнерское бюро открою.
— Ты начни хотя бы, а там посмотришь. А то уже сразу планы Наполеоновские строить начал, — ласково урезонила Светлана мужа.
— Так как же без этого? Чем выше ставишь себе планку, тем круче поднимешься. Даже если до планки и не достанешь в конечном итоге.
— Сереж, я вот только одного не пойму: чтобы ты, наконец, сказал все это, требовалось отправить меня в больницу?
Сергей понурил голову.
— Ладно. Все в порядке. Это я так, по старой памяти на тебя набросилась. И вообще: давай с тобой условимся: больше никаких ссор! Ну, сколько можно друг друга изводить?
— Целиком и полностью поддерживаю. Хотя, боюсь, это нереально. Чтоб мы с тобою и не поцапались из-за какой-нибудь мелочи, это уже фантастика.
— Но все равно попробуем.
— Конечно, — улыбнулся Сергей.
— Слушай, а в милицию ты уже обратился? — вдруг обеспокоилась Светлана.
— Когда бы я успел? Целую ночь у тебя просидел. Сначала ждал, пока прооперируют, а потом пока проснешься. Спасибо вот врачу, разрешил к тебе пройти, не выгнал в коридор.
— А как же девушка эта, которую Прасковья за свою внучку выдает? Ее же надо оттуда вызволить, и чем быстрее, тем лучше. Бр-р, не хотела бы я сейчас оказаться на ее месте. Сережа, ну чего ты сидишь? Давай, иди в милицию, помоги ей.
![Джейн Остен - Чувство и чувствительность [Разум и чувство]](/uploads/posts/books/136075/136075.jpg)
