Дочь мэра (СИ) - Орлова Юлианна

Одуреть, как остро чувствуется вес мужского тела, проезжающегося по мне катком. Груди касается что-то холодное, и я дергаюсь от резкого холода. Пальцами нахожу предмет, все еще не отрывая от Богдана.

Это жетон. Сталь касается меня как будто льдом.

Словно читая мои мысли, парень снимает с себя его и заодно освобождает от гармошки платья на талии. Трусики следом. Быстрее и быстрее. Мы словно с ума ходим от происходящего.

Я вся мокрая, волосы липнут к телу, слышится шорох фольги, небольшое промедление, а затем к сокровенному прижимается пульсирующая головка. Я знаю точно, что приятно не будет, и мне надо расслабиться, но, кажется, именно это я сделать не могу.

Богдан елозит вверх-вниз, сминает грудь руками, а затем покрывает шею порхающими поцелуями. Ладони спускаются ниже, ниже и ниже, накрывают лобок и мягко массируют, расправляя складочки. Там так влажно, что я поверить не могу: все это от меня.

— У меня голова кругом от тебя, малыш…

И у меня. Настолько, что я думать перестаю, теряюсь и на части ломаюсь. Сложно сформулировать хоть какую-то мысль, когда губы Богдана снова накрываю мои, когда он с силой сжимает ягодицы, продолжая водить членом между бедер. Вверх-вниз, ударяясь то мягко и почти невесомо, то сильнее и чуть глубже.

Каждое касание срывает дыхание. Постанывая в губы парня, я обхватываю его за шею и прижимаю ближе к себе. В нос ударяется больше запаха, что сводит меня с ума. Не представляю, будет ли это теперь всегда так, или только первый раз настолько яркий, но от эмоций меня прошивает насквозь, и я пульсирую от маленьких иголочек, впивающихся в тело.

Богдан на мгновение отрывается от меня, куда-то тянется, и в следующую секунду нас уже окутывает слабый свет ночника. Я вспыхиваю ярчайшим румянцем, не теряя возможности при этом рассмотреть открывшуюся картину абсолютно голого Богдана. Перекатывающиеся мышцы на груди полностью захватываю мое внимание, но я также стекаю вниз по ним к паху и прикусываю язык.

Начинают гореть огнем внутренности. Зардевшись, поднимаю взгляд выше, но глаза так и хотят рассмотреть все в деталях именно то, что внизу. Не то чтобы я не никогда не видела, нет, я все-таки в мед же собралась, анатомию штудировала, но…мне неловко.

В неярком свете ночника картина, как Богдан придерживает мои ноги, обхватывающие его талию, смотрится как произведение искусства. Он очень красивый. И очень большой во всех смыслах этого слова.

Во рту давно пустыня, и язык противно липнет к небу. По телу плавно скатываются капельки пота, потому что между нами сейчас пожар, потушить который будет невозможно, хочу в это верить, уже никогда.

— Нравится то, что видишь?

— Нравится… — шепчу осипшим голосом. Пульсация в теле мешает мыслить, я все словно вырванный провод, искрящий от лишнего движения.

— И мне нравится, очень, дурею просто от этого, — он приподнимает мою левую ногу и поворачивает голову так, чтобы поцеловать щиколотку, подняться выше к икре и бедру. Разряд тока ударяет точечно в грудь.

Языками пламени вместе с поцелуями меня окутывает запредельное чувство чего-то незнакомого, ярко-красного и такого упоительного. В подобных ощущениях можно потеряться, и я теряюсь, запрокидывая голову назад.

Одну ногу он целует, по второй водит подушечками пальцами, рождая от этих ласк рой мурашек по коже.

Я никогда не подумала бы, что он способен на такую нежность, сжимающую внутренности узлом, что этот довольно грубоватый парень мог бы так бережно касаться и дарить подобную ласку. Нет, я бы не смогла о таком подумать.

Не в нашу первую встречу…

Меня переполняет давлением изнутри, раздувает как воздушный шар, когда губы парня приближаются к сокровенному, а язык плавно ныряет внутрь и вырывают из горла рваный стон. Бам-бам-бам, сердце стучит еще сильнее.

Куда ж сильнее-то? И так ведь на пределе…

Охаю, когда ласки становятся чуть грубее, Богдан обводит языком клитор по кругу и замирает, чтобы в следующую секунду сильнее водить кончиком языка ко складочкам. Сжимаю ладонями давно смятые простыни, в кулаке теперь держу светлую ткань.

Изгибаясь в сильных руках парня, я еще и сжимаю ногами его шею, изнемогая от всего, что происходит со мной. В какой-то момент Богдан опускает ладони на грудь и синхронно с движениями языка начинает массировать ее. Бам-бам-бам, в голове вакуум, я не слышу ничего больше. Остаются только ласки, поцелуи и жар, унять который не получится…Внизу живота хлещется лава, обжигая и окидывая меня чувство жажды.

Толкает прямо на край, вынуждая рвано дышать и терять себя в ощущениях. С трудом приоткрыв глаза, я вижу накаченную спину, двигающуюся волнообразными движениями. А затем я разлетаюсь на мельчащие осколочки. Внутри что-то лопается, и я стону, обессиленно приземляясь на кровать плашмя.

Пальцы начинают дрожать. Будто бы судороги по телу проносятся. Меня подносит высоко-высоко. Взрыв и яркие точки перед глазами.

— Ну с почином. Очень красиво. Вот теперь можно, — шепчет Богдан, накрывая меня своим телом. Рывком горячий член вторгается меня и секундная боль, описать которую я не смогу, она просто в каждой клеточке тела, захватывает тело, а затем все стихает. Яркая вспышка боли превращается в полыхающее пламя наслаждения.

Изнутри меня всю растягивает, а затем Богдан целует в губы, замирая в одной точке. Мы занимаемся с ним любовью. Прямо сейчас. Обхватываю голову парня и мягко вожу пальцами по выступающей щетине. Мурашки по коже не отпускают. Боль плавно сходит на нет, и я прижимаюсь лицом к человеку, в которого влюбилась как девчонка.

Словно чувствуя перемену в моем настроении, он начинает двигаться сначала медленно, но вскоре срывается на бешеный ритм, отчего я успеваю только иногда выхватывать глотки воздуха.

Ладони упираются в ягодицы и поддевают меня снизу. Движения в бешеном ритме, он просто сильнее и глубже впивается в меня, покусывая шею и следом зализывая невидимые раны.

Рывок и теперь я сверху. Член внутри пульсирует, я упираюсь ладошками в ладони Богдана и чисто интуитивно двигаюсь как умею.

— Восьмеркой, будет удобнее, черт… — показывает, как надо. И правда, так проще, но так и глубже. Всепоглощающее чувство наслаждение срывает меня с высоты. В этом парении я будто бы возношусь до небес.

Богдан приподнимается и целует грудь, пока я неумело и так по-наивному очень хочу верить, что смотрюсь для него не совсем уж бездарно. Хотя это и неважно. Важно то, как он на меня смотрит…

Грудь настолько чувствительна, что любое касание к ней равно ударам тока в двести двадцать вольт.

Богдан направляет меня, не выпуская из своих объятий, сильнее, глубже, до искр перед глазами. Мне кажется, мы получаем вишенку на тортике одновременно, разрываясь импульсами оргазма в объятиях друг друга.

Но я так и продолжаю сидеть верхом, обнимая Богдана крепко-крепко, как и он меня. Губами упираюсь в его влажную кожу и позволяю себе провести по ней еще и языком.

Это безумие, но я теперь зависима.

Глава 43

Щенки и котята иногда от радости ссутся. Мне кажется, я сейчас они. Меня плющит и размазывает от наслаждения. И если Яночка после всего того, что мы творили и вытворяли, обессиленно укладывается спать у меня на груди, то я, как мне кажется, вообще не сплю. Может это пограничное состояние, может вообще полное бодрствование…

Смотрю, нюхаю и трогаю, лыблюсь — да, рисую в себе в голове все то, что еще запланировано у меня прямо сейчас — тоже.

Ее запах плотно окутывает меня, и я снова и снова осторожно ныряю лицом в разлетевшийся взрыв на макаронной фабрике, втягивая в себя аромат, на который давно подсел. Ладонями вожу по манящему телу и даже не собираюсь отпускать. Хрен там валялся, в планы у меня входит только сканировать каждый миллиметр ладонями и воспроизводиться в мозгах, чтобы потом…когда буду на сборах или на заданиях, вернее, в перерывах от работы, смог бы довольствоваться хоум-видео в башке.