Арина Холина - Хроники амбициозной брюнетки
Захар, правда, оказал решительное сопротивление, но силы союзников разгромили его в первой же схватке.
— Оксан, зачем все это? — с мольбой вопрошал он. — За фигом тебе это дурацкое платье?
Оксана обиделась.
— Ничего оно не дурацкое! — На глазах у нее даже выступили слезы. — Это мое свадебное платье! Я хочу быть красивой!
— Ты что? — удивился Захар и прижал ее к себе. — Перестань… Если для тебя это так важно…
— Я думала, это для нас важно! — пробурчала Оксана.
— Ксан, прости, я дурак! Для меня все это просто атрибутика, но если ты придаешь такое значение наряду, будет как ты захочешь. Платит все равно мама! — усмехнулся он.
Мама действительно платила. Заявила, что это свадебный подарок.
Захар сомневался насчет «будет — как ты захочешь».
Оксана в предвкушении свадьбы словно ополоумела. Если честно, он не ожидал от нее такой прыти. Она перезнакомила его со всеми подругами, родственниками, обижалась, если у него не было времени (то есть желания) смотреть лимузины, рестораны, еще какую-то чушь…
Иногда ему хотелось от всего отказаться. Но тогда он ничего не узнает. Не поймет — надо ему это или не надо.
Захар понимал, что он — золотой мальчик, капризный и самовлюбленный.
Из породы людей, которые до седых волос относятся к себе как к ребенку.
Он решил жениться. Зачем? Чтобы ответить на вопрос — его ли это жизнь?
Попробовал с клубом — получилось. Вдруг и это получится? Был юристом — стал бизнесменом. Удачливым. Может, он вовсе и не герой-любовник, а верный семьянин.
Верный.
Он не думал о Даше, пока не видел ее.
Работать юристом, каждый день просыпаться в семь, торчать на этих собраниях и выслушивать наставления босса было ниже его достоинства. Скучно. Бессмысленно.
Встречаться с Дашей, понимая, что она им пренебрегает, ждет, когда подвернется кто-нибудь получше, — невыносимо.
— Да я тебя своими руками задушу, сука, б. дь, зараза такая! — с порога заорала Даша и хлестнула Оксану по лицу сложенным вдоль листом. — Как, б. дь, ты могла, тварь?!
Оксана в ужасе прикрывалась руками, пока не поняла, что она ведь не немощная, не ребенок. Но сопротивляться Даше оказалось трудно — она была сильной, ловкой и злой.
Черт!
Что же она наделала?
Как она могла?..
Это был аффект. Амок. Самое настоящее помрачение рассудка.
Сидела она, сидела перед экраном — то размышляла о свадьбе, то вспоминала, как Даша встречалась с ее женихом, то злилась на нее за то, что та — стерва, и вдруг дошла до того, что вместо банальных ответов на банальные вопросы: «Ваши творческие планы?» — «В марте выйдет моя новая книга об отношениях…» — написала, что Даша собирается опубликовать скандальный порнографический роман с элементами садо-мазо и некрофилии, а на вопрос о личной жизни призналась, что сменила ориентацию (Даша) — превратилась в лесбиянку и собирается искусственно оплодотворить свою подругу.
— Ты что делаешь? — Захар ворвался вовремя и оттащил (с большим трудом) Дашу от Оксаны.
— Что я? Что я?! — Даша смотрела на него бешеными глазами. — Да ты почитай! — Она швырнула ему листочки.
— Спокойно! — прикрикнул Захар, загораживая невесту.
Но тут Даша со всего духа врезала ему между ног, отпихнула и вцепилась Оксане в волосы.
Захару потребовалось все мужество, чтобы отцепить Дашу от невесты так, чтобы та не сорвала у нее скальп. Он отволок Дашу по коридору, запихнул в лифт, где Аксенова вывернулась и умудрилась нажать на все кнопки и они мучительно останавливались на каждом этаже, а в парадном, когда Даша попыталась его укусить, он наградил ее доброй затрещиной, швырнул об стену (Даша была так зла, что не ощутила боли) и кулаком ударил в стену в миллиметре от ее головы. С кулака текла кровь.
— Твоя будущая жена — сука и тварь, — заявила Даша.
Захар открыл было рот, но передумал — развернулся и побежал вверх по лестнице.
Прихрамывая, Даша вышла на улицу. Надо сказать, Захар ее впечатлил. Никогда она не видела его таким злым.
Она даже перестала ненавидеть Оксану. Конечно, когда из издательства прислали ссылку на так называемое интервью, Даша впала в бешенство, но сейчас все самое страшное было позади, и она даже развеселилась. Оксана показала характер. Опытным путем выяснилось, что не такая уж она зануда.
Даша вполне могла бы извиниться и повысить Оксане зарплату, но та никогда на это не согласится. Может, она нарочно сделала так, чтобы ее уволили. Может, ей не хватало смелости признаться: «Я выхожу замуж, мне плевать на работу»?
Люди ведь не так просты, как видится.
Но Захар… В гневе он был прекрасен.
С таким мужчиной Даша могла бы… могла бы сказать ему: и в горе, и в радости. Без необходимости напяливать фату и наступать каблуками на шлейф платья.
Вечером он приехал за вещами Оксаны.
— Ты больная… — шептал он, обнимая Дашу и целуя в щеки, в уголок рта, жадно хватая сухими губами ее губы, расстегивая молнию на джинсах.
Это был их лучший секс.
И Даша знала, что так и будет. В его глазах, там, в подъезде, она увидела все.
Ему не стоит жениться.
Захар вернулся домой. К Оксане. Та все еще ходила с компрессом на щеке, и почему-то это вывело его из себя.
— Как все прошло? — голосом закоренелой страдалицы поинтересовалась Оксана.
— Да никак! — рявкнул Захар, вошел в комнату и хлопнул дверью.
Но дверь распахнулась.
— Между прочим, это моя квартира! — пропищала Оксана.
Она не умела кричать.
— Отлично! — Захар вскочил с дивана и всплеснул руками.
Он вышел из квартиры, не захлопнув дверь, и спустился бегом по лестнице, оставив Оксану стоять с отвисшей челюстью. Хорошо хоть, не сломанной челюстью, подумала она и разревелась.
— Я к тебе! — Захар пожал плечами.
— Навсегда? — усмехнулась Даша.
— Как пойдет, — вздохнул он и переступил порог.
А Оксана рыдала в ванной. Почему-то она считала, что для слез это лучшее место — если конечно, не зажигать свет, но оставить дверь открытой.
Зазвонил телефон.
— К черту! — вслух, сквозь сопли и слезы, послала всех Оксана.
Но все-таки рванула к трубе — вдруг Захар?
Но это была Аня, журналистка.
— Ксюш, это Аня, привет, че там с Аксеновой? — выпалила она.
— Аксенова — тварь! — неожиданно вырвалось у Оксаны. — И я подаю на нее в суд!
Через полчаса всполошившаяся Аня стояла на пороге с бутылкой рома и вытаращенными глазами.
Они подружились на журфаке. Крошечная Аня — метр пятьдесят четыре, словно выточенная из мрамора статуэтка, красавица и душечка, очень любила Энди Уорхола, Чехова и Энни Ленокс, но еще на третьем курсе неожиданно стала писать для главной эротически желтой газеты.
