Тереза Ромейн - Исполнение желаний
– Кто ты такой, чтобы мной командовать? – Локвуд, передразнивая Хавьера, встал в ту же позу. Судя по цвету лица, ему полегчало.
Только сейчас Хавьер обратил внимание на цвет шейного платка маркиза. И если бы не был так зол, рассмеялся бы. Ай да Луиза! Вычислила Локвуда за пару секунд.
Мисс Оливер могла разглядеть суть в каждом, хотя мало кто брал на себя труд хотя бы попытаться заглянуть ей в душу. И за свою проницательность она поплатилась тем, что разгаданный ею негодяй облапал ее в сыром подвале.
Хавьер сосредоточился на том, чтобы ничем не выдать своих эмоций.
– Зачем же ждать возвращения в Клифтон-Холл? Скажи сейчас все, что считаешь нужным, – криво усмехнувшись, ответил Локвуд. – Зачем делать из мухи слона?
– Я не считаю произошедшее пустяком.
Хавьер следил за тем, чтобы не повышать голос. Он знал, что чем спокойнее будет держаться, тем сильнее досадит Локвуду.
– Я говорил тебе, – продолжил он, – еще когда ты предложил это пари, что репутация леди стоит куда больше десяти фунтов, которые ты поставил. И сейчас я обнаружил, что ты пытаешься погубить репутацию мисс Оливер, а я нахожу это совершенно неприемлемым.
Локвуд расправил плечи.
– На кону стоит не только ее репутация, но и твоя, Хавьер. А твоя репутация стоит не меньше. Не надо притворяться, что, будь на месте мисс Оливер другая юная особа, ты бы так же беспокоился о ее репутации. Признайся, что она тебе небезразлична.
– Она мне не небезразлична, – все тем же ровным тоном ответил Хавьер, расправляя складки на перчатке. – Просто у меня есть совесть.
– Неужели? Вот это новость. – Локвуд прислонился к каменной стене, но, сообразив, что может испачкать одежду, с брезгливой гримасой отстранился. – Проклятье! Так недолго загубить хорошую вещь.
– Меня поражает, как ты можешь ставить на одну доску сохранность своего пальто и репутации юной леди.
– Меня поражает, что ты относишься к этому иначе, – ответил Локвуд. – Что случилось с Хавьером, который и дня не мог прожить, чтобы не заключить очередное скандальное пари. Где твой дух соперничества, кузен? Помнится, не так давно ты был готов пойти на все, лишь бы победить.
– Я никогда не стремился никого обесчестить. Это относится и к джентльменам, и в особенности, к леди. – Господи, да он ли это? Хавьер слушал себя и удивлялся. Словно за него вещала чопорная гувернантка. Но, с другой стороны, и Локвуд вел себя как избалованный ребенок.
– Тогда у нас разные представления о бесчестии, – сказал маркиз и шагнул к лестнице, но Хавьер преградил ему путь.
– Действительно, разные, если ты считаешь, что имеешь право в присутствии мисс Оливер давать волю рукам.
Локвуд улыбнулся. Хавьер узнал это выражение. Нечто весьма похожее он видел в зеркале каждый раз, когда возвращался домой после удачно проведенной ночи. Самодовольство. Упоение собой.
Что заставляло его испытывать это упоение? Отчего он гордился распущенностью и развратом?
Пожалуй, выражение явного презрения недостаточно сильное. Время придумать новое, например, соединить презрение и нетерпимость.
– Перестань корчить рожи, кузен, – сказал Локвуд. – Меня этим не напугать. Вы оба, ты и твоя маленькая цыпочка, в равной степени уязвимы. Своей репутацией ты обязан мне. Если бы не я, чего бы ты стоил? Кем ты будешь, если я перестану заключать с тобой пари или если ты начнешь проигрывать одно пари за другим? – Локвуд совсем освоился. Он говорил, вальяжно растягивая слова. – Что, если тебе придется пожертвовать репутацией Луизы Оливер, а выиграть так и не удастся? Вот будет обидно. – Локвуд прищелкнул языком. – Тебя считают непотопляемым, а ты еще как потопляем, уйдешь на дно и больше никогда не всплывешь.
– Я все тот же, каким был. – Хавьер с трудом находил слова. Да, ему не было равных в словесных баталиях, где обо всем говорится полунамеками, и чем более завуалировано звучало оскорбление, тем больнее оно жалило противника. Но граф владел и иной тактикой: свести на нет любой конфликт, верно подобрав тон – вальяжный, усталый, давая понять, что не видит смысла тратить свое время на обсуждение очередного трюизма. Но сейчас Хавьер пребывал в растерянности. Идти напролом? Как это делается?
Была не была.
– По существу я никогда не менялся, Локвуд. Я всегда старался вовремя тебя остановить, когда тебя заносило. Не давал тебе впадать в крайности. Я никогда не принимал участия в самых непристойных твоих кутежах. И я всегда, когда мог, прикрывал тебя, оберегая твое честное имя, нередко ценой своего. И все потому, что ты мой родственник. – Граф поднялся на пару ступеней, маркиз оставался на месте. – Но знай, – заключил Хавьер, глядя на кузена сверху вниз, – больше я тебя прикрывать не стану. Я отвечаю за своих гостей и не позволю тебе отравлять им жизнь. Никому из них. Если тебя это не устраивает, я тебя не держу.
Локвуд прищурился.
– Возможно, ты все же изменился, – задумчиво протянул маркиз. Самодовольная улыбка вернулась на прежнее место. – Но я – нет. На этот раз я сделаю все, чтобы выиграть пари, Хавьер. И если при этом мисс Оливер окажется скомпрометированной… ну что же, тогда мне придется жениться, разве нет? Интересно, какова она на вкус? Ты еще не выяснил?
Хавьер стиснул зубы.
– Можешь воспользоваться услугами моего лакея, когда будешь упаковывать саквояж. Я рассчитываю, что к вечеру ты покинешь мой дом.
Локвуд небрежно отмахнулся, словно и не думал принимать угрозу всерьез.
– Но мне пока не хочется уезжать. Дождусь результатов нашего пари. До тех пор, пока не разъедутся все гости или пока ты не проиграешь. – Локвуд медленно поднимался по ступеням. Одна, другая, и вот он уже стоял нос к носу с Хавьером. – Ты мог бы заставить меня уехать, – продолжил он, – но какой бы это был скандал! Скандал, который затянул бы в свою орбиту и милую твоему сердцу мисс Оливер. И, если бы ей по той или иной причине пришлось уехать раньше, я все равно остался бы в выигрыше, так?
У Хавьера не было слов. Его льстивый, не слишком далекий кузен на глазах превращался в злобного демона. И граф оказался совершенно не готов к такому повороту, потому что… потому, что никто никогда не оказывал ему столь открытого неповиновения.
– Мне безразличен исход этого пари, – только и смог вымолвить Хавьер.
– Да брось! Не дуйся как мышь на крупу, – сказал Локвуд с уже куда более знакомой ухмылкой. И тон был иной – примирительный. – Это же все не всерьез. Мы ведь любим повеселиться, разве нет? – Локвуд поднялся на несколько ступеней и, оглянувшись, добавил: – Когда вернемся в Клифтон-Холл, выпьем по рюмочке. Твоего любимого арманьяка. Что на это скажешь, кузен? Тост за решимость!
