Хоуп Макинтайр - Как соблазнить призрака
Я заметила Базза, едва он появился на съемочной площадке. Он был агентом одного из актеров. Я обратила на него внимание потому, что у него была необычно-романтичная цыганская внешность. Он носил экзотическую одежду сочных осенних тонов. Вышитые жилеты. Ботинки с кубинскими каблуками, которые делали его выше, чем шесть футов два дюйма. Длинные шарфы из мягкой шерсти, обмотанные вокруг шеи. Он носил лен, твид, хлопок, кашемир, но никакой синтетики. Я не могла оторвать от него взгляд. Он был гибкий и ходил по съемочной площадке с легкой грацией.
Салли Макивэн, вальсируя, подскочила бы к нему и представилась. Точно так же она поступила в «Братстве», встретив своего будущего мужа, когда он приехал в Нью-Йорк по делам. Салли отлично знала, как подцепить понравившегося мужчину. Во второй серии она вышла замуж за Джимми Макивэна, приехала с ним в Англию и внесла сумятицу в его семью, потребовав руководящую должность в компании, принадлежащей ему и его братьям.
Но я – не Салли. Я и близко не подошла к Баззу. Я была слишком застенчива и ранима, чтобы заговорить с ним первой. Я наблюдала со стороны.
Но он заметил меня. Точнее, он заметил Салли Макивэн в сцене с его клиентом. Режиссер крикнул: «Снято». Базз подошел ко мне и заговорил. Вечером он пригласил меня поужинать, а на следующий день мы отправились из Манчестера в Лондон на одном поезде.
Сначала я думала, что его интерес ко мне – чисто профессиональный. Он сразу сказал, что хочет меня представлять – в то время я еще работала с моим нью-йоркским агентом, – и о том, что мне нужен человек, который будет заботиться о моих интересах здесь, в Великобритании. Его участие трогало. Мне был нужен защитник. Отец воспитал во мне веру, что обо мне всегда позаботятся. Я надеялась выйти замуж за богатого мужчину, который будет оберегать меня, как отец оберегал нас с мамой. Но я не ожидала, что во мне живет независимый дух, который заставил меня стать актрисой и полагаться только на себя. Долгое время я жила только этим и забыла найти щит от грубой реальности. Этот щит я видела в своем женатом любовнике, но он, разумеется, был чем угодно, только не щитом.
Базз оказался намного моложе меня, но я не замечала разницы в возрасте. Он был таким мудрым. Он не заверял простодушно, что полностью изменит мою карьеру и переведет ее на более высокий уровень. Это было бы довольно глупо: в мире мыльных опер я уже пользовалась немалым успехом. Он выбрал подход изящнее. Он старался завоевать мое доверие и говорил о том, что чувствует мою грусть, видит печаль в моих глазах. Он говорил, что понимает, каково начинать новую жизнь в незнакомой стране, но я должна знать, что он всегда рядом и поможет мне. Я сказала ему, что в Штатах у меня не осталось родственников – мои родители умерли, я была единственным ребенком, а двоюродные братья и сестры для меня совершенно чужие люди. Они живут в Колорадо. Он сказал, что из-за этого тем более должен меня защищать. Все это довольно банально, и не будь я столь ранима, то, несомненно, почувствовала бы недоброе.
Я попалась на его удочку, но вот что интересно: не считая редких касаний локтями, он не дотрагивался до меня. Даже не целовал в щеку. А я начала мечтать о нем. Перед сном его лицо неизменно парило у меня перед глазами, и я представляла, что занимаюсь с ним любовью. Поэтому когда, встречая меня из Манчестера на станции Кингс-Кросс, он наконец обнял меня и прижался к моему рту губами, то застал врасплох.
Он хорошо знал, что делал. С тех пор я стала его рабыней, вскоре – его клиентом, а потом и женой.
Первое нападение случилось примерно через неделю после свадьбы. Я вернулась домой с работы и застала его в кухне. Он ничего не сказал, и я забеспокоилась. Он не ответил на мое приветствие, просто стоял там и смотрел сквозь меня, словно на пустое место. Обычно я бросалась к нему, и мы целовались, но в тот день я приближалась осторожно, словно он – яростный зверь. Знаете, что говорят о животных? Они чувствуют, когда вы их боитесь, начинают нервничать и могут напасть.
Я сказала, что налью ему выпить. Он протянул руку и погладил меня по щеке. Я расслабилась. Все хорошо. Он был нежен. Я все выдумала. И тут вдруг – БАМ! Он ударил меня так, что я стукнулась головой о ящики, и обвинил в измене с актером из «Братства».
Вскоре это начало происходить регулярно. Я приходила домой, какое-то время он вел себя тихо, а потом вдруг взрывался и швырял меня о раковину. Опрокидывалась сушилка, летели на пол тарелки. Я падала и ползла к плите. Он шел за мной и ударял меня о духовку. Я хватала какой-нибудь предмет, который можно было использовать в качестве оружия, заставала его врасплох и убегала. Это было самое страшное: я слышала, как он мчится за мной, ждала, когда на мое плечо ляжет рука и затащит меня обратно в двери. Я старалась никогда не позволять ему гнаться за мной вверх по лестнице: он запросто мог сбросить меня вниз.
Казалось, он вбил себе в голову, что я изменяю ему с актерами из «Братства». А значит, я должна быть наказана. Я клялась, что это неправда, но он не верил. Избив меня, он всегда молил о прощении, говорил, что любит меня. Как ни странно, он часто говорил, что любит меня, когда бил. Весь ужас в том, что я чувствовала: избивая меня, он не злился, а был совершенно, отчаянно несчастен – и я понятия не имела, почему.
Раздался громкий щелчок, и запись кончилась. Я перевернула кассету, но обнаружила, что Сельма использовала только одну сторону, а другая осталась чистой. Наверное, ее прервали. Может, она услышала, как хлопнула дверь и Базз вернулся домой. У нее осталось время только на то, чтобы выхватить кассету из диктофона.
Кроме кошмарных описаний жестокости, больше всего меня поразили два момента. Рассказ Сельмы о том, как они познакомились с Баззом, являлся полной противоположностью тому, что говорил он. И еще она сказала, что у нее нет родственников. Тогда к кому она ездила в Нью-Йорк на Рождество?
В голове у меня роились вопросы, на которые не было ответов, и я провела ночь на диване, сходя с ума. Самое разумное – уйти от них обоих, и от Сельмы, и от Базза. Утром надо позвонить Женевьеве, – а также Кэт и в неуловимую компанию по гидроизоляции – и попросить ее найти мне безопасную легкую работенку. Например, мемуары восьмидесятилетнего садовода из глубин Глостершира.
Но я уже слишком завязла во всем этом. Мне действительно хотелось написать эту книгу. Кроме того, я прослушала кассеты Сельмы и теперь ни за что не смогу повернуться к ней спиной. Около половины шестого я, шатаясь, поднялась наверх. К моему удивлению, Томми не спал и ждал меня.
