Будоражащий (ЛП) - Виктория Джулиана
Она фыркает.
Мои плечи вздрагивают, когда я вижу, что Алессандро стоит в углу комнаты, зажав рот рукой, пытаясь сохранить самообладание.
— Она права, — наконец говорю я. — Это действительно ужасно.
Я соглашаюсь. Это просто ужасно. Вот почему я почти все печатаю, и время, проведенное без написания, не пошло мне на пользу.
— А теперь открывайте свои подарки! — призываю я их.
Они все улыбаются с детским ликованием, когда понимают, что я им подарил. Я знала об их любви к книгам, но не была уверена, в каком жанре они читают, поэтому решила подстраховаться и подарила каждому по персонализированному тиснителю. В центре у каждого из них — книга, из которой льются цветы, соответствующие месяцам их рождения. Все, кроме Роуз. У нее день рождения в августе, а это не роза, поэтому я решила пойти против темы и изобразить розы, прорастающие из ее книги. Сверху написано: "Из библиотеки…" с их именами и фамилиями.
— Это идеально, Кэт!
Глаза Чарли горят от восторга. — У тебя есть такая же?
Я качаю головой, слегка улыбаясь. — Нет, но я увидела их в видео на Picturegram и подумала, что они идеальны.
— Ладно, решено! Мы должны подарить тебе тоже — не можем же мы оставить тебя без внимания, когда мы в одном книжном клубе, — говорит она мне, закатывая глаза, как будто я нелепая, что не купила себе одну. Я ценю открытость каждой из этих женщин. Мне всегда было трудно заводить друзей, кроме Айяны, потому что я всегда боялась, что сказала или сделала что-то, что их расстроило, поэтому наличие в моей жизни женщин, которые точно говорят мне, о чем они думают, и четко показывают свои эмоции на лице, снимает тревогу, о которой я и не подозревала.
Але вручает мне последний подарок под елкой и садится рядом со мной, его глаза становятся теплыми и ласковыми, когда он смотрит на меня. На диване не так много места, поэтому я устраиваюсь так, что оказываюсь практически у него на коленях, его руки обвивают мою талию, а голова покоится на моем плече.
Когда приходит моя очередь открывать последний подарок, я развязываю маленький бантик из ленты для завивки и разворачиваю ярко-красную бумагу. Я снимаю крышку с маленькой коричневой коробочки, и внутри оказывается небольшой золотой браслет на цепочке с одним крошечным светло-голубым камнем танзанитом на одной стороне и еще одним таким же камнем из опала напротив него. Он такой изящный и идеальный.
Я чувствую, как меня захлестывает знакомая волна эмоций, и поворачиваю голову, чтобы взглянуть на Але — все смотрят на нас. В их глазах блестят непролитые слезы, а Ариэль сопит у моих ног. Дети уже закончили открывать свои подарки, поэтому они не замечают, как эмоционально переживают взрослые.
Але прижимает поцелуй к моему виску, тянется к браслету и расстегивает застежку. Он берет мою руку и проводит губами по костяшкам пальцев, прежде чем закрепить браслет на моем запястье.
— Наши родовые камни, чтобы мы никогда не разлучались. — Он слегка хихикает. — Прости, милая, это было почти неловко, — говорит он мне, ухмыляясь.
Лука разражается смехом.
— Почти? — спрашивает он шутливо.
Джанни сидит рядом с ним, а его лучший друг Алекс — перед незажженным камином. Джанни никогда не улыбается, но сейчас в его глазах светится веселый, дразнящий огонек, который зажигает меня изнутри и заставляет мое сердце взлетать вверх. Джи тихий и сдержанный, но я могу сказать, что в нем есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
Я перевожу взгляд на его глаза, и его губы расплываются в улыбке. Я ставлю перед собой задачу добиться от него полной, искренней улыбки. Джи заслуживает хорошего.
Мы все убираем подарки, некоторые из нас остаются в гостиной, чтобы поиграть с детьми, а другие отправляются на кухню, чтобы приготовить еду на день. Кас занимает место на диване, прижимая к себе малышку Софию, которая спит у него на груди. Я никогда не считала Каса таким уж ребенком, но, наверное, у нас никогда не было семьи или друзей с детьми, чтобы я могла это заметить. Выражение его лица спокойное, глаза закрыты, когда он расслабляется на потертых диванных подушках с цветочным рисунком, и он говорит с ней незаметно тихо, поглаживая ее по спине маленькими кружочками.
Айяна играет с Арло в углу комнаты, но ее взгляд нежен и сосредоточен на Касе. Вряд ли кто-то из них понимает, что я заметила их влечение, но, в отличие от Каса, я не вмешиваюсь в личную жизнь людей. Хотя, если эта тоска друг по другу продлится еще долго, мне, возможно, придется начать.
***
Как только приехали члены расширенной семьи, день был полон мероприятий. Я в шоке, что мы смогли вместить столько людей, мы справились. Мы поставили большой белый раскладной банкетный стол в дополнение к темному деревянному столу на кухне и застелили оба темно-зелеными скатертями с маленькими нитями красных блесток.
Еда была невероятной, как и во всех других случаях, когда за дело берется семья Де Лаурентис. Этому факту я очень рада, потому что не умею готовить, даже для того чтобы спасти свою жизнь. Глория предложила мне помощь в обучении, и я с удовольствием учусь у нее и наслаждаюсь общением, но мне не очень интересно готовить все блюда самостоятельно, когда Але так охотно делает это за меня.
Мы с Анджело установили негласную связь, обмениваясь небольшими улыбками и быстрыми взглядами, выражающими признательность друг другу. Как и Джанни, он мало говорит, но его звонкий смех отличает их друг от друга.
Пришли несколько тетушек, дядюшек и двоюродных братьев из биологической семьи Данте, Джанни и Чарли, и все они были очень милы. В этом году Ханука пришлась на начало месяца, так что дни не очень совпали, в отличие от прошлого года, когда оба праздника совпали. Глория все равно поставила на стол менору, и они решили не зажигать ее, поскольку праздник уже прошел, но видно, что все уважают верования друг друга.
Когда в доме все убрано, Алессандро еще раз привлекает всеобщее внимание. — Мы забыли Эльфа!
Мои глаза слегка расширяются, и я оглядываю комнату, наблюдая, как у всех слегка отпадают челюсти.
— Боже мой, как мы могли забыть? — спрашивает Глория, а Роуз толкает меня своим бедром.
— У них есть денежный эльф. — Я морщу лоб от смущения. — Я знаю, это звучит странно, но, по сути, у них есть эльф, который оживает в канун Рождества и прячется где-то в доме, держа в руках деньги. Обычно это пятидолларовая купюра, но в один год, я думаю, у Анджело не было сдачи, и он спрятал двадцатку.
Она с удовольствием хихикает. — Они начали делать то же самое с Mensch на скамейке для еврейской части семьи.
Я киваю в знак понимания, но понятия не имею, что такое "Mensch". — А что такое менш, и почему он на скамейке?
Она тихонько смеется.
— Mensch — это слово, которое означает "хороший человек", поэтому там, где у людей, празднующих Рождество, есть "Эльф на полке", у еврейских семей есть "Человек на скамейке". Но я должна сказать, что моя любимая версия этого — со Снуп Доггом… — Она прерывается, глядя на мое растерянное выражение с ухмылкой на лице. — "Снуп на крыльце". Он даже держит в руках сигарету и все такое. Это невероятно — в один год мы с Чарли нашли эльфа и заменили его Снупом.
Она разражается визгливым смехом, и несколько человек бросают на нее растерянные взгляды.
Это заставляет меня хихикать, и когда Глория объявляет, что никому не разрешается уходить, пока Эльф, Менш и Снуп не будут найдены, мы все бегаем по дому в поисках.
Проходит меньше десяти минут, и все трое найдены, и я не упускаю из виду, что Джанни абсолютно точно нашел Эльфа первым, но направил к нему Бенни, как будто тот ни о чем не догадывался. Я знала, что он мягкотелый. Я это чувствовала.
Мы прощаемся, и те из нас, кто не уезжает до утра, переодеваются в пижамы, а затем помогают уложить детей спать. Взрослые решают еще немного посидеть и разжечь камин, поэтому вместо того, чтобы уложить детей спать в гостиной, мы устраиваем их в одной из гостевых комнат.
