Диана Чемберлен - Любимые дети, или Моя чужая семья
– Верно. Это правило номер один. Правило номер два – всегда относиться к девушке с уважением. Это означает, что ты не проговоришься посторонним людям, что вы с ней занимались сексом.
– Это личное?
– Очень личное.
– Но тебе же я сказал, и ты ответил, что гордишься мной из-за этого.
– Я имел в виду – не проговориться своим друзьям.
– Вроде Макса?
– Особенно Максу.
– Но он рассказывает о том, что делает со своими подружками.
– И ты считаешь, что он их уважает?
– Не знаю. Когда он с ними, меня там не бывает.
– Нет, я имею в виду, когда рассказывает тебе о том, что происходит между ним и подружками. Это неуважение.
– О!
Наконец-то я понял.
– Верно. Поэтому я не скажу Максу.
– И другим друзьям. Это между тобой и Кимми.
– Угу. Можно мне теперь получить презерватив?
Дядя Маркус покачал головой.
– Я еще не закончил, – отрезал он.
– Ладно.
У него куча правил.
– Ты любишь Кимми? – спросил он, такой серьезный.
– Больше всего на свете.
Он кивнул:
– Тогда есть еще одно правило. Если она скажет «нет» и не захочет сделать это, не дави на нее.
– Я никогда не буду давить на нее.
Я даже удивился, что он посчитал меня способным на это.
– Я имел в виду, не пытайся ее уговорить. Когда девушка говорит «нет», значит, нет. Ты останавливаешься. Даже если не хочешь. Даже если придется встать, пойти в ванную и….
– И подрочить, – докончил я.
Он рассмеялся и забавно скривил рот:
– Ты знаешь об этом больше, чем я предполагал.
– И Кимми тоже. Мы оба знаем, как это делать.
После кино мы с Кимми много говорили об этом. Я не мог дождаться, когда увижу ее снова, и не на какой-то дурацкой тренировке по плаванию, когда вокруг столько людей.
– Мы ни разу этого не делали. Ни она, ни я.
Дядя Маркус потер лицо ладонью.
– Это сильное желание, верно? – спросил он, словно ничего об этом не знал.
Я кивнул.
– Помнишь, в прошлом году мы говорили о еще одном сильном желании? Которое часто возникало у тебя?
Я покачал головой.
– Ударить человека.
– О да. Когда меня обзывают.
– Верно. И какое есть для этого правило?
– Остановиться, подумать и действовать. Только теперь это стало атомным.
Он свел брови:
– Что ты имеешь в виду?
Значит, «атомный» – неправильное слово.
– Ты знаешь. Когда не нужно повторять, какие шаги сделать.
– Автоматическим?
– Да, – улыбнулся я.
– Молодец, Энди. Но, раз дело доходит до секса, я хочу, чтобы ты снова вернулся к правилам. Когда захочешь… приблизиться к Кимми, сначала остановись и подумай.
– О чем?
– Прежде всего, о безопасности. О том, что иногда лучше подождать.
– Чего? – Я окончательно смешался.
Он долго-долго выдыхал воздух.
– Слишком много правил, верно?
Я кивнул.
– Только повтори мне самые важные.
Мне нужен был лишь презерватив, но я знал, что он не даст мне презерватив, пока я не повторю правила.
– Всегда пользоваться презервативом.
Я глянул в потолок, вспоминая.
– Не давить на нее, если она скажет «нет». Вместо этого дрочить. Не говорить другим людям.
Я взглянул на него. Он улыбался.
– Ну как?
– Здорово, Энди. Сегодня я принесу тебе презервативы, договорились?
34. КитЛорел позвонила мне дня через два после того, как в трейлер приходил частный детектив.
– Я говорила с Мистером Джонсоном, – сообщила она, – и он встревожен тем, что тебе приходят счета за коммунальные услуги, которые ты не можешь оплатить.
Черт бы побрал Мистера Джонсона! Он спрашивал меня насчет счетов, которые продолжали накапливаться, но какое у него право доносить об этом Лорел? Может, потому что она платит ему и хочет знать обо мне все?
– Какое вам дело? – буркнул я.
– Позволь мне о них позаботиться.
– Не-а.
– Кит, пожалуйста, не позволяй гордости встать на пути людей, которые хотят тебе помочь.
Я бы бросил трубку, если бы не знал, что она права. Мне нужна помощь, если я собираюсь оставаться в трейлере. Пока что прибыли счета за телефон и электричество, а также те счета от докторов, которые не покрывала страховка. Я знал, где ма держала чеки, и подумывал подделать ее подпись, но в банке знали, что она пропала и для меня дело кончится плохо. Мне не нужен телефон, пока есть мобильник. И я до самой зимы мог обойтись без электричества, но зимой оно определенно понадобится. Жаль, что Дон позволила Фрэнки перебраться к ней. Я мог вынести жизнь с Дон, но теперь об этом не могло быть и речи.
– Если тебе так будет легче, я воспользуюсь деньгами за моральный ущерб, – предложила Лорел. – Вместо того чтобы автоматически перечислять эти деньги на банковский счет твоей мамы, я буду оплачивать все счета.
«Хорошо», – подумал я.
– Мне не нужен телефон. Только мобильник, – сказал я вслух.
– Но частный детектив сказал, что тебе необходим стационарный. На случай, если кто-то попытается связаться с тобой насчет твоей матери.
Как бы я хотел, чтобы кто-то попытался связаться со мной! Похититель. Шантажист. Сама мать. Лишь бы не школа и не социальная служба. Хорошо бы, чтоб телефон зазвонил.
Днем я решил поехать к Джен. Я не позвонил заранее, и, полагаю, было не совсем вежливо врываться без предупреждения. Но я чувствовал, что мы стали очень близки и она не будет возражать.
Когда я постучал, мне никто не ответил. Поэтому я обошел коттедж и увидел Джен. Она сидела на берегу, спиной ко мне, и, хотя небо было мрачным и облачным, надела соломенную шляпу и мешковатый коричневато-желтый свитер.
– Привет! – окликнул я, подходя к ней. Начинался шторм, и она, похоже, не слышала меня. – Привет! – снова крикнул я, когда оказался совсем рядом.
Она неожиданно вскочила и прижала руку к груди.
– Ты напугал меня!
– Прости, – улыбнулся я и потянулся к ней, но она увернулась.
– Не делай этого больше, – велела она. – Не подкрадывайся ко мне!
– Ладно.
Я поднял руки, словно показывая ей, что безоружен.
– Я же сказал, прости!
– Все нормально.
Она снова плюхнулась на песок.
– Не хотела принимать все так близко к сердцу.
Я сел рядом.
– Хочешь, чтобы я ушел?
Она покачала головой. Только сейчас я заметил, что у нее красные глаза и влажные щеки. Я застал ее плачущей.
– Что случилось?
– Ничего, – буркнула она.
– Почему же ты плачешь?
Она ответила не сразу. И, наконец, улыбнулась.
– Знаешь, как бывает с девочками. ПМС и тому подобное. Любая мелочь может нас расстроить.
Она показала на стайку пеликанов, низко летавших над серыми неспокойными волнами.
– Возьми хоть пеликанов. Видишь того, что в самом конце? Почему он именно там? Болен или просто неповоротлив? А может, у пеликанов есть какой-то строевой порядок? Он всегда должен быть последним?
