Чёрный и Зоя. Без крыльев (СИ) - Ростова Татьяна

Через несколько секунд Зоя поняла, что всё её тело сотрясает сильная дрожь, так, что даже не было сил удержать ладонями плечи.

— Зой, у него бывает, ты же знаешь, — попытался успокоить её Миша. — Его Грек накрутил, слышишь?

Молодая женщина кивнула, запрещая себе плакать, только всё дрожала и дрожала, не в силах успокоиться. Она смотрела в одну точку, мир как будто сузился до одного небольшого отрезка — между ножек опрокинутого Славой стула.

— Пойдём, я отвезу тебя в номер, чего тут сидеть? — тихо произнёс Миша, и голос его показался сейчас невнятным и невероятно печальным.

Мужчина раньше не решался к ней приближаться на расстояние вытянутой руки, она была жёстким табу — женщиной Чёрного. Но в последнее время, буквально за это лето, всё поменялось. Чёрный стал как будто отталкивать её от себя. Это, конечно, понимала Зоя, и замечал со стороны Мистик.

Сейчас он смело взял её за руку, глядя на низко опущенную светлую головку молодой женщины, и, наклонившись и заглянув в лицо, нахмурился ещё больше. Красивые, вразлёт брови мужчины строго сдвинулись на переносице, а серые глаза стали синими. Ему не понравился её взгляд — полный растерянности и невыраженной боли.

— Куда он пошёл? Мне нужно с ним поговорить, — будто очнувшись, сказала Зоя, и хотела было пойти в толпу, но Мистик остановил её.

— Пусть он остынет, Зой, сейчас он тебе такого наговорит, — спокойно сказал он, обнимая её за плечи.

Она не противилась, инстинктивно стремясь к живому человеческому теплу. И пока они шли к его мотоциклу, Зое вспоминалось уходящее лето.

Он задевал плечами танцующих, но совсем не замечал этого. Голову как будто накрыло белой, абсолютно непроницаемой простынёй злости. Весь вечер, который пошёл насмарку из-за несобранности Зои днём, логически завершился ссорой. И самое главное, его как будто что-то раздирало поссориться, сделать ей как можно больнее, будто это могло бы решить его проблемы. И сейчас, когда он шёл, куда несли ноги и ничего почти не соображал, где-то вертелась мысль, что он — тупой осёл — весь вечер наблюдал, как ей весело с Мистиком, и теперь сам же толкнул её к нему утешаться.

Эта ситуация привела его в окончательное бешенство. Признаться в собственной тупости было выше его сил. Вспомнились разом все нехорошие мысли за последнее время.

А всё началось незаметно, и теперь это стали обсуждать уже в клубе, как сегодня сделал центровой — просто высмеял его, назвав домашней собачонкой.

Да, Чёрный привёз её к себе, они жили вместе в его квартире, везде появлялись только вдвоём, и… он видел — все ждали, когда это закончится. Ведь все его знали, как несерьёзного с женщинами, ни одна не ночевала у него дольше одной ночи. А с Зоей всё выглядело иначе, и ребята не верили в происходящее и постоянно подцепляли его, подшучивали, предлагали своих знакомых девушек «для пробы».

Прошлая и настоящая жизнь раздирала Чёрного на части. Он говорил себе, и был в этом уверен, что ничего не изменилось кроме того, что у него появилась постоянная сексуальная партнёрша. Временами он напускал на себя такой независимый вид, что Зоя тихонько плакала в подушку, а он лежал и слушал, чувствуя, как сердце наливается болью. Ведь он мучил и её, и себя. В такие моменты всё сглаживала постель. Он прижимал молодую женщину к себе, занимался с ней любовью, и тёмная туча проходила мимо.

Но постепенно Чёрный стал понимать, что в такой жизни, как у него, надо что-то менять. Бесчисленные вечеринки не привлекали Зою, и он стал иногда ездить на них без неё. Особенно когда они вздорили.

Впервые это произошло зимой, после новогодних праздников. Они в то время ссорились почти каждый день…

Чёрный упрямо не пропускал ни одного дня, чтобы поехать в Байк-центр. Зоя же однажды предложила остаться дома. В тот вечер она приготовила борщ и пожарила рыбу, очень старалась на кухне, а он спешил.

— Ты готова — или как? Так и поедешь? — разозлился он, ходя по квартире в одних чёрных джинсах.

Зоя в удивлении оглядела его замкнутое лицо и перевела взгляд на себя — она была в шортах, майке, а поверх них — в алом фартуке. Она думала, что хотя бы сегодня они никуда не поедут, проведут вечер вдвоём, без этих бесконечных попоек. Ей и того было хуже — приходилось общаться с мимолётными девушками друзей Чёрного, которые смотрели на неё свысока. Она не одевалась так вызывающе, не вела себя, стараясь изо всех сил, чтобы её запомнили. Все полупьяные разговоры мужчин и распущенных женщин ей опротивели. Она часто сидела рядом со Славой и молчала. Иногда, очень редко, было интересно, когда они разговаривали о поездках и приключениях, если они, конечно, не содержали двусмысленных приторных историек о сексуальных похождениях.

Вот и сейчас, видя, что любимый собирается на посиделки в клуб Грека «Прист», она просто покачала головой.

— Слава, давай останемся сегодня. Поужинаем, посмотрим что-нибудь, просто пого…поговорим, — она запнулась, заметив его ледяной взгляд.

— Я не клуша, чтобы дома сидеть, понятно? Ты едешь?

Зоя растерялась:

— Но почему ты не хочешь? Мы иногда никуда не едем, и… это ничуть не хуже тех вечеров, когда мы в клубе.

Выдернув из стопки одежды тёмную толстовку с эмблемой «HONDA», он стал натягивать её через голову. В движениях отчётливо можно было увидеть злость.

Тихо, угрожающе он сказал:

— Ты когда ехала сюда, я тебя предупредил, что не собираюсь менять что-нибудь в жизни. Ты согласилась. Теперь что?

— Я не прошу тебя меняться, всего один вечер дома…

Он придвинулся к ней вплотную. Зоя была растрёпана, волосы кое-как скручены на макушке, много прядей выскочило из резинки, косметики на лице — ни грамма, огромные глаза в изумлении распахнуты на него, щёки красные от долгого стояния у плиты в душной кухне.

— Так ты передумала? Я не понял?

— Слава, если для тебя это так принципиально…

— Я не собираюсь сидеть дома и выглядывать твою жратву, поняла?

Она отступила, обидевшись.

— Не хочешь — не ешь, я же не заставляю, — тихо и невнятно сказала она.

— Всё? Остаёшься? — вспылил он. — Ну и сиди. Сегодня я вряд ли приеду, ты постоянно скучаешь там, и приходится уезжать раньше. Сегодня оторвусь.

Зоя сложила руки на груди, опустив голову.

— Я не держу тебя. И вовсе не скучаю там…

— Да ладно, меня постоянно спрашивают, почему ты никогда не веселишься, такая скучная, и правда, с тоски можно заснуть.

Чёрный плохо помнил, что он ещё говорил, и главное — зачем… Но тогда впервые он довёл Зою до слёз. Она убежала на кухню, встала у окна, и стала бесшумно всхлипывать. Её плечи мелко тряслись от обиды.

Его взяла такая досада оттого, что не удалось спокойно уехать в клуб, что придётся выяснять отношения и успокаивать сначала её, и Чёрный, вместо этого, грубо спросил:

— Ну, всё?

Она не ответила, тогда мужчина подошёл и развернул её к себе. Зоя стояла в тёмном прямоугольнике окна, за ним уже наступил зимний вечер. Здесь, на кухне, было всё ещё жарко от готовки.

— Если… если я мешаю тебе, я не держу, — выдавила она.

— Дурочка, я хочу, чтобы ты поменяла своё отношение. Без того, чтобы я тебя вытягивал на люди. Прояви хоть когда-нибудь инициативу! Будь моей женщиной!

— Я не то, что тебе хочется, и никогда такой не была. Ты ошибся, Слава, и… нужно признать это.

— Замолчи, ты хрень какую-то несёшь.

Он резко придавил её бёдрами, задрал подбородок, весь мокрый от слёз. Её глаза не были в слезах — в них плавала жидкая обида и разбавленная боль.

— Ты моя, и должна вести себя, как моя. Поняла?

Он порывисто наклонился и поцеловал её размякшие от слёз губы, смял их и жёстко надавил. Быстро подняв передник одной рукой, другой он уже стягивал шорты и трусики с Зои. Она стала сопротивляться, ощутив, что растаяла от поцелуя. Но Слава не дал ей и опомниться, развернув к себе спиной и прижав к подоконнику. Она попыталась оттолкнуться от него, но руки Славы сцепились вокруг неё железными обручами. Кусая её шею, он делал всё, что хотел, чувствуя отсутствие сопротивления с её стороны. На шестнадцатом этаже их в окно никто видеть не мог снизу, да Чёрного это и не волновало.