Кэтрин Уэбб - Полузабытая песня любви
– Салют, – пробормотал он.
Ханна перестала покусывать палец и посмотрела на него.
– С возвращением в страну живых, – проговорила она.
– Как долго я спал?
– О, всего лишь около получаса. Однако я не назвала бы это сном. Больше похоже на кому.
– Прошу прощения. Ты застала меня врасплох. Иди сюда.
Пару секунд она игнорировала его призыв, но затем подошла к кровати и уселась на ней, скрестив ноги по-турецки, что вышло у нее очень естественно.
– Не боишься, что кто-нибудь увидит? – спросил он с улыбкой.
– Снаружи никого нет, и подсматривать некому. А занавески сгорели. – Она потянула носом воздух, отвернулась и снова принялась смотреть в окно. – Я подошла к окну со свечой, ветер раздул полотна, и они воспламенились. Вот и пришлось их снять. А заменить я так и не удосужилась. Между прочим, это помогает мне вставать по утрам. Свет.
Зак постарался не думать о вечере при свечах и о том, для кого она хотела создать такую романтическую атмосферу. Он провел ладонью по руке Ханны, взял за запястье и потянул к себе. Сперва она сопротивлялась, нахмурившись, но потом сдалась и легла рядом, изогнувшись, чтобы оказаться к нему лицом. Но в то же время так, чтобы их тела не соприкасались.
– Ханна, а Илир? – спросил он нерешительно.
– Что Илир?
– Ты не думаешь, что он станет возражать? Ну, относительно того, что у нас было?
– Нет, возражать он не станет. Это вообще не его дело.
– Ты хочешь сказать, ты и он… ну, сама понимаешь. Не живете вместе?
– Ты ведь не думаешь, что я стала бы с тобой трахаться среди бела дня, если бы мы с ним жили, правда?
– Откуда мне знать, – ответил Зак совершенно искренне.
– Нет, Илир не любовник. И никогда им не был. Скорее, он член семьи. Друг и… своего рода соратник. – Она посмотрела на Зака открытым взглядом, и за легкостью ее тона можно было прочесть нечто более серьезное. – У меня никого нет.
– Слава богу, – с облегчением произнес Зак. – Мне не хотелось бы с ним драться. Он выглядит… сильным.
– Я думаю, в этом нет никакой необходимости, – усмехнулась Ханна.
– У меня такое чувство, что… все правильно. Ну, это. Я хочу сказать, то, что я с тобой. У меня такое чувство, будто я знаю тебя давным-давно. Понимаешь, что я имею в виду? – спросил он.
– Нет, не понимаю. – Ханна подняла глаза к потолку и стала смотреть не мигая. – Не торопи события, Зак.
– Нет, конечно не буду. Я только хотел сказать… что я рад. Рад, что встретил тебя, – сказал он.
Она снова повернулась к нему лицом и усмехнулась:
– Я тоже рада, что мы с тобой встретились, Зак. У тебя превосходная задница.
– Это лишь одно из многих моих достоинств, уверяю тебя, – проговорил он, закладывая руки за голову и демонстративно откидываясь назад с выражением удовлетворения на лице. Ханна резко ткнула его пальцем в ребра. – Ой-ой-ой! За что?! – воскликнул он, смеясь.
– Просто прокалываю твое самомнение, чтобы оно не слишком раздувалось, – улыбнулась она.
Зак схватил Ханну за руки, прежде чем она успела ткнуть его снова, притянул к себе и поцеловал.
– Кажется, я сделал тебе засос, – сказал он, прикладывая пальцы к ее ключице, где виднелось розоватое пятнышко.
– Выживу.
Зак сплел пальцы левой руки с пальцами ее правой, поднес к губам и поцеловал в костяшки. Он провел большим пальцем по ее ладони, затем вдоль ее большого пальца и там почувствовал жесткое утолщение.
– Что это? – Зак отвел ее руку подальше от глаз, чтобы можно было лучше рассмотреть. Толстый прямой шрам шел по диагонали через подушечку пальца. Серебристо-белый, выступающий. – Откуда это у тебя? Похоже, рана была глубокая, – сказал он.
– Это случилось… – Ханна замолчала, слегка нахмурившись. Она отняла руку и повертела ею перед своим лицом, разглядывая. – Это случилось в ту ночь, когда погиб Тоби. Чуть не оттяпала кусок пальца. Но я даже не заметила. Только на следующий день кто-то указал мне на рану. Палец совсем занемел. Да и я тогда тоже как будто вся онемела.
– Господи. Как жаль.
– Меня? – Она покачала головой. – Но ведь это не я утонула.
– Ханна, прости. Я не хотел…
– Нет-нет, все в порядке, Зак. Мне действительно хочется о нем поговорить. Знаю, это покажется тебе странным, возможно, даже слишком странным. Но я очень давно ни с кем о нем не разговаривала. Наверное, тебе не хочется о нем слышать. И о той ночи.
Она повернулась к нему и пристально на него посмотрела. Теперь, когда на ее глаза не падал свет, они выглядели совсем темными.
– Расскажи мне, – сказал он.
Ханна сделала медленный вдох.
В ту ночь лил непрекращающийся дождь и дул сильный порывистый ветер, который забивал рот прежде, чем можно было заговорить или выдохнуть. С неба сыпались кристаллы льда, впивающиеся в глаза и в губы. Ночь выдалась настолько черной, что любой свет скорее слепил, чем помогал найти правильный путь. Непогода была готова отыскать любую дырочку в крыше, каждую неплотно пригнанную сланцевую плитку на ней и вообще властвовала повсюду. Тоби, будучи членом команды добровольцев, работал на спасательном катере, хотя сам вырос в Кенсал-Райзе [51]. Все началось с мальчишеских фантазий, в которых ему хотелось усмирять вздыбленные волны, чтобы наподобие ангела-хранителя являться к людям, ожидающим посреди моря, когда их поглотит пучина. Свою мечту он осуществил, закончив соответствующие курсы и проработав на спасательном катере три года. Ему это нравилось, он любил помогать людям, любил адреналин, любил, когда в нем очень нуждались. Итак, в ту ночь, последнюю в его жизни, он улыбнулся Ханне с порога спальни и вышел. Она оделась и последовала за ним. Ноги понесли ее вниз, к берегу, где вода сердито кипела вокруг скал. Она с беспокойством вспоминала его улыбку, которая показалась ей слишком восторженной, слишком довольной, а Ханна верила в то, что судьба наблюдает за людьми и наказывает тех, кто идет на опасное дело чересчур легкомысленно.
С места, где она стояла, ей ничего не удавалось разглядеть. Терпящее бедствие судно, роскошная яхта, возвращавшаяся из Сент-Айвса [52], находилась в пяти милях от побережья, за Лалуортом. Ханна вскочила в джип и на бешеной скорости помчалась к Лалуортской бухте. Там она вышла из машины, прищемила дверцей палец и даже не почувствовала этого. С высокой тропы, идущей по верхнему краю утесов вокруг бухты, она по-прежнему ничего не могла видеть, но все равно продолжала чего-то ждать. Вокруг бушевал шторм. Он ревел так, что закладывало уши. Летящие брызги обжигали лицо. Так длилось до тех пор, пока она совсем не окоченела – от холода или от страха, она не знала сама. Наконец, такая замерзшая, что ей казалось, будто сердце вот-вот остановится, она поехала обратно, домой и стала ждать на кухне. Ждать вестей, которые, как она понимала, рано или поздно придут. Ночь тянулась без конца, и внутри нее заворочался ужас, ледяной и тяжелый. Она сняла телефонную трубку, но буря порвала все провода. Сигнал на мобильнике отсутствовал. Она начала оплакивать мужа еще до того, как ей рассказали, что произошло, потому что уже знала: его больше нет. Болтающийся линь [53]яхты хлестанул его в темноте со страшной силой, и Тоби оказался за бортом среди бушующих черных волн раньше, чем кто-то смог что-нибудь сделать. И тут же пропал из виду. Его накрыло десятиметровыми гребнями и засосало в глубокие впадины между ними. Вода стала его могилой, неумолимо сомкнувшись над ним.
