Жоан-Фредерик Эль Гедж - Низкий голос любви
Он собрал старые костюмы, найденные здесь, в квартире номер два. Теперь они составляют его гардероб. Он спускается по лестнице. Между двумя этажами в ноздри ему ударяет знакомый неприятный запах. На ступеньках сидит человек. Это толстяк, который заражал своим присутствием бывший дом Клер. Его кошелка наполнена протухшими продуктами, завернутыми в газеты. «Здравствуйте, доктор. Я узнал, что вы фониатр. Двенадцать лет учились, а? У меня для вас загадка. Как называется гласная легкого поведения? Согласная! Классный у вас костюмчик, доктор. Мне бы подошел. Где вы его нашли?» Ничего не отвечая, Артур протискивается между жирным бедром и стеной, перешагивая через вонючую кошелку. Толстяк напевает свою старомодную песенку. «Эти тонкие пружинки, эти хитрые машинки, ну-ка, ну-ка, что сейчас приготовят там для нас? Эти дамы так похожи на обтянутые кожей механизмы для страстей, что боюсь я их затей…»
Артур на улице. Африканский колдун с сединой в шевелюре и бороде, с косичками, украшенными разноцветными бусинами, протягивает ему свою карточку.
ДВЕНАДЦАТЬ СЛОВПрофессор Аль-Мадур Марабу Глубинный
Избавлю от всего, что беспокоит.
Ваше счастье – я только что прибыл из Африки.
Я явился на Землю, чтобы осветить вас своим светом.
Если зло вошло в ваше тело, я избавлю вас от него в вашем присутствии, и вы получите шанс. Наследственный дар от отца к сыну. Возвращение возлюбленных вера в себя,привлечение покупателей, похудание, выпадение волос.
Защита от всех опасностей. Оплата только после получения результата.
У него больше нет машины. Велосипед был только для ночных путешествий с К Такси он боится. А ортопедический аппарат позволяет ему только ходить. Вот он и идет.
Он заметил что-то в витрине, мимо которой прошел, и вернулся. Но не увидел ничего, кроме своего отражения. В этом отражении живет призрак К. Он ускоряет шаг, чтобы оторваться от привидения. Никаких призраков, кроме его собственного. Он сосредоточенно идет по линии, которую мысленно провел на мостовой.
Он вернулся к практике. Пациенты упражняют голос на новом выбранном им стихотворении «Тюрьма любви». Он всех просит его прочесть. Это доставляет ему некоторое облегчение.
Взгляд серых глаз – и сердце мое заковано.
Сердце мое дрожало в твоих спокойных руках.
В тюрьму меня не заключай.
Поцелуи оставлены, клятвы нарушены.
В тишине моей жизни сгину безвестно, случайно.
Наступил вечер, ушел последний пациент. Сибилла откровенничает.
– Я по тебе скучала. Завтра увидимся?
– Завтра у меня похороны.
– Это просто мания какая-то. Кого хороним?
– Меня.
– Да брось ты.
– Сибилла, послушай. Мое тело – песок.
– Песок вечен. Неплохо устроился.
– Послушай, Сибилла. Операция на грудной клетке. Причина неизвестна. Я на операционном столе. Хирург сообщает мне, что собирается распилить мои ребра, чтобы достать сердце, вынуть его из грудной клетки и поместить в аппарат искусственного кровообращения. Я беспокоюсь насчет шрама. Он рисует на грудной клетке яркий зигзаг – это кривая кардиограммы прямо на коже. Он точит пилу, пробует ее на верстаке. Я смотрю: мне вскрывают грудную клетку, я все вижу и ничего не чувствую. На глазах у меня мое тело разбирают на две кучки – складывают конечности в одну сторону, а внутренности в другую, роются в нем в поисках неизвестно чего. Мои голова и тело дергаются и перекидываются шутками. И наконец с широкой улыбкой хирург кончает распилку ребер и поворачивается ко мне: «Вы искали вашу опухоль страсти. Мы ее не нашли. По умолчанию, вы выздоровели». Мои голова и торс разражаются криками «Ура!». Вот какой сон мне приснился прошлой ночью.
– Поверь врачу из сна. Ты выздоровел!
– Почти.
* * *– Почему вы ошиблись?
– Я никогда не ошибаюсь. Я все видела, но ничего не могла сказать тебе, ты не хотел слышать. Слишком много красного между вами. Я предупреждала тебя. Красное – это кровь, орган гнева.
– Кровь – не орган.
– Ты рассуждаешь по своей науке, доктор. Эта женщина не получит того, чего хочет, она будет страдать. Она озабочена, эгоистична. Я вижу, как иссохнет ее тело, погаснет ее лицо. Не возвращайся. Огонь остался позади тебя, золото впереди. Сегодня ты мне ничего не должен. Ты выздоровел. Сегодня ты уснешь.
Артур терпеливо ждет. В витринах лаборатории выставлены гипсовые руки, носы, ноги, челюсти. Он протягивает регистраторше в голубом халате чек, а та в обмен отдает ему продолговатый предмет, завернутый в марлю. Он выходит на тротуар. Справа от двери на фасаде лаборатории доска с выгравированным: «Компания де Сандр. Основана в 1859 г. Протезы. Муляжи».
В гараже стоит его готовый кабриолет «Это настоящее ископаемое, доктор, но мы ему вправили позвоночник, – смеется механик, поглаживая капот. – Хотите, и вашим займемся?»
Свет в кабинете не горит. Он заходит в чуланчик, служащий складом, и выкатывает тележку на колесиках. Среди ночи, несмотря на свой ортопедический корсет, он вывозит коробки из квартиры, и каждая коробка пронзает его затылок острой болью. Он загружает их в лифт, посылает кабину и спускается по лестнице. Он не собирается больше жить в одном доме с собственным расчлененным телом. Он паркует кабриолет перед домом и загружает весь багаж в машину. Заводит мотор, едет через Париж Из бравады он хочет поехать через площадь Виктуар, приближается к ней, содрогаясь, но дорога закрыта, здесь должен проехать правительственный кортеж. Он сворачивает, выезжает через ворота Пантен. Удары сердца вторят переключению скоростей. Подъезжая к цели, он гасит фары и снижает скорость. Главные ворота закрыты. Его взгляд привлекает надпись на фронтоне. Что-то изменилось. К формулировке, выгравированной на камне, добавился вопроса тельный знак.
Смерть освобождает?
Он едет вдоль стены по улице Пти-Рюиссо. Интересно, в день похорон Станислава Дорати могильщик сказал правду? Доехав до входа, он паркуется. Улица пустынна – как и днем, наверное. Вот и низкая деревянная дверь с двумя ржавыми петлями. Он открывает багажник, достает небольшую тележку на колесиках, раскладывает ее, укрепляет штифтами и нагружает ее семью коробками. Ему придется сделать три перевозки. Тележка трясется по булыжникам, коробки ударяются друг о друга. Он без труда находит нужное место. Даже не нужно читать имя, выгравированное на плите.
ЛУИ ЛЕТУАЛЬ 1934 – 1963Он сгружает с платформы коробки и уходит за оставшимися. У него мало времени. Еще не начался ночной обход сторожей. Перевезя все тринадцать коробок, он берется за работу. Закончив, он устало присел отдохнуть. Он переоценил свои силы; совсем тепло. Уронив подбородок на край ортопедического воротника, он заснул. Он слушает.
