Элис Хоффман - Практическая магия
— У меня мама выходит за кого-то замуж, и жить мы будем по ту сторону Развилки. — Гидеон откашливается, словно ему что-то попало не в то горло. — Придется ходить в другую школу. Крупно повезло. Буду сдавать экзамены с целой ордой тупоголовых говнюков!
— Школа — еще не самое главное.
Кайли бывает жутковато, когда в ней появляется откуда-то эта несокрушимая определенность. Сейчас, например, она определенно знает, что Гидеону не найти себе лучшего друга, чем она. Об этом она готова поспорить на все свои сбережения, прибавив к ним для ровного счета радиочасы и тот браслет, что подарила ей на день рождения Джиллиан.
Они выходят на улицу и идут по направлению к спортплощадке Христианского Союза Молодых Людей.
— В какой я буду школе — не главное? — Гидеон, сам не зная почему, рад это слышать. Может быть, просто потому, что Кайли, похоже, не считает, что они будут из-за этого реже видеться, — во всяком случае, он надеется, что правильно ее понял. — Ты уверена?
— Совершенно, — говорит Кайли. — На сто процентов.
На спортплощадке их ждет тень, зеленая трава, и у них будет время обдумать, что и как. В какой-то миг, когда они сворачивают за угол, у Кайли возникает чувство, что лучше бы ей никуда не трогаться со двора.
Она оглядывается на свой дом. Утром их здесь уже не будет, утро застанет их в дороге — они поедут к тетушкам. Старались склонить к этому и Джиллиан, но она отказалась наотрез.
— Ни за что, ни за какие миллионы! То есть за миллион — согласилась бы, но никак не меньше, — был ее ответ. — Но и тогда вам пришлось бы обломать мне все ноги, чтобы не выскочила из машины и не сбежала. Пришлось бы увозить меня под наркозом или же оглушить ударом по голове, но все равно я и тогда узнаю эту улицу и выпрыгну из окошка до того, как вы подъедете к их дому.
О том, что Джиллиан находится на востоке от Скалистых гор, тетушкам ничего не известно — тем не менее Кайли с Антонией дружно уверяют Джиллиан, что тетушки будут убиты, узнав, что она так близко и не хочет их навестить.
— Поверьте, — говорит девочкам Джиллиан, — есть я там или нет меня, тетушкам это все равно. Так было раньше — так, безусловно, будет и теперь. Назовите им мое имя, и они скажут: «Джиллиан? Кто такая?» Ручаюсь, они не помнят даже, как я выгляжу! Повстречаемся на улице — и, скорее всего, пройдем мимо, как чужие. Не беспокойтесь насчет меня и тетушек. Отношения наши таковы, как мы того и желаем, — полный ноль, и нас это устраивает!
Значит, они уедут завтра на каникулы без Джиллиан. Возьмут с собой сандвичи со сливочным сыром и маслинами, набьют салатом кармашки питы. Захватят термосы с лимонадом и холодным чаем и устроят пикник, когда подойдет время ланча. Погрузят в машину вещи тем же порядком, что и каждый год, и выедут на автомагистраль еще до семи утра, когда движение потише. Но только в этом году Антония честно предупре-дила, что проплачет всю дорогу в Массачусетс. Она уже призналась Кайли по секрету, что не представляет себе, что будет делать, когда Скотт вернется в Кембридж. Скорее всего, сидеть и зубрить, так как ей после школы необходимо поступить учиться где-нибудь в районе Бостона — в Бостонский колледж или, возможно, в Брандейсский, если удастся получить приличные оценки. По дороге к тетушкам она будет требовать остановки на стоянках для отдыха, а когда они приедут и устроятся, намерена проводить каждое утро в саду, лежа на кусачем шерстяном одеяле. Намажет кремом от загара руки и плечи и примется за работу, и Кайли, заглянув в послание, которое строчит Скотту ее сестра, увидит в десяти разных местах: «Я тебя люблю».
В этом году им помашет на прощанье с парадного крыльца Джиллиан — если не переедет к тому времени окончательно к Бену. Она производит переезд не сразу, а постепенно, из страха, как бы Бен не испытал потрясение, обнаружив у нее разом как минимум тысячу дурных привычек, — он и так очень скоро убедится, что ей лень сполоснуть за собой миску из-под кукурузных хлопьев с молоком или застелить постель. Ему откроется рано или поздно, что мороженое вечно куда-то испаряется из морозилки не почему-нибудь, а оттого, что она угошает им на сладкое Чувака. Он увидит, что шерстяные или синелевые кофточки, которые носит Джиллиан, смяты в комок и валяются где-нибудь под кроватью или на полу в стенном шкафу. И если все это Бену опротивеет и он решит выставить ее вон, распрощаться с ней, пересмотреть свое решение, — что ж, пожалуйста! Свидетельства о браке нет, никаких обязательств — тоже, и пусть все оно так и остается. Возможность выбора — вот что всегда ей было нужно! Открытая дверь на выход!
— Ты должна понять одно, — сказала она Кайли. — Как была ты у меня любимицей, так и остаешься. Скажу больше — в дочери себе я никого не пожелала бы, кроме тебя.
Кайли, под наплывом любви и восхищения, едва не повинилась в ответ, что это она заказывала для Бена те бессчетные пиццы и она же сыпала пепел в туфли Джиллиан. Но есть тайны, которые лучше хранить в себе, особенно когда содержание их — дурацкие проделки из чувства ребяческой обиды. И Кайли ничего не сказала — даже о том, как будет скучать по Джиллиан. Лишь обняла покрепче свою тетю и стала помогать ей складывать одежду в очередной картонный ящик с последующей доставкой к Бену.
— Как, снова наряды?
Бен схватился за голову, словно все шкафы в его доме полны до отказа и больше не выдержат, но Кайли видела, что он сияет от удовольствия. Он сунул руку в картонный ящик, вытянул оттуда черные кружевные колготки и, ловко завязав три узла, превратил их в таксу. Кайли так поразилась, что захлопала в ладоши.
Джиллиан между тем подошла с еще одним ящиком — на этот раз набитом обувью, — и, прижав его локтем к бедру, освобождает себе руки для аплодисментов.
— Видишь, почему я не устояла? — шепнула она Кайли. — Много ты встречала мужчин, которые так умеют?
Утром, когда они уедут, Джиллиан помашет им вслед, пока они не скроются за поворотом, а потом, уверена Кайли, тоже уедет — к Бену. Они к тому времени будут катить в Массачусетс, подпевая, как всегда, мелодиям, которые передают по радио. Как будут проходить их летние каникулы, заранее известно без вопросов, — тогда откуда вдруг у Кайли это предчувствие, что им, быть может, не суждено даже чемоданы вынести к машине?
Шагая с Гидеоном на спортплощадку в этот жаркий, ясный день, Кайли силится вообразить их отъезд к тетушкам, и не может. Обычно ей не составляет труда нарисовать себе поездку на каникулы во всех подробностях, от сборов в дорогу до уютных посиделок на крылечке у тетушек в дождливую погоду, — сегодня же ее попытки представить мысленно эту неделю в Массачусетсе кончаются ничем. Мало того: озираясь на свой дом, Кайли испытывает и вовсе непонятное чувство. Будто, неведомо как и почему, дом этот потерян для нее и озирается она лишь на воспоминание, на место, где жила однажды и которое никогда не забудет, но куда возврата для нее больше нет.
