Марти Леймбах - Умереть молодым
Здание спасательной службы желтовато-коричневого цвета, в нем множество всяких кабинетов, вдоль стен – полки орехового дерева. Несколько дверей закрыто – наверное, офисы больших начальников; в холле длинный ряд скамей, обитых грубой темно-серой тканью, и, для разнообразия, несколько вращающихся кресел. На стенах – цветные плакаты с изображением разного типа судов береговой спасательной службы и с историей ее возникновения в Халле. Рассказывают о доблестных операциях, проведенных спасателями в первые десятилетия после образования Халла; о том, как мужественно боролись они за спасение жизни купцов и рыбаков, которые ежедневно отправлялись в небезопасное по тем временам путешествие в Бостон, чтобы купить и продать товар. О первом спасательном катере, названном «Нантаскет», которым можно полюбоваться теперь в городском музее. Под стеклом у одного из окошечек конторы – старинный сектант. Главная контора, небольшое помещение, отделенное от зала ожидания перегородкой с окошечками, выглядит слишком тесной, так как добрая треть его полезной площади занята радиотехникой.
Повсюду полицейские. Когда нас сюда привезли, они уже были на месте, на них отутюженные, накрахмаленные синие формы, на боку – коротковолновые радиопередатчики. Полиции боюсь до умопомрачения. С детских лет полицейские наводят на меня ужас. Всю жизнь боюсь, как бы меня не засадили за решетку. Посадят по недоразумению, из-за какой-нибудь путаницы, – и нате вам, лишение свободы сроком… А потом, в результате таких вот ошибочек, просижу в тюрьме не один месяц, а может, – и не один год, пока тюремная камера не станет мне родным домом: ведь в конце концов ко всему привыкаешь.
У противоположной стены, напротив меня, бородатый мужчина в плаще. Мне почему-то кажется, что он – эксгибиционист. В этой ситуации он, конечно, ведет себя пристойно, но в прошлом… Здесь, на спасательной станции, окруженный людьми в форме, он взволнован не меньше меня: опасается, что выплывут наружу его прежние правонарушения. Вспоминаю о своих кражах, все, чем набивала карманы своей куртки, мелькает перед глазами. Женщина приблизительно моего возраста в дорогом пальто из чистой шерсти нервно перебирает хрустальные бусинки своего ожерелья. Задумчиво смотрит на часы… О чем она думает? О работе, которую прогуляла из-за аварии парома? Женщина смотрит на меня, на мгновение наши взгляды встречаются. Бог мой, как мне хотелось бы знать, что она видит, когда смотрит на меня?
Нам велят заполнить анкеты для жертв несчастных случаев, но не хватает ручек и не на чем писать. Дожидаюсь, когда освободится ручка, а потом пытаюсь заполнить формуляр, пристроив его на колене. Забилась подальше в угол, чтобы не попадаться на глаза полицейским, и торопливо заполняю свою анкету: пол, рост, общественное положение. Невероятно мелкий шрифт, ксерокс с ксерокса. Ее и прочитать-то трудно, не говоря уж о том, что для запрашиваемой информации не хватает места в узеньких клеточках. Обдумываю, как бы улизнуть, но в это время полицейские, как будто прочитав мои мысли, объявляют всем, что никого не отпустят, пока не будут заполнены анкеты. Кроме того, они требуют, чтобы все отправились в госпиталь, – не понимаю, зачем. С улицы доносятся сирены скорой помощи, так что разговор ведется на полном серьезе.
Не могу вспомнить своего почтового индекса; и мобилизовав на это все свои умственные способности, поднимаю глаза, – кого же вижу перед собой? Мой «грабитель», собственной персоной, тоже возится с анкетой, примостив ее на своем широком колене. Мусолит огрызок карандаша, – видно, не меньше, чем я, озадачен этой абракадаброй. Пересаживаюсь поближе, он встречает меня приветливо, как старого школьного друга. Заглядываю через его плечо в анкету. У него не заполнено ни одной графы.
– Глупейшая анкета, верно? – говорю я. – Как вас звать?
– Дэвид, – отвечает он. – Я… н… н… не могу… ч… читать без оч… очков.
– Давайте прочитаю. – Называю ему свое имя, и он с улыбкой повторяет его, совершенно свободно выговаривает: «Хилари».
Его полное имя Дэвид Александр Кеннеди, впечатляющее имя. Среди всего прочего узнаю, пока заполняю анкету, что он уроженец Халла, не женат, двадцати шести лет, – последнее печально, так как выглядит он значительно старше. Его ближайшие родственники – мать, имя – Сибил, ее рабочий телефон начинается с 800. У него не было травм, и он не знает номера своего страхового полиса.
– Я тоже забыла свой номер, – говорю я, чтобы утешить его. По-моему, Дэвид выглядит не так уж плохо, по крайней мере, не отталкивающе, улыбка красит его.
Народ выстраивается в очередь у двери с табличкой «выход», полицейские собирают анкеты, а потом передают пассажиров парома парамедикам, которые прибыли на «скорых».
– Не поеду я в эту больницу, – заявляю Дэвиду. Он смотрит на меня укоризненно, дескать: «Надо бы все же». – Чувствую себя превосходно, – объясняю ему. – Меня спасли вы.
Подойдя к окну, насчитываю семь машин скорой помощи, большие, размером с грузовик. Погрузка идет удивительно быстро. Потом парень захлопывает заднюю дверцу, и «скорые» отъезжают, одна за другой, мигалки включены, но без сирен. Значит, пострадавших нет. На улице какое-то волнение. Собирается небольшая толпа, здесь же и группа телевизионщиков с телекамерами в черных футлярах.
Дэвид хлопает меня по плечу и указывает на очередь людей с анкетами в руках. Киваю в ответ и говорю ему, что присоединюсь к ним через секунду.
Не поеду в больницу. Понятия не имею, где здесь поблизости есть больница. Неподалеку от последнего окошечка конторы дверь с надписью «выход». Мелкими шажками, с безразличным видом, будто всецело погрузилась в изучение анкеты, направляюсь туда. Задумчиво барабаню ручкой по щеке, чтобы все видели, как сосредоточенно я изучаю анкету. Хмурю брови. Подхожу к двери и прислоняюсь к ней спиной, как бы не подозревая, что там выход. Молодой человек за одним из окошечек конторы улыбается мне, отвечаю ему улыбкой, а затем опять утыкаюсь в анкету. Он продолжает наблюдать за мной. Стоит мне поднять глаза – он отводит взгляд в сторону. Волосы у него подстрижены «ежиком», тонкий нос по форме напоминает аккуратный маленький сверточек. Он в очках с толстыми линзами. Ему не больше двадцати.
На мое счастье, чиновник рангом повыше дает ему задание что-то разыскать в картотеке, поэтому молодой человек удаляется рыться в одном из металлических ящиков, которые стоят штабелями вдоль стены. Бесшумно повернув ручку двери, выскальзываю из холла, стыдясь своего поступка, чувствуя себя виноватой, ибо совершенно не способна управляться с подобными ситуациями так, как делают это другие. Осторожно закрываю за собой дверь, тихо повернув ручку. Побег из неволи. Правонарушение. Негодяйка, дрянь, ничтожество, тряпка…
