Майя Шаповалова - Граница. Таежный роман. Солдаты
Сердюк, нахмурившись, сел напротив. Пить с Лешкой он не хотел. Во-первых, он был не в том настроении, а во-вторых, совместное распитие спиртных напитков со страшим лейтенантом Жгутом ни к чему хорошему привести не могло.
— Да ты ешь, — сказал Алексей, продолжая утюжить ладонями листок.
— Успею, — нетерпеливо откликнулся Сердюк и на всякий случай переставил бутылку поближе к себе, с опозданием сообразив, что поступил крайне необдуманно.
— Водку сам делал? — немедленно спросил Жгут.
— Еще скажи — сам гнал, — пробурчал Сердюк. — Наталка настаивала.
— Ну откуда ж я знаю? — простодушно сказал Жгут. — Может, это по каким-нибудь вашим рецептам. Горилка какая-нибудь. — Он неожиданно перегнулся через стол, сцапал рюмку и одним махом опрокинул содержимое в рот. — Ух! — передернулся Жгут. — Забирает! — Он взял огурец и принялся с хрустом жевать, потом сделал некий пилящий жест, будто что-то резал. — Слушай, Петро, хлеба, что ли, дай!
Сердюк понял, что скромный холостяцкий ужин грозит плавно перерасти в пьянку и лучше самому взять контроль над ситуацией, пока этого не сделал Жгут. Майор поставил на стол вторую рюмку, нарезал хлеба и сала и вытащил из банки еще несколько огурцов.
Алексей заметно повеселел.
— А Наталья твоя когда вернется? — спросил он. — Я бы у нее рецепт взял. Отличная водка получается. — Он налил себе еще и, спохватившись, предложил хозяину: — Будешь?
— Наливай, — махнул рукой Сердюк.
— Ну давай за наши Вооруженные Силы! — Жгут со звоном стукнул своей рюмкой о рюмку замполита.
— Давай, — усмехнулся Сердюк и выпил. — Только тебе это все равно не поможет. Не военный ты человек.
— Не военный, — согласился Жгут. — Но за Вооруженные Силы готов выпить не один литр… Слушай, Петро, а ты родной язык свой помнишь?
— Помню, — с достоинством сказал Сердюк.
— А скажи чего-нибудь, — попросил Алексей.
— Обойдешься. Что я тебе, радиоприемник?
— Ну тогда скажи, правда, что по-украински «мотоцикл доехал до фотостудии» будет «мотопэр допэр до мордоляпу»?
Сердюк покраснел от гнева.
— Кто это тебе такую чушь сказал?! — загремел он. — Мы многонациональная страна, и народы, ее населяющие, обязаны с уважением относиться…
— Да ладно тебе, Петро, — примирительно сказал Жгут, разливая по рюмкам, — ты ж не на политзанятиях.
— …с уважением относиться к представителям других национальностей и республик! — закончил Сердюк.
Жгут ухмыльнулся.
— И ничего в этом смешного нет! — свирепо произнес замполит.
— Конечно нет, — сказал Алексей. — Я тут вспомнил… Мне еще говорили, что «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» будет «Голодранцы усих краев, гоп в едину кучу!»
Сердюк так грохнул по столу кулаком, что в банке подпрыгнули огурцы.
— Все-все-все, — быстро сказал Жгут. — Просто во мне гибнет филолог.
Майор пристально посмотрел на него и неожиданно успокоился.
— Человек в тебе гибнет, Леша, — сказал он и вздохнул. — Тебе сколько уже? Тридцать пять? Ну считай, почти сорок. Мои пацаны и то серьезнее. И зачем ты вообще в армию пошел? Тебе в цирк надо, клоуном. Да и то не возьмут. Там тоже работать надо.
— А я, по-твоему, баклуши бью?
— А что ж ты делаешь? Дурака валяешь. Вот Борзов тебя жалеет, все надеется, что толк из тебя выйдет. Лично я так считаю: если у человека голова на плечах есть, из него толк в любом деле выйдет. А раз не выходит…
— Скучно мне, Петро, — сказал Жгут. — Ну, чего я буду землю носом рыть, если мне это не надо? В клубе еще туда-сюда, а все остальное…
— А ты пробовал?
— Пробовал. Но мне строем ходить не нравится. И не потому, что я такой уж индивидуалист, я просто не хочу. И толку от меня на этой вот границе никакого, сам знаю. Так чего ж меня тут держат? Комиссовали бы — и дело с концом. А потом, скажи по совести: вот меня на губу за каждую провинность сажают, и что? Добились чего-нибудь? То-то.
Сердюк молчал. К Жгуту он всегда испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, Жгут был возмутителем спокойствия, олицетворением беспорядка, с другой — общительным и в общем-то нормальным парнем, про которого никто, за исключением, может быть, Ворона, не мог сказать ничего плохого.
Но в армии нет такого деления — просто на плохих и хороших. Тут, сам того не зная, Сердюк поддерживал Ворона. В армии есть плохие и хорошие солдаты и офицеры. И если ты плохой солдат или офицер, в армии тебе не место. Так что майор был в какой-то степени согласен с Алексеем. Его можно продержать на губе хоть до пенсии — все равно не переделать…
Жгут был человеком компанейским, к нему многие тянулись, и с должностью своей новой — что правда, то правда — он справлялся вполне сносно. Но хорошим офицером он не станет никогда. Просто потому что не хочет.
— Знаешь, почему тебя все время на губу сажают? — спросил Сердюк. — Чтобы ты других не портил. Дурной пример заразителен. Лично я гнал бы тебя, к чертовой матери, но я таких вопросов не решаю.
— А жаль, — печально сказал Жгут.
Он подцепил ломтик сала и отправил в рот. Пальцы были жирными, Алексей машинально вытер их о листок бумаги и чертыхнулся.
— Да, Петро, чуть не забыл. К нам тут пионеры из города приезжают, так Борзов велел у тебя программу концерта утвердить. Я кое-чего прикинул — вроде неплохо получается. Так что ты подпиши, а я потом по ходу дела, может, еще чего-нибудь придумаю.
Он подвинул листок к майору и бросил ему заранее приготовленную авторучку.
Сердюк взял листок, снял с ручки колпачок и, примерившись, собрался расписаться, но передумал и начал читать. Глаза его бегали из стороны в стороны, следя за строчками, а брови медленно ползли вверх.
Жгут беспокойно заерзал.
— Да охота тебе время тратить! — сказал он как можно равнодушнее. — Подписывай давай.
Майор беззвучно шевелил губами, ноздри его раздувались. Потом он забубнил, произнося написанное вслух, и наконец заорал в полный голос:
— «Козлята и стадо товарищей»?! Что значит «стадо товарищей»?
— Это значит много козлят, — пояснил Жгут. — Да, согласен, неудачно сформулировано. Подкорректируем.
Сердюк возмущенно потряс листком, а затем яростно разорвал его в клочки.
— Это, — просипел он, соскребая клочки со скатерти и тыча ими Жгуту под нос, — это политическая провокация, товарищ старший лейтенант! Направленная против меня.
— Это, — рассердился Жгут, — сценарий спектакля с участием детей дошкольного возраста для детей младшего школьного возраста, товарищ майор! Вы не на слова обращайте внимания, а на суть.
