Украденная ложь (ЛП) - Джей Монти

Этот план безупречен.

Надеюсь.

— Время шоу, Маленькая Воришка, — бормочу я, когда мы с Брайар выскальзываем из главного зала и направляемся к выходу.

Мы останавливаемся у машины Тэтчера, забрав стетоскоп, который она просила до того, как отправиться на короткую прогулку к соседнему зданию, где находится его кабинет. Пока мы идем, ветер теребит ее волосы. Не знаю, дрожит Брайар от холода или просто нервничает.

Нас окутывает тьма, лишь небольшой отблеск виднеющейся за окнами луны освещает нам центральную лестницу. Пока мы крадемся по коридорам, за нами тянутся тени деревьев. Все это время мы следуем друг за другом нога в ногу.

Наконец мы добираемся до двери, и я тянусь в карман, чтобы достать инструмент, данный мне Руком, чтобы ее отпереть, но Брайар уже достала заколки «невидимки». Она проводит ими по своим пухлым губам и загибает их зубами так, как ей нужно.

Брайар быстро и изящно справляется с замком, просунув в него «невидимки». Дверь щелкает, и мы понимаем, что она открыта.

Оказавшись внутри, я решаю не включать освещение. Мне не нужно, чтобы кто-нибудь посмотрел на окна и увидел свет в офисе мистера Уэста, когда тот должен быть на вечеринке.

— Возьми мне ручку и бумагу, — говорит Брайар, после того как я одергиваю занавеску и показываю ей сейф.

— Пожалуйста, это не часть твоего лексикона? — я подхожу к столу из красного дерева, открываю ящики и нахожу блокнот и ручку.

— Ты хочешь, чтобы я открыла сейф или нет? — Брайар снова переводит взгляд на меня и выгибает бровь. Все в ее облике говорит о том, что она в рабочем режиме и ей нужно сосредоточиться.

— Туше.

Я протягиваю ей то, что она просила, прислоняюсь к стене рядом с сейфом и смотрю на то, как Брайар начинает поигрывать с циферблатом. Крутит его несколько раз влево, потом вправо. Чувствует, как шестеренки внутри сдвигаются и защелкиваются.

Вставляет в уши стетоскоп, помещает головку прямо над циферблатом. С этого момента, я наблюдаю то, что зовется чистым гением. Как она высовывает язык и, рассеянно его прикусив, слушает аппарат.

Затем Брайар начинает записывать на бумаге цифры, строить графики, превращать их в формулы, и у меня закипает мозг. В фильмах взломщики просто крутят циферблат, приложив к нему стетоскоп и слушая тиканье. Видимо, этого мало, чтобы получить нужную комбинацию.

Вынув наушники и положив их на землю, Брайар записывает на листе цифры, проводя в голове математические вычисления, для которых большинству понадобились бы калькуляторы.

— Где ты этому научилась? — спрашиваю я, удивляясь, где можно научиться такому интересному хобби.

— Разве ты еще этого не узнал? Ты знаешь о моем уголовном прошлом, полагаю, ты осведомлен и о других вещах.

Я закатываю глаза:

— Извини, в твоем деле не было раздела об увлечениях. Ну, за исключением твоей фотографии с командой по плаванию, — я слегка улыбаюсь, заметив в темноте проблеск румянца у нее на щеках.

— Мой отец, — вздыхает она, нацарапав и переписав какие-то цифры. — Всю жизнь то сидел, то выхолил из тюрьмы, но когда был дома, то обучал меня своему ремеслу. Карманные кражи, взлом сейфов, подсчет карт, если дело касалось быстрой наживы, он показывал мне.

— Странный метод сплочения семейных уз, — замечаю я, а ее пальцы начинают пробовать различные комбинации с замком.

Я представляю себе уменьшенную версию Брайар, сидящую в своем доме на полу, играющую с замками и крадущую кошельки.

Мы являлись доказательством того, что выживание имеет мало общего с деньгами и все зависит от среды, в которой растешь.

— Не все из нас могут налаживать отношения с родителями зимой в Швейцарских Альпах и летом в Праге.

Я цокаю языком:

— Да, это я, — говорю я и, разжав кулаки, разминаю пальцы. — Избалованный, высокомерный, богатый мальчик, у ног которого лежит весь мир. Чего мне еще надо от жизни?

Брайар смотрит на меня, приостановив свою работу:

— Ты думаешь, я поверю, что в твоей жизни не было золотых тарелок и дворецких? Не притворяйся здесь, что тебе было тяжело. Ты не представляешь, каково это — расти, когда у тебя нет денег даже на электричество, ломать голову над тем, когда ты теперь поешь, или, когда в твою дверь снова постучит полиция, чтобы узнать, где твой отец. Ты ничем не лучше всех этих людей, просто ты и твои друзья более безбашенные, чем остальные.

— Ты хочешь сейчас сидеть и спорить о том, чья жизнь печальнее? Чье детство было хуже? Думаешь, ты единственная, кто прошел через дерьмо? Если тебе легче от того, что ты так обо мне думаешь, вперед. Я тебе и слова не скажу, — отвечаю я.

Судя по всему, она права.

Я не знаю, каково это — быть бедным.

У меня всегда были деньги и, когда мне хотелось есть, у меня в доме всегда была еда. У меня было все самое необходимое для жизни и даже больше.

Но чего она не знает, чего не заслуживает знать со своим сопливым отношением «горе мне», так это то, что в детстве я бы с радостью обменял все деньги на любящих родителей. На семью, которой на меня не насрать. Я бы предпочел голодать и быть любимым, чем быть сытым без любви.

Потом ты вырастаешь и понимаешь, что нужно играть теми картами, которые тебе выпали. Затыкаешься и идешь вперед, потому что все мольбы, все молитвы ни к чему не приведут. Иногда ты просто гнилое яблоко, упавшее недалеко от дерева.

Я не собираюсь с ней спорить.

Это того не стоит. Просто есть вещи, которые люди никогда не поймут.

Мы больше не разговариваем, и тишину заполняют звуки сейфа. Пока Брайар, наконец, не выставляет цифры в правильном порядке и не открывает тяжелую дверь.

— Проще простого, — шепчет Брайар, похлопав себя по спине.

И я рад, что она это сделала, потому что я бы ее не похлопал.

Я приседаю на корточки, заглядываю в сейф в надежде, что что-то в его содержимом даст мне нужную информацию. Даст нам то, что нужно.

Я беру из сейфа телефон и конверт и иду с ними к столу. Первым делом я включаю телефон, жду, пока белое яблоко исчезнет, и появится основной экран блокировки.

Я не удивлен, обнаружив, что информация защищена паролем.

— Какая комбинация была у сейфа? — спрашиваю я Брайар.

— 5749.

Набираю цифры на телефоне, но он вибрирует и говорит, что я ошибся. Зная, что ничего не добьюсь, кроме еще большего разочарования, я откладываю телефон и открываю конверт.

Внутри — пара сотен долларов, а также флешка, которая кажется очень многообещающей. Осторожно вставляю ее в компьютер, жду, пока появится файл. Позади меня встает Брайар и наблюдает за экраном через мое плечо.

— Какого хрена, по-твоему, ты делаешь? — я поворачиваю голову и хмуро смотрю на нее.

— Это я взломала сейф. Я имею право увидеть то, что сама помогла украсть, — она скрещивает руки на груди, как будто эта властная поза меня запугает.

— Иди, присмотри за дверью, — мотаю я головой в сторону входа.

Мне не нужно, чтобы Брайар увидела содержимое флешки, даже если там фигня. Если это будет что-то, что выдаст информацию о Роуз и ее смерти, Брайар вляпается гораздо больше, чем нужно.

В первый раз она волей судьбы появилась у меня на пути, оказавшись в мавзолее. Из-за неправильной зацепки Брайар осталась рядом со мной, но ее помощь с сейфом — последняя сыгранная ею роль на нашей тропе мести.

Я дергал ее за ниточки, словно марионетку, с которой мог время от времени поиграть, но Брайар не имеет никакого отношения к Роуз и к тому, что мы сделаем с людьми, причастными к ее смерти.

— Нет, — не унимается Брайар. — Или ты даешь мне посмотреть, или я закричу.

— Ты готова взять на себя вину за это? — приподнимаю я бровь, прекрасно понимая, что за то, что мы делаем, мы можем бросить ее под автобус.

— Если это означает, что ты не получишь информацию, спрятанную на этой флешке, то конечно.

Я думаю, она блефует, но то, как она напрягает спину и смотрит мне прямо в глаза, довольно убедительно. Взвесив варианты, я понимаю, что у меня нет на это времени.