Эстер Браун - Маленькая леди в большом городе
Глава 12
Говорят, ничто так не портит аппетит, как осознание своей вины. Согласна. Еще я почти забываю про еду, когда чего-то страстно желаю, хоть при обычном раскладе могла бы потягаться в обжорстве с Августом Глупом. Словом, обещанный Джонатаном романтический ужин, еще не начавшись, не сулил порадовать сполна.
Джонатан, сглаживая впечатление от несостоявшегося совместного ланча, заехал за мной на такси в шесть вечера, по дороге перенес все встречи на другие дни и отказался сообщить, куда мы едем. По-моему, он даже попросил таксиста немного повозить нас по городу, чтобы совсем меня запутать – мог не трудиться, я все равно не имела представления, где мы и в какую направляемся сторону. Наконец машина, повернув на перекрестке, остановилась у шаткой на вид речной пристани.
Местечко было, ей-богу, не во вкусе Джонатана.
– Ужин будет из рыбы? – предположила я, стараясь, чтобы в голосе не звучало разочарования.
– Не совсем так– Джонатан обвел набережную долгим взглядом и, взяв меня за руку, решительно повел к воде. – Пойдем!
Мы остановились у самого края пристани, где на зыбкой поверхности реки, ожидая нас, покачивалось суденышко. То была прогулочная двухпалубная конструкция с перилами на верхней палубе, что отнюдь не внушало доверия. Внизу почти угрожающе плескалась вода.
– Милости прошу!
Джонатан ввел меня по трапу на борт и жестом указал на ступени, приглашая подняться наверх. Мы были единственными пассажирами. Капитан с лихой небрежностью убрал трап и отдал швартовы. Судно, пошатываясь, отчалило от берега.
Взглянув на виды вокруг, я, едва подумав, вмиг забыла о морской болезни. Схватилась за поручень и принялась рассматривать небоскребы и прибрежные административные здания – поблескивавшую мозаику из стекла и стали, кирпича и мрамора. Солнце уже закатилось за крыши, лишь оранжевые пальцы еще пронзали небо, озаряя гладкие поверхности и каменные завитушки, что казались разноцветными драгоценностями и видоизменялись всякий раз, когда нас подбрасывало волной.
Джонатан приблизился ко мне сзади и крепко взялся за поручень. Я с радостью прижалась спиной к его груди, а он уткнулся подбородком в мою макушку, чтоб я чувствовала себя в полной безопасности.
– Все время забываю, что в Нью-Йорке кругом вода, – пробормотала я. Мои волосы трепал ветер – тонкие прядки развевались перед лицом. Вскоре от утренних переживаний не осталось и следа. – Как красиво – глаз не отвести!
– Правда? Очень рад. Помнишь, когда мы поднялись на «Лондонском глазе», ты, взглянув на раскинувшийся внизу город, почувствовала гордость? Теперь полюбуйся на мой Манхэттен. Обожаю этот вид. С реки и когда поблизости ни души. Особенно вечером. – Джонатан вытянул руку и указал на неровные очертания жилых домов и офисных зданий на берегу. – Все эти окна, квартиры… Люблю на них смотреть и представлять, что они повидали на своем веку. Корабли, людей, сколько лет и зим. Мы проплываем мимо и идем по своим делам. Они же год за годом стоят на прежнем месте. Занятно об этом размышлять. О зданиях. В них своего рода… надежность.
Я не произносила ни слова – стояла, прижавшись к его груди, и улыбалась.
Джонатан нежно поводил носом по моей шее.
– Хочу, чтоб и ты полюбила мой Нью-Йорк, Мелисса. Пусть у нас все будет на двоих – дом, друзья, жизнь. – Он помолчал. – Дело ведь вовсе не в том, где ты, что вокруг тебя. А в том, кто с тобой рядом. Знаю, ты меня понимаешь – это очень важно.
– Да. – Я поежилась, подумав о том, какая большая на мне ответственность. Можно ли сблизиться с людьми, которые настолько дольше знают Джонатана? И дорожат дружбой с Синди? Только…
Джонатан обнял меня.
– Давай помолчим, – прошептал он, поднимая к моим губам указательный палец. – И просто полюбуемся чудными видами.
Дальше мы плыли в полном безмолвии – одни на небольшом суденышке, окруженные мыслями. Я чувствовала себя настолько счастливой в объятиях Джонатана, что не замечала, как нас покачивают волны, и очнулась, лишь когда мы причалили к берегу у ресторана, а на трапе чуть не поскользнулась в своих роскошных туфлях.
Ресторан был отнюдь не рыбной забегаловкой. Увесистое меню, три официанта на столик.. Когда мы вошли, пианист заиграл мелодию из «Вест– сайдской истории», будто по заказу Джонатана.
– Сойдет? – спросил он.
– Еще как! – воскликнула я.
Пока не принесли закуски, мы держались за руки, потом разговаривали о Нью-Йорке, о Лондоне, о новых коллегах Джонатана, о том, какие достопримечательности я успела посмотреть, о Храбреце. Даже снова упомянули про Синди – косвенно.
– Сто лет ни с кем так не беседовал, – неожиданно признался Джонатан.
Я положила вилку. В самые неподходящие минуты у меня вечно набит рот.
– Знаешь, в чем секрет? – продолжал Джонатан. – В доверии. Очень важно человеку доверять.
Я смущенно улыбнулась.
– Ну да.
– Порой я посмеиваюсь над твоим… простодушием, – сказал Джонатан, поглаживая мое запястье. – Но так ценю, что ты столь открыта со мной. И полностью тебе доверяю.
– Как же иначе? – спросила я. – Зачем тогда вообще встречаться?
– Надеюсь, и ты мне веришь? И расскажешь обо всем, что бы ни случилось? Поделишься тревогами?
Я прикусила губу и кивнула.
«Дзинь!» – прозвенел в голове голос Нельсона.
Горели свечи. На губах Джонатана играла улыбка. Он выглядел счастливым. Даже, казалось, позволил себе полностью расслабиться.
Над водой, озаряя сгущавшиеся сумерки, сияли огни Манхэттена. Эмпайр-стейт-билдинг светился розово-красным, Крайслер-билдинг величественно возвышался над шпилями и крышами вечернего города.
Красота.
Нет, минута была не та, чтобы делиться с Джонатаном глупой боязнью Синди или рассказывать о неприглядной драке Годрика.
– Мелисса, – пробормотал Джонатан, беря меня за пальцы. – Я люблю тебя, ты ведь знаешь?
У меня все замерло внутри, и я резко повернула голову. Он впервые произнес эти слова. Сердце вздрогнуло и полетело вниз, точно легкая ласточка.
– Знаю, – сказала я. – То есть… Я тоже тебя люблю.
Тут Джонатан, который на людях был сама сдержанность, наклонился над столом и поцеловал меня в губы. Ну и сладкий же был поцелуй!
После этого я тем более ни в чем не призналась – и думать о постороннем забыла.
Наутро у меня раскалывалась голова после шампанского, потому я не спешила оторвать ее от подушек из египетского хлопка. Джонатан же, когда я насилу раскрыла глаза, уже напевал в душе песню из «Высшего общества». Неплохой голос, отметила я.
Не желая показываться ему в таком жутком виде, я слезла с кровати и пошлепала в другую ванную, где сполоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно проснуться, и, так как кожа порозовела, тщательно смазала ее увлажняющим кремом. Когда смотреть на себя в зеркало можно было почти спокойно, а Джонатан еще упоенно вопил в первой ванной, я надела легкие брюки, майку и очки от солнца и отправилась с Храбрецом на утреннюю прогулку. Или, если честно, пошла проверить, не поступило ли сообщений на сотовый.
