Елена Ярилина - Колдовская любовь
— Ищи машину, Тоня, в район ее срочно везти надо, операцию делать.
Я растерянно всплеснула руками:
— Ой, а где ж я ее возьму?
— Ты чего, Антонина Батьковна, от страха совсем, что ли, мозги растеряла? У Тимофея же твоего машина. Давай, давай, поворачивайся, не ровен час прорвет.
Меня словно ветром вымело за дверь, колобком я катилась по дороге, как же я осмелюсь к нему, к Тиму-то, войти? Хорька по дороге встретила, он с полной кошелкой бутылок и снеди к кому-то шел, к Райке, что ли? Хорек меня заверил, что и четверти часа не пройдет, а машина у крыльца будет. Так и вышло, долго ждать не пришлось. Я с Федосьей в район не поехала, с ней фельдшер отправился, а мне с моим пузом велел зря не мотаться. К вечеру Антон Макарыч, такой молодчина, ко мне зашел и доложил, что операцию Федосье уже сделали, отросток благополучно вырезали, и лопнуть он не успел.
Одна в доме я никогда не жила. Днем еще туда-сюда, все какие-то дела находятся, то байку начну обшивать, то смешной лоскутный коврик сделала. А вечером беда. Темнеть стало рано, дождь то стихнет, то опять начинает шлепать по окну, ветер воет словно пес приблудный, страшно. Я подсчитала, что сегодня восемь дней, как Федосья уже в больнице, через пару дней вернется, наверное. В уличную дверь сильно постучали, и я от неожиданности выронила чашку с чаем. Прислушалась, и мне показалось, что вроде мяукает кто-то, что за чудеса в решете? Но на мой робкий вопрос отозвался нетерпеливый Симкин голос. Я зажгла свет и отворила дверь, но она не входила, возилась с чем-то и пыхтела. Наконец перенесла через порог и вкатила в сени коляску с ребенком. При виде младенца я и вовсе обомлела.
— Ты что так поздно, Сим? Полдевятого уже, раньше не могла прийти?
— Не в гости я, по делу. Слушай меня внимательно и не перебивай, мне некогда. Вот здесь Темкины вещи, а вот памперсы, как их надевать, я тебе показывала, должно хватить. Подмывай его только теплой водой, если где покраснеет, сразу смазывай, вот маслице. В яркой коробке питание, на ней все написано, сама почитаешь. Из этой бутылочки кормить, мой после каждого кормления. Кормить его надо шесть раз или пять, в общем, как получится. Если разоспится, то не буди, позже покормишь. Чай ему делай чуть сладкий и такой, жиденький. Ну, вроде все, я побежала.
Я стояла столбом, слушая ее деловитые распоряжения, только и могла, что глазами хлопать, но, уразумев, что еще секунда, и она испарится неведомо куда, бросив мне на руки ребенка, с которым я не знаю, что делать, мигом вышла из ступора и ухватила ее за рукав.
— Зачем ты мне его приволокла? И куда это ты мчишься в такую позднотень?
— Ах да, забыла сказать. Мишка сейчас в город едет, и меня согласился подбросить, Леню моего проведаю, здорово соскучилась, а мать никак не пускает. Ты справишься, а я быстро вернусь. Только с Ленечкой повидаюсь и вернусь. Ты же подруга моя, не какая-нибудь стерва. — И она выдернула из моих пальцев свой рукав.
— Стой, когда ты вернешься, завтра?
— Не-е, послезавтра, в воскресенье, к обеду вернусь, — донеслось до меня уже от самой двери.
Торопливое хлопанье дверей, потом отдаленное рычание мотора, и все стихло. Закрыв за этой шальной все двери, я подошла к ребенку. Он лежал неспокойно, ворочался и морщил личико, явно приготовляясь плакать. Вздохнув, вытащила я его из коляски, потрясла над ним погремушкой, найденной на дне коляски, и в ответ услышала сопение, потом что-то вроде мяуканья, а через секунду дом огласил отчаянный его рев.
— Ох, бедный ты, бедный, что же мне теперь с тобой делать?
Я и сама была готова зареветь с ним за компанию. Ребенка утешила бутылочка с еще теплым чаем. Пользуясь временным затишьем, я положила ребенка обратно в коляску и принялась изучать инструкцию на коробке с питанием. Все указания были достаточно просты. Стоп! А во сколько же его кормить? И когда он ел последний раз? Ничего этого подружка мне не сообщила. Ох, Симка, убить тебя мало! Ребенок, который, по моим представлениям, должен был спать, опять завозился и негромко захныкал, при этом он все время ерзал и отчаянно гримасничал. Поизучав его с минуту, я пришла к выводу, что ему что-то не нравится, только бы еще вот знать, что именно? О господи! Ведь я забыла его раздеть, а он лежит в таком теплом костюме в хорошо протопленной комнате.
Раздетый и положенный на кровать малыш играл и гукал почти целый час, причем погремушка его интересовала мало, лучшими игрушками ему служили собственные руки и ноги. За это время я спокойно смогла разобраться в его вещах, умиливших меня, до того они были яркие и забавные, а еще приготовить ему питание, но здесь меня поджидал неприятный сюрприз. Содержимого коробки оказалось совсем немного. Сверясь еще раз с инструкцией и подсчитав количество порций, я с ужасом поняла, что питания хватит только до вечера субботы. А чем я дальше буду его кормить? Каким местом думала Симка, и думала ли вообще, собирая ребенка? Сомнительно. Роясь в вещах, я обнаружила, что она положила ему только один теплый носок, но это ладно, не страшно, просто не буду с ним гулять, и все, а в доме носки ему не пригодятся, но что же делать с питанием? Откуда я его возьму? В нашем магазине ничего подобного не продается, по крайней мере, я никогда ничего не видела, а можно ли его заменить, например манной кашей, я не имею никакого понятия. А может, и ничего, в детстве мне мать говорила, что манная каша полезная, от нее быстрее растут. Да, и еще, молоко у меня не коровье, а козье, а вдруг оно вредно такому крохе?
Занимаясь ребенком, мне было недосуг подумать о причине всей этой кутерьмы, о ветром подбитой мамашке этого ребенка. И только в час ночи, беспрестанно вышагивая по комнате с задремавшим Темой на руках, не было никакой возможности положить его в коляску, он сразу начинал орать как резаный, я вдруг задалась вопросом: а чего это Симку внезапно понесло на ночь глядя в город, когда разумнее и удобнее сделать это с утра? Следующая не менее ценная догадка была, что кто же ей разрешит в ночь-полночь свидание с мужем? Уж не с Мишкой ли Хорьком она опять роман закрутила, на старых дрожжах, так сказать? Дело кончилось тем, что я устроила временного моего приемыша под боком, и мы с ним благополучно проспали до восьми утра. Разбудил он меня не криком, а ухватившись ручонками за меня, и это было не только неожиданно, но и прекрасно, и я рассмеялась, глядя на его забавную рожицу с отросшим клоком рыжих волос над выпуклым, упрямым лобиком.
— Тема, Тема, ты просто вылитый папа, ну ничего мамкиного, знаешь об этом?
Тема в ответ радостно заворковал. Ближе к обеду в нашем с ним общении опять возникли трудности, ребенок, такой милый и послушный с утра, теперь вопил практически без передышки даже на руках, и мне никак не удавалось его успокоить, чего бы я ни делала. Повернувшись с ребенком, которого я трясла, пытаясь если не усыпить, то хотя бы заставить замолчать, я вдруг увидела в комнате Федосью и оторопела. Видимо, она вошла тихо, а я не слышала, да и что можно расслышать в таком крике? Она смотрела на меня с не меньшим удивлением.
