Три желания для рыбки (СИ) - Май Лаванда

— Люд, дело не в твоём недостаточном уровне мастерства. Этот Белоусов — отец Глеба. Блин, прости, но, похоже, это всё из-за меня.

— Ты здесь при чём? Глеб здесь причём? Ничего не понимаю… — подруга даже всхлипывать перестаёт от удивления.

— Он мстит мне, Люд. Думаешь, почему я вчера вдруг экзамен провалила? Глеб выкрал у меня флэшку с моей методичкой. Твоя картина тоже инструмент для манипуляции мной. Даже про отца наплёл мне, как видишь, чтобы лишний раз надавить на меня, мою жалость. А теперь от взращивания чувства жалости перешёл к откровенным угрозам в мой адрес, и уже даже реализует их. В общем, это из-за меня покупка твоей картины сорвалась.

— Если бы я знала заранее, — понуро отвечает Ажинова, — то ни за что бы не склонила тебя к знакомству с этим сказочным придурком, уж прости мне мои выражения…

— Не извиняйся, — усмехаюсь. — Ты только не волнуйся. Я обещаю, что твою картину купят.

— Как ты можешь обещать мне это?

— Могу, — загадочно улыбаюсь в динамик, хотя и понимаю, что Людмила не может видеть моей улыбки.

Что же. Худшее уже произошло — на большее Глеб не способен. Я боялась, что бывший сотворил что-то ещё помимо картины, но, кажется, на этом всё, и можно облегчённо выдохнуть. И даже улыбнуться.

И я продолжаю улыбаться, когда уже сижу в автобусе, что везёт меня к остановке неподалёку от дома Кзязева. Сессия успешно сдана, проблема Людмилы почти улажена (но я держу от неё в секрете, как именно), а ещё Антон, по словам Михаила, всё же согласился послезавтра отмечать своё день рождения. Надеюсь, у нас получится его хоть немного растормошить и отвлечь от несчастной любви к молодой преподавательнице.

Ну а сейчас я еду к своему любимому человеку, у которого проведу целую ночь. Завтра некуда спешить: можно спать допоздна, совершать покупки ко дню рождения Хомякова, на котором мы одновременно ещё и сессию отпразднуем. Неужели наступает белая полоса?

Меня ждало разочарование.

Выхожу на нужной остановке, бодро вышагивая в направлении заветного дома, где меня уже нетерпеливо ждут, засыпая сообщениями на телефоне.

— Ну, ты где там? Чайник уже вскипел, — пишет мне Князев с дразнящим смайлом в конце сообщения.

— Уже вышла на твоей остановке, иду.

— Иди, иди. Мы с чайником ждём тебя, как безумные!

— Пять минут всего, Мих! — пишу на ходу, а сама тихонько посмеиваюсь.

Убираю телефон в карман пуховика, и не успеваю надеть перчатку на оголённую руку, как меня за неё дёргают назад. У меня спёрло дыхание, и я едва не падаю, но сохраняю равновесие, слыша в ушах бешеный пульс. Мгновенный испуг заставляет в панике обернуться на напавшего. Глеб.

— Обязательно было сопляку своему жаловаться? — спрашивает он с грозным рыком, удерживая за руку мёртвой хваткой.

— Что? — выдыхаю с паром изо рта.

— Только дуру не включай! — Пожарский снова дёргает меня на себя, заставляя почти столкнуться с ним. — Какого чёрта язык свой распускаешь обо мне?

— Я не понимаю… — я вдруг превращаюсь в маленького испуганного ребёнка.

— Тебе более доходчиво объяснить что-ли? — он наклоняет своё лицо к моему, как тогда перед пощёчиной.

Вот откуда только взялся? И как теперь остаться целой и невредимой морально или даже физически…

Глава 48. Столкновение

Михаил

Прошло уже десять минут, затем пятнадцать — я не могу понять, почему Лина так долго идёт до моего дома. Смотрю в окно, и не вижу знакомого силуэта на горизонте. Она всё ещё не свернула во двор? Как такое может быть? «Уже вышла на твоей остановке, иду», — написала она, но не похоже, чтобы это действительно оказалось правдой.

— Ты точно вышла на остановке, или просто заранее написала, а сама в пробке стоишь? — отправляю ей сообщение в «Вконтакте».

Но проходит минута, другая, а ответа всё нет.

Я бы подумал, что девушка решила заскочить в магазин по пути, но до ближайшего идти пятнадцать минут — зачем задумывать подобное мероприятие? Да ещё и без предупреждения. Я ведь беспокоиться начал! Нет, как придёт, сразу посоветую в следующий предупреждать о подобных вещах, а не писать вместо этого: «Пять минут всего, Мих!».

Не поругаться бы только на этой почве, а то помню я рассказы Беляевой о её бывшем, что каждую минуту считал и каждый шаг девушки. Мерзость! Усатая и хвостатая.

Мой поход к дяде оказался всё же очень продуктивным. Мало того, что узнал о живом и вполне здравствующем отце Бутча, так ещё и контакты этой семейки у Ивана Ильича имеются.

— Мальчик-то это не простой, — сказал тогда дядя. — Богатенькая семейка…

— Совсем никакой управы? — спросил я с растущим разочарованием.

Неужели придётся в откровенные разборки ввязываться? Это не совсем в моём стиле, и Лина бы вряд ли оценила…

— Ну, отчего же. Есть одна у меня мыслишка…

— Какая?

— Я товарищ принципиальный. Твой-то отец знает, — насмешливо хмыкнул. — Белоусов звонил мне на мой личный телефон. Откуда только достал… Но такие, как он, всё достанут, если захотят. Так вот: Белоусов Николай просил меня за сына, чтобы я посодействовал успешной учёбе, а я возьми да и откажись! Я же экзамен принимаю у них один.

— А твоим коллегам тоже звонок поступал?

— Не знаю. Думаю, да. Я переговорю с одним товарищем, узнаю. Он мог и согласиться на взятку— знаю я этого хитреца.

— А экзаменов ещё ни у кого не было… — задумался я.

— Именно, — подтвердил Иван Ильич. А значит можно всё обернуть не на пользу твоего Пожарского.

— Отлично. Посодействуй уж, пожалуйста.

— Ради племянника уж посодействую. А отцу привет передавай, — подмигнул.

И дядя выполнил своё обещание. Завтра у Бутча тот самый экзамен, по которому гарантия отличной оценки больше не работает. Я сам сообщил ему об этом. С большой радостью и злорадством. Написал ему в «Вконтакте», рассказал что и как, а котяра молча прочитал и вышел из сети. Теперь он либо оставляет Лину в покое, либо препод возвращает деньги и ставит ту оценку, которую Пожарский заслужил.

Вряд ли Бутч хорошо подготовлен к предстоящему экзамену, раз давно уже оплатил оценку за него. Надеюсь, это станет весомым аргументом в пользу того, чтобы забыть о Беляевой и тяге портить ей жизнь своим идиотизмом.

Я снова и снова обновляю страницу с диалогами, но никаких изменений не вижу. Лина всё ещё ничего мне не ответила и даже в сеть больше не заходила. Тогда я принимаюсь звонить ей, но звонок она мой тоже не принимает. Напряжённые протяжные гудки, и больше ничего.

Самое настоящее беспокойство начинает закрадываться в мою голову. Может, пойти в тот самый ближайший магазин? Может, там её встречу? Или по дороге столкнёмся…

Не раздумывая больше ни секунды, принимаюсь спешно одеваться. Куртку застёгиваю уже практически на ходу, выходя из квартиры, из подъезда, шурша ботинками по снегу и вдыхая морозный воздух.

Я иду, преодолевая метры, подмечая про себя, что на улице уже темнеет. Вынимаю из кармана куртки телефон — там по-прежнему тишина. Звоню — по ту сторону лишь гудки.

Сердце радостно и с облегчением застучало о рёбра, когда я узнаю знакомый силуэт впереди, но тут же тревожно сжалось. Потому что вижу, как её насильно удерживает мужская фигура и трясёт за плечи, нависая над Линой угрожающей башней, что готова придавить.

Подбегаю, уже понимая, кто этот мужчина, и дёргаю его за шиворот назад, отрывая от Беляевой. Бутч пошатывается, едва не падая, но быстро приходит в себя, прищурив со злостью безумные глаза.

— А вот и смельчак припёрся, — цедит он, глядя на меня.

Лина, кажется, при моём появлении только ещё больше пугается. Стоит растерянная с приоткрытым ртом и смотрит на нас обоих так, словно прямо сейчас вершится судьба всего человечества.

— Уж ты-то, конечно, много знаешь о смелости, — парирую. — Почему на девочку нападаешь, а не на меня? Ведь это я подставу тебя устроил.