Екатерина Риз - Такое вот кино (СИ)
- Обошли стороной медицинский институт?
- Не обошёл, - признался Емельянов с некоторым смущением. - По образованию я врач-аллерголог. - Он рассмеялся, а я уставилась на него в полном шоке. Сашка мой взгляд перехватил и вскинул брови. - Не смотри на меня так. Это было давно и неправда.
Дашка рядом фыркнула.
- Как посмотрю, у вас обалдеть, какие доверительные отношения.
- Душевность - куда важнее, - легко отозвался Емельянов.
Я только головой покачала, слушая его, но потом улыбнулась. Чувства были смешанные: вроде бы и стукнуть его хотелось за пустую болтовню, но с другой стороны, что-то было в его интонации для меня понятное и близкое. Я понимала его слова, его намерения, и это меня радовало. И, наверное, это было заметно со стороны, потому что родители расслабились и начали успокаиваться. А может, попросту смирились и приняли мой выбор.
- Интересный молодой человек, - шепнула мне мама, когда мы на кухню вышли.
- Правда? - позволила я себе усомниться. - Судя по тому, как папа себя вёл, чересчур интересный.
- Перестань. Он всех ваших с Дашкой кавалеров так допрашивает.
- Моих или Дашкиных? - проворчала я, заваривая чай. - У меня, кроме Вовки, и допрашивать-то некого было. А он, по понятным причинам, никакой ценности для правоохранительных органов не представлял.
- А Емельянов представляет?
У меня, признаться, рука дрогнула. Я обернулась к матери, осторожно проговорила:
- Это ты мне скажи.
Мама тут же поспешила меня успокоить.
- Я просто так спросила, ничего такого в виду не имела. Приличный молодой человек, так мне показалось, по крайней мере.
Я выдохнула.
- Ещё бы папе так показалось... Кстати, Завьялов тебе привет передавал, - ляпнула я неожиданно для самой себя.
- Серьёзно? - Я заметила, как мама усмехнулась. - Кто-то осмелел. При нашей последней встрече мне показалось, что Геннадий будет счастлив никогда меня больше не видеть и не слышать. А теперь приветы передаёт.
- Не знаю, что раньше было, а теперь он законопослушный гражданин, семьянин, и так далее по списку.
- Да, женился на дочке Филина. Я всегда знала, что он не такой идиот, каким прикидывается. Первый приспешник шефа.
- Так странно всё это слышать, - сказала я, наблюдая, как мама ловко выкладывает купленный в кондитерской пирог на большую плоскую тарелку. То, что пирог купленный, порадовало, выпечка ей никогда не удавалась, хотя она всеми силами экспериментировала, решив, после ухода с работы стать образцовой хозяйкой. А что за хозяйка, если пироги печь не умеет? Но, видимо, разочаровать дорогого гостя показалось маме неудобным, и пирог привезли из города, из любимой кондитерской.
- Почему странно?
- Кирилл Александрович... такой солидный, очень серьёзный.
- Да уж, от его серьёзности деваться некуда. - Мама протянула мне тарелку с пирогом. - Неси на стол.
Дашка встретила меня весёлым взглядом. Видимо, в моё отсутствие смогла, наконец, перетянуть внимание на себя.
- А мы снова говорим об Испании, - порадовала она. - Оказывается, твой отдых был очень познавательным.
Я насторожилась, замерла перед столом, держа в руках тарелку. Кинула быстрый взгляд на Емельянова.
- В смысле?
- Мы обсуждаем достопримечательности.
Сашка усмехнулся. А когда мы всё-таки покинули дом родителей, вышли за калитку и направились к машине, сказал:
- Твоей сестре это по наследству перешло. Правильно говорят: гены пальцем не раздавишь. Ей бы дознавателем работать.
Я расстроено вздохнула.
- Что она говорила, пока меня не было?
- Её очень интересовали детали нашего отдыха.
- Вот ведь зараза.
- Да, похоже, она догадывается, что мы помимо спальни посещали только клубы.
- По себе, наверное, судит.
Сашка рассмеялся.
- Теперь понятно, кто из вас двоих плохая девочка. Наверное, она очень хотела впечатлить твоими подвигами родителей.
- И что ты ей рассказал?
- Всё, что об Испании знал. Оказывается, не так уж и мало. - Сашка весело глянул. - Я у тебя молодец?
- Молодец, - согласилась я, правда, без улыбки. В этот момент я планировала месть младшей сестре. Очень хотелось придумать что-то коварное и невероятное.
Приехав в Яблоневку, я, наконец, поняла, насколько устала. И вроде бы, чем таким изматывающим сегодня занималась? А морально меня выдавили, будто лимон. Папа, с его подозрительным взглядом и вопросами с подковырками, Сашка, который поразил, меня в первую очередь, своей откровенностью, наверное, специально старался, и Дашка, изображающая из себя хитрую бестию. И ведь сестра свято верила в то, что ей это удаётся, всегда. А когда я пыталась донести до неё мысль о том, что она в такие моменты выглядит глупо, Дашка лишь откровеннее посмеиваться начинала. Что ж, я всегда говорила, что ум и красоту между мной и ею поделили, ей ума досталось немного, всё в длину ног ушло. А вот мне приходится труднее. И ноги не от ушей, и талия не осиная, а привычка рассуждать и всё обдумывать - явно моё. Вот и сейчас, не смотря на усталость, я ещё в машине принялась анализировать прошедший вечер. Кто что сказал, кто как посмотрел. И раз за разом в мыслях возвращалась к нелепому вопросу отца: не беременна ли я. И к Сашкиной реакции на это. А то, что он по дороге домой тоже молчал, меня отчего-то беспокоило. Я старалась украдкой, посматривать на него, почти тут же отворачивалась, но взгляд сам собой возвращался к его лицу. Довольным Емельянов не выглядел.
Как только в дом вошли, я туфли скинула, свет в гостиной зажгла, и обернулась на Сашку. Тот был задумчив, и первым делом открыл дверцу бара, достал бутылку виски. Признак плохой, но просто спросить его о том, что у него на уме, и с чего бы вдруг пропало настроение, смелости в себе не нашла.
- Выпить хочешь? - спросил он.
- Хочу, - неожиданно для самой себя согласилась я.
Сашка усмехнулся, плеснул мне в бокал виски, всего на несколько глотков, подошёл и присел рядом со мной на диван. Ноги вытянул, уставился на картину на стене напротив. Сделал глоток, с удовольствием, даже причмокнул.
- По-моему, всё прошло нормально.
Я посмотрела на него. У меня от алкоголя язык щипало, вообще, виски - это не моё, но после его слов, честно, захотелось выпить ещё.
- Саша, он мой отец.
- А я разве что-то говорю?
- Не говоришь, - проговорила я в сторону. - Зато ты при папе говорил много и охотно.
Емельянов бровь почесал.
- Ты просила меня не разговаривать с родителями об их работе. Я очень старался. Но твой папа... Тань, ну ты сама всё слышала. - Сашка руками развёл. И этот жест, признаться, меня здорово разозлил.
