Тереза Ромейн - Исполнение желаний
– Наблюдательность – одно из моих лучших качеств. – Луиза спускалась торопливо. Она предпочла бы закончить разговор этой, на ее взгляд, удачной фразой.
Локвуд вел с ней игру, и она об этом знала. Его колкости жалили, но пока ему не удалось нанести ей ни одной по-настоящему серьезной раны.
Но в решимости маркизу не откажешь. Если Хавьеру хотелось перемен, если ему надоело амплуа светского бездельника и ловеласа, то такие, как Локвуд, не поддаются исправлению. Они слишком любят себя такими как есть.
Оказавшись в подвале, Луиза пожалела о том, что так стремилась туда спуститься. Сырой воздух пропах плесенью, да и смотреть тут было не на что: изъеденные временем серо-бурые каменные стены с торчащими черными обрубками сгнивших балок, на полу остатки деревянных бочек, в которых когда-то, наверное, хранились припасы.
Звуки шагов гулко отдавались на каменном полу подземелья. Локвуд уже был рядом. По спине Луизы пробежал холодок. Она повернулась к нему лицом.
– Наблюдательность, говорите? Но ведь это лишь одно из ваших лучших качеств. Вы должны показать мне остальные, – пробормотал он, и, не успела Луиза опомниться, как оказалась в его объятиях. Руки маркиза уже шарили под накидкой, а губы прижались к шее. – Вы показали их Хавьеру, не так ли? Ведь не просто так вы столько времени проводили с ним наедине. Ваша тетя догадывается, какая вы на самом деле?
Он не давал ей вырваться, а его слова были как острые льдинки. Запах одеколона, слишком сильный и прилипчивый, душил ее. Ни в том, что маркиз говорил, ни в том, что делал, не было и намека на желание. Нет, он лишь демонстрировал ей свою власть, считая, что может использовать мисс Оливер как разменную пешку в своей игре.
Луиза пихнула его локтем под ребра, и Локвуд вполголоса выругался.
– Будем считать, что я не заметил вашей невежливости. Значит, вы говорите мне нет? Ну что же, вскоре вы узнаете, что поступили опрометчиво. Если вы останетесь в этом доме, мисс Оливер, все узнают о вас такое, что вам и в голову не могло прийти.
– Не думаю, что я кому-либо настолько интересна, – сквозь зубы процедила Луиза. – Для высшего общества я ничто, невидимка.
– И это славно. – Локвуд еще крепче стиснул ее в объятиях. – Это значит, что нас никто не побеспокоит.
Мисс Оливер попыталась высвободиться. Безуспешно.
– Проклятье, – пробормотала она. Во что бы то ни стало она должна вырваться отсюда, пока их не увидели.
Оставив попытки к сопротивлению, Луиза безвольно упала маркизу на грудь. Расслабившись, Локвуд ослабил хватку, и в это мгновение Луиза отстранилась и, резко подняв колено, ударила его по самому больному месту.
Эффект от удара оказался таким, что у Локвуда напрочь отпала охота домогатьсяя. Он захрипел и мгновенно ее отпустил, согнувшись пополам.
Мисс Оливер на удивление спокойно, без суеты, направилась к лестнице.
– Лорд Локвуд, – бросила она, обернувшись, – я не знаю и не хочу знать, почему вам так нравится соревноваться с Хавьером. Но я в этом не принимаю участия, и принимать не собираюсь.
Луиза уже успела подняться на несколько ступеней, а маркиз оставался на прежнем месте, и все так же хрипло дышал, согнувшись в три погибели.
– Да, и еще кое-что. Милорд, еще одна такая попытка, и вы станете кастратом, – сообщила она с любезной улыбкой. Теперь, когда опасность миновала, мисс Оливер могла позволить себе улыбаться. Но не стоит испытывать судьбу, и потому оставшиеся ступени она преодолела бегом.
Наверху Луиза едва не столкнулась с Хавьером.
– Осторожнее, – произнес он, схватив ее за локоть.
Мисс Оливер рефлекторно выдернула руку, и граф искоса посмотрел на нее.
– Что-то не так?
– Ваш кузен там, внизу, – сказала она. – И с ним не все в порядке. Извините, мне пора.
С этими словами Луиза удалилась с гордо поднятой головой.
Из леди, не привлекающей к себе внимания, за последние дни она превратилась в женщину, привлекающую к себе слишком много мужского внимания. Вот только мужчины были совсем не те. Получается, она была права, когда сказала Джейн, что есть кое-что похуже одиночества. Хамские приставания Локвуда и гнилой душок скандала легко могли лишить Луизу честного имени.
Но то, что делал Локвуд, считалось нормой в той системе ценностей, которую избрал для себя Хавьер. Скажи мне, кто твой друг…
И потому Мисс Оливер ушла от него прочь, хотя ей так хотелось звать его по имени.
Она действовала ради самосохранения, во всех смыслах этого слова.
Глава семнадцатая,
включающая совершенно новое стандартное выражение
Хавьер смотрел вслед уходящей Луизе. Он видел, как она споткнулась о камень, как окликнула его кузину, закутанную, как всегда, во что-то невообразимое.
Луиза стряхнула его руку – такого прежде ни разу не случалось. По крайней мере, с тех пор, как они договорились остаться друзьями.
И вдруг ему все стало ясно.
– Локвуд, – сквозь зубы процедил он. Терпению Хавьера пришел конец.
Он бросился в подвал. Так и есть – Локвуд стоял посреди каменного мешка, согнувшись и жадно глотая спертый воздух.
– Локвуд?
– Твоя серая мышь двинула мне коленом в пах, – пожаловался маркиз, подняв зеленовато-бледное лицо.
– Может, объяснишь, почему она это сделала?
– Потому что она… подлая гадина. – Локвуд закрыл глаза. Если бы не патологический страх испачкаться и потерять лоск, он корчился бы на каменном полу.
– Ответ неверный. Даю вторую попытку. – Хавьер скрестил руки на груди, взирая на Локвуда с новой версией выражения номер один: завуалированное презрение. Пожалуй, стоило присвоить этому выражению собственный номер и назвать его явное презрение. К тому же скрывать презрение смысла не было, с учетом того, что Локвуд все равно плохо различал нюансы: он никак не мог сфокусировать взгляд.
– Ладно, – тяжело дыша, согласился маркиз. – Потому что ей… не нравится, когда ее трогают.
«Еще как нравится», – мысленно возразил Хавьер.
– Ты ее трогал? – Хавьер, стиснув кулаки, шагнул к Локвуду и, схватив за край лилового шейного платка, прорычал: – Если ты приставал к леди против ее воли, то ты еще легко отделался.
Локвуд выпрямился, но дышал по-прежнему хрипло, словно взмыленный конь, его лицо покрывала все та же болезненная бледность.
– Против твоих приставаний она ведь не возражала, верно? – Поразительно, но маркиз сумел все-таки изобразить широкую улыбку.
– Если бы ты был пьян, я бы тебя простил. Если бы ты не приходился мне родственником, то вызвал бы тебя на дуэль. – Хавьер отпустил Локвуда и привычно провел рукой по волосам, но, спохватившись, сложил руки на груди, демонстрируя раздражение. – На дуэль я тебя вызвать не могу и потому вызываю к себе в кабинет. Для мужского разговора. Один на один, без посторонних.
