Элизабет Лоуэлл - Дождь в пустыне
Техники суетились вокруг нее, направляя свет, устанавливая отражатели, определяя показания экспонометров и ругаясь.
Она знала, зачем это делается. Освещение на съемочной площадке имело решающее значение. По замыслу ее лицо должны освещать лучи заходящего солнца и лишь отчасти искусственный свет. Лицо Роджера должно остаться в тени. А багряный закат позади них должен символизировать страсть.
Для достижения всех трех эффектов одновременно необходимо было такое мастерство, которое доводило техников до безумия.
— Роджер на месте? — прокричал режиссер.
Холли открыла глаза и посмотрела на ослепительное отражение заходящего солнца. Яркий свет бил в глаза, однако она различала высокий, мускулистый силуэт выходящего из волн мужчины.
Холли пыталась подавить охвативший ее холод. Она не хотела, чтобы Роджер прикасался к ней. По крайней мере так.
— Мы готовы! — крикнула она.
— Мотор!
Холли снова подумала о Линке, пытаясь представить себе, что чувствует влюбленная женщина, глядя на выходящего из пены прибоя мужчину ее грез.
Она робко протянула к нему руку, ослепленная лучами заходящего солнца.
Но прежде чем его пальцы коснулись ее руки, прошлое и реальность совпали.
— Линк!
Он взял ее руку и прижал к своим губам.
Ветер подхватил волосы и платье Холли, окутывая ими Линка, когда он прижал ее к себе.
Его губы оказались настойчивыми, сладостными и солеными, даже лучше, чем в воспоминаниях — таких же необузданных и прекрасных, как закат.
Холли приникла к нему всем телом, подчиняясь неистовой страсти. Когда его язык проник в глубину ее рта, она подумала, что умрет от упоительного блаженства, охватившего все ее тело.
— Стоп! — закричал режиссер. — Все было превосходно, но надо подстраховаться. Снимем еще раз. Эй, вы что, не слышите? Снято!
Линк медленно поднял голову. Его глаза все еще были закрыты, губы изнывали от желания.
— Они думают, что ты — Роджер, — задыхаясь произнесла Холли.
— Знаю. Я наблюдал за тем, как он целует тебя весь вечер.
Голос Линка был мрачным, как и его взгляд. Он грубо прижал ее к себе и, прежде чем она успела ответить, склонился к ее губам, каждую секунду ожидая сопротивления с ее стороны.
Вопреки его опасениям Холли страстно ответила на его поцелуй. Она обхватила его голову и жадно прильнула к губам на глазах у многочисленной толпы, собравшейся вокруг съемочной площадки. Она забыла о дорогостоящем платье, развевавшемся на соленом ветру, и о теплых волнах, пенящихся у ее ног.
Все эти дни она страшно тосковала по Линку, и вот он, точно божество, явился из воды и солнечного света, чтобы заключить ее в объятия.
— Шаннон! Кто это с тобой? — возмущенно окликнул ее Роджер. — Как он прошел через ограждение?
Холли не слышала и не видела ничего вокруг, ее переполняло единственное желание — насладиться близостью Линка, вобрать его каждой клеточкой души и тела. Она прильнула к нему еще сильнее, почувствовав, что он пытается отстраниться.
Линк вырвался из ее цепких рук и медленно пошел назад, в ослепительно сверкающее море.
Дрожа всем телом, Холли протянула вслед ему руки, окликая по имени вновь и вновь.
Напрасно.
Линк нырнул в набегавшую волну и скрылся в сверкающем океане.
* * *— Шаннон, все в порядке? — крикнул Роджер.
Холли молчала, спазм сковал горло.
— Шаннон? Ты слышишь меня? — Роджер стремглав бросился к ней и встряхнул за плечи.
— Все хорошо, — дрожащим голосом ответила она.
— Кто это был?
— Линк.
Роджер мрачно сжал губы.
— Я должен был догадаться, — с горечью произнес он. — Ты целовала его так, словно он — Бог, спустившийся за тобой с небес.
Холли молчала, дрожа от еще не угасшего желания.
Роджер зажал ее лицо в своих ладонях. От его глаз не ускользнули ни чувственное возбуждение, сквозившее в ее золотистых глазах, ни трепет алых губ.
— Если бы ты так же страстно целовала меня, — произнес он, — я никогда бы не ушел. Шаннон, позволь…
— Перестань! — резко оборвала его Холли. — Хватит!
Дрожа всем телом, она вырвалась из его рук и вгляделась в морскую даль, но ничего не увидела. Солнечные лучи слепили глаза.
Режиссер окончательно вышел из себя. Он вскочил, воинственно размахивая мегафоном, словно боевым мечом.
— Это же зверинец, настоящий зверинец! — кричал он. — Я был уверен, что снял лучшие кадры своей жизни, а Джерри бубнит, что это был какой-то левый парень!
— Неужели ты не видел, что это не я? — раздраженно произнес Роджер.
— Попробовал бы сам, — огрызнулся режиссер. — Высокий, хорошо сложенный мужчина выходит из прибоя и целует Шаннон. Это происходило на протяжении всего дня, верно?
— Верно, — рявкнул Роджер.
— С единственной разницей, — зло произнес режиссер, — что на этот раз освещение было безупречным, ветер дул как надо, и эти двое едва не растопили своей страстью линзы камер.
— Ты что, не видел его лицо, не заметил разницу в росте? — не унимался Роджер.
— Видел только силуэт, лицо — в тени, — не сдавался режиссер. — Ты должен был наклониться и поцеловать Шаннон. Он так и сделал. Я не обязан высчитывать в сантиметрах, насколько он наклонился ниже, чем ты.
— Черт, — прорычал Роджер.
— Вот именно, — буркнул режиссер. — Снимаем еще раз.
С этими словами он повернулся и пошел назад, на ходу отдавая распоряжения в мегафон.
Техники разбежались.
Один из осветителей подошел к режиссеру, указывая на солнце. Оно вот-вот должно было сесть за горизонт.
Тот зло отмахнулся и знаком приказал всем запять свои места.
Холли снова посмотрела на океан, но увидела лишь входящего в воду Роджера. Она бросила взгляд на толпу зевак, приникших к натянутым канатам, глазевших на нее и живо обсуждавших съемку. Среди них не было ни одного высокого, атлетически сложенного мужчины.
Дорожка, ведущая к выстроенному на самой вершине горы отелю, была абсолютно безлюдной.
Холли даже подумала, что все случившееся привиделось ей, своей безудержной тоской она вызвала дух Линка, он явился к ней, но ей оказалось не под силу удержать его. Он лишь разжег в ней пламя страсти. И исчез.
— Проснись, Шаннон! — окликнул ее режиссер. — Я сказал «Мотор»!
Опустошенная, Холли повернулась к воде, ожидая появления из пены нелюбимого человека.
Потянулась изнуряющая вереница дублей, бесконечная как кошмарный сон.
Темный силуэт выходящего из моря мужчины.
Сплетенные руки.
Поцелуй.
Каждый новый дубль с неизменным постоянством был хуже предыдущего. Холли все труднее было справиться с отвращением, тело и душа яростно отвергали прикосновения другого мужчины.
