Марина Порошина - Как никогда. Одинокая женщина желает...
– Выбираю! Не решила еще, — опять засмеялась Ирина. У нее стало так легко на душе, так радостно, как не было целый год.
– А милиционер? Вызывать, что ли, пришлось? Давай я с ним поговорю, уладим… — забеспокоилась Рита.
– Нет, он тоже, по-моему, по объявлению, — понизив голос, сказала Ирина. — И он тут сам все улаживает. Я тебе потом расскажу — со смеху умрешь. Пойдем, познакомлю, чтобы ты имела представление…
Ирина потянула Марго за руку, но она руку освободила.
– Ир, послушай… Я опять, получается, тебе свинью подложила. Как в тот раз. Ты на меня не злись, а? Я как узнала, что он к тебе ушел — письма нормально составить не умеет, идиот, ничему не научился! — на стенку полезла от злости. Имя у него! Придурок! Да главное, не то, что он ушел, таких, как он, — пятачок за пучок, найду и получше. Но что ты… Что к тебе… Ты ему нравилась всегда, я и подумала. Прости, а?
Вместо ответа Ирина от полноты чувств, как девчонка, подпрыгнула на месте и повисла у Марго на шее, так что та едва устояла на ногах.
– Ритуля, я так счастлива, что мы с тобой помирились! У меня же, кроме тебя и Юльки, никого на свете нет! Я тебе все-все прощаю! Я тебя люблю! Пойдем, у нас тут такие дела! Мы развлекаемся всю ночь! И Дед Мороз приходил, и пожар был…
Марго, которую Ирина тащила в гостиную, пыталась еще что-то спросить, но Ирина, не слушая, обернулась и прошептала ей прямо в ухо:
– А этот… в форме который, Петрухин… Он мне даже нравится. С ним… спокойно.
После этого заявления она втащила Марго в комнату и заявила во всеуслышание:
– Это моя лучшая подруга Маргарита! Это она дала объявление! И Деда Мороза тоже она заказала. Да, Ритуль? И я ее очень люблю!
Столь непоследовательная речь произвела на собравшихся должное впечатление. Все вновь уставились на Марго и принялись рассматривать ее в новом качестве — любимой подруги и автора объявления, которое позвало их в дорогу, вдохновило на подвиги и подарило волшебную, по определению Евстолии Васильевны, ночь. Пока все созерцали и приводили мысли в порядок, Шустрый действовал — он еще раз переставил стулья и тарелки таким образом, чтобы оказаться рядом с Маргаритой.
Когда все уселись, Рита заявила, что она с утра ничего не ела, поэтому просила на нее не обращать внимания и дать ей хоть что-нибудь поесть. Олег немедленно соорудил на стоявшей перед Марго тарелке небольшой стог из салата и сложную композицию из буженины, огурцов, рыбы и прочего, еще оставшегося на столе. Евстолия, не в силах избежать соблазна таращиться на Марго, сделала над собой усилие — вытащила себя из-за стола и объявила, что будет собирать все к чаю. Льва Николаевича она уволокла на кухню, он не особенно сопротивлялся, желая блеснуть-таки своими кулинарными талантами, и немедленно начал рассказывать ей про свой фирменный рецепт заварки. Ирина и Петрухин под чутким руководством Евстолии убирали со стола тарелки, которые Шустрый предварительно освобождал от остатков еды, перекладывая их Маргарите. Потом носили сахар, чашки, варенье, розетки, конфеты, поминутно сталкиваясь в коридоре, роняя ложки и приходя от этого в отличное настроение.
Когда Евстолия водрузила посреди стола свой торт, публика встретила его аплодисментами. Действительно, это было произведение кулинарного искусства, украшенное как будто заснеженными розами и состоявшее из нескольких разноцветных этажей: с маком, изюмом, какао и орехами. Но участь шедевра была печальна — его умяли довольно быстро. И тогда Евстолия решила, что пришла пора получать дивиденды, — она потребовала играть в фанты. Расчет был верен — отказать ей никто не посмел.
Она отыскала свою шляпу и пошла с ней по кругу, в этот позаимствованный с выставки экспонат присутствовавшие стали складывать свои фанты. Все немного конфузились от того, что идут на поводу у взбалмашной Евстолии, которой приспичило впасть в детство, но все равно сами толкались и веселились, как дети, которых оставили дома одних. Ирина первой положила в шляпу подвернувшийся ей под руку пульт от телевизора. Глядя не нее, и Петрухин махнул рукой на одолевавшие его сомнения и выложил из кармана кителя китайскую шариковую авторучку. Шустрый, хмыкнув, тут же добавил в шляпу свой «паркер» с золотым колпачком. Маргарита, несколько даже растерявшись от сокрушительного напора странной тетки в диком платье, стянула с руки кольцо. Лев Николаевич долго шарил по карманам, доставая то платок, то блокнот, то ручку, краснел и извинялся, пока наконец Ирина, смеясь, не вручила ему взятую со стола конфету. Вслед за конфетой поверх лежащих в шляпе трофеев изящно лег кружевной платочек, виртуозно добытый Евстолией откуда-то из глубин платья. От платка сильно пахло духами, Ирина подозревала, что ее собственными, взятыми из спальни, куда Евстолия недавно бегала «на минуточку» — посмотреться в большое зеркало.
– Все! — провозгласила Евстолия. — Желания загадывать буду я!
– Кто бы сомневался, — проворчал Шустрый, адресуясь к Маргарите. Она покрутила головой, и Шустрый с восторгом понял, что наконец нашел в этой компании понимающего собеседника.
Маргарита, которая не прожила с ними этот вечер с самого начала, не вполне понимала суть происходившего. Но наблюдала все же с интересом.
– А показывать мне фанты будет… будет… Лев Николаевич! — распоряжалась Евстолия. — Вы садитесь сюда, на диван, вот вам шляпа. А я сюда, на табуреточку.
Евстолия приволокла табуретку и уселась спиной к дивану. Ирина засмеялась, немедленно разгадав маневр: она-то отлично знала, что в стекле книжного шкафа отлично отражается вся комната. И Евстолия это установила опытным путем, когда пыталась разглядеть себя в это «зеркало» во время примерки. Но вслух ничего не сказала: ей нравилось наблюдать за Евстолией и ее попытками любой ценой очаровать так понравившегося ей профессора. В конце концов заветная мечта Евстолии сбылась на глазах у Ирины: у нее есть и платье, и шампанское, и хорошая компания, и даже мужчины! И все ее незамысловатые хитрости Ирину ужасно развлекали. Как жаль, что Ритка не видела все кино сначала, — она бы тоже посмеялась, наблюдая за развитием событий. Ну ничего, может быть, Рита останется ночевать… «Нет, непременно останется, я ее так не отпущу, — решила Ирина. — Я ей все-все расскажу, и мы вместе посмеемся. И завтрашнее утро будет хорошим, не серым, не одиноким и не тоскливым. Как все замечательно складывается!»
– Лев Николаевич! Начинайте! — скомандовала Евстолия.
Профессор вздрогнул и выудил из шляпы… конечно же кружевной платочек. Один-ноль в пользу Евстолии: конечно же ее бесхитростный избранник взял первым то, что лежало сверху, тут и зеркала не нужно.
