Эмма Чейз - Все закручено
Менталитет уличной стаи. Вам надо учиться с раннего возраста, как не быть слабым звеном. Это их сжирают. Заживо.
— Раз уж ты не одобряешь мои варианты, что предложишь сам? — спрашивает она.
Я смотрю на сонное личико нашего сына. На его идеальные губки, его длинные черные ресницы.
— Майкл.
— Не-а. В третьем классе Майкл Роллинс блеванул на мои ботинки. И как только я слышу это имя, я тут же вспоминаю об изрыганных хот-догах.
Справедливо. Пробую снова.
— Джеймс. Не Джим или Джимми — и уж точно не такая хрень, как Джейми. А просто Джеймс.
Кейт приподнимает брови. И пробует имя на языке.
— Джеймс. Джеймс. Мне нравится.
— Да?
Она опять смотрит вниз на малыша.
— Да. Пусть будет Джеймс.
Я лезу в свой задний карман и вытаскиваю оттуда свернутый листок бумаги.
— Здорово. Теперь фамилия.
Кейт смущена.
— Фамилия?
Мы обсуждали насчет Брукс, как второго имени. Но давайте будем честны — единственные, кто пользуются своим вторым именем — это серийные убийцы и обозленные родители. Так что я придумал кое-что получше.
Я положил развернутую бумажку на колени Кейт.
Взгляни.
БРУКС-ЭВАНС
Она поднимает взгляд, ее глаза широко раскрыты от удивления.
— Ты хочешь сделать двойную фамилию?
Я довольно старомоден. Я считаю, что женщины должны брать фамилию своих мужей. Конечно, это относится к тому, что женщина — это чья-то собственность. И нет, я с этим не согласен. В будущем, когда появится какой-нибудь оболтус, и скажет, что ему принадлежит моя племянница — я куплю ему лопату.
Чтобы он смог вырыть себе могилу, перед тем, как я его туда зарою.
Но технически говоря, Кейт последняя из Брукс. Имена в честь кого-то больше не значат так много, но у меня такое чувство, что это много значит для нее.
— Ну… он же наш. И ты проделал большую работу. Должна получить свою половину.
Ее взгляд смягчается, и она мне напоминает:
— Ты же ненавидишь делиться, Дрю.
Я заправляю выбившуюся прядь волос ей за ухо.
— Ради тебя, я рад сделать исключение.
Плюс, я возлагаю надежды, что в скором времени, фамилия Кейт будет совпадать с фамилией нашего сына.
Конечно, Кейт заслуживает самого лучшего предложения в мире — а на самое лучшее требуется время.
Планирование.
Я над этим уже работаю. По субботам я беру уроки управления воздушным шаром, когда она думает, что я играю с парнями в мяч. Потому что я планирую взять Кейт на одну частную прогулку на воздушном шаре в Долину Хадсон. Там нас будет ждать изысканный пикник, когда мы приземлимся. И вот где я предложу ей руку и сердце.
Таким образом — если вдруг Кейт мне откажет — у меня будет абсолютно уединенное место, где я смогу уговаривать ее до тех пор, пока не передумает.
Гениально, правда?
Поблизости нас будет ждать лимузин — но не слишком близко — чтобы увезти нас обратно домой, где мы будем сидеть на заднем сиденье и где мы сможем расслабиться по пути. И заняться лимо-сексом, конечно. Никогда не упускайте возможность заняться сексом в лимузине — это всегда так весело.
Глаза Кейт блестят от слез. От счастливых слез.
— Мне нравится. Джеймс Брукс-Эванс. Звучит отлично. Спасибо тебе.
Я наклоняюсь вперед и целую нашего сына в лобик. А потом целую в губы его мать.
— Ты все неправильно поняла, дорогая. Это я должен говорить спасибо.
Она с нежностью смотрит на Джеймса. И голосом, который может заставить ангела позеленеть от злости, она начинает петь.
Есть песня, которую поют, когда отправляются в путь
Песня, которую поют, когда едут к морю
Песня, которую поют о своем доме в небе
Может быть, ты сможешь в это поверить, если это поможет тебе уснуть
Но я не против просто спеть
Сладких снов вам, леди лунного света
Баю-бай сладенький мальчик Джеймс
Я выбираю темно-зеленые и голубые цвета
Не подведи меня в моих снах
И баю-бай сладенький мальчик Джеймс
В своей жизни мужчина может плакать всего несколько раз, не выглядя при этом полным дураком.
Это вот как раз один из них.
Когда Кейт заканчивает, я прочищаю горло. И вытираю влажные глаза. Потом забираюсь на кровать рядом с ней.
Я уверен, что в больнице это запрещено, и готов признать, что некоторые медбратья выглядят чертовски грозно.
Но, да ладно — они ж все-таки медбратья.
Кейт поворачивается ко мне, и теперь Джеймс оказывается между нами. Кладу руку на бедро Кейт, обнимая их обоих.
Глаза Кейт бархатно теплые.
— Дрю?
— Ммм?
— Думаешь, у нас всегда так будет?
Я ей слегка улыбаюсь.
— Конечно, нет.
А потом я прикасаюсь к ее лицу — на то, что я планирую смотреть каждое утро и каждую ночь, пока не появится смерть, чтобы уволочь меня.
— У нас просто будет лучше и лучше.
* * *Ну, вот и все.
Как вам для чертовски счастливого конца, а? Или начала… думаю… зависит от того, с какой стороны на это посмотреть.
В любом случае, настало время рассыпать жемчужины мудрости.
Совет.
Но судя по событиям последнего года, становится вполне очевидно, что я не знаю нихрена, о чем говорю. Не думаю, что вам следует прислушиваться к тому, чего я тут наговорил.
Все еще хотите, чтобы я попробовал?
Ладно. Но не говорите, что я вас не предупреждал.
Значит, вот:
Номер один — люди не меняются. Чудес не бывает. Нет волшебной таблетки.
Что вы видите — это то, что вы получаете. Конечно, некоторые привычки можно подправить. Приструнить. Как, например, моя склонность делать поспешные выводы. Сама идея того, чтобы считать, что я все знаю — при этом, сначала не сверяясь с Кейт — сейчас меня от этого тошнит.
Но другие черты характера, они прилипли.
Мое чувство собственности, упрямство Кейт, наш коллективный дух соперничества — они являются большей частью того, кто мы есть, чтобы их искоренить.
Это как… целлюлит. Вы, дамы, можете весь день провести в спа, обертываясь грязью и морскими водорослями. Можете выкинуть целое состояние на всякие кремы и скрабы. Но в конце дня, та морщинистая рябая кожа все равно будет на месте.
Простите, что приходится вам это говорить, что есть — то есть.
Но если вы кого-то любите, действительно любите, вы воспринимаете его таким, какой он есть.
Вы хотите полный пакет — целлюлитная задница и все такое.
Номер два — жизнь не совершенна. Или предсказуема. Не ждите от нее такого.
