Где мы начали (ЛП) - Муньос Эшли

— Он переживет.

В одной футболке и джинсах Уэс вернулся в гостиную и взял меня за руку, увлекая за собой наверх.

— Ты не любишь проводить время в гостиной? — спросила я, когда Уэс закрыл дверь и пододвинул комод, потому что замок сломался, когда он выбивал дверь.

Макс поднялся за нами, плюхнувшись на, похоже, новую лежанку. Она была больше и мягче той, что я привезла с собой.

Уэс стянул футболку и наклонил голову.

— Внизу проще получить пулю.

Это была отрезвляющая мысль. Мне стало интересно, сколько раз в Уэса стреляли за время его жизни в клубе. Но также было бы неплохо знать об этом, когда я оставалась здесь одна прошлой ночью.

— Я надрал задницу Киллиану за то, что он потерял тебя, но нам нужно поговорить о вчерашнем.

Я молча кивнула, наблюдая, как Уэс медленно раздевается.

— Сначала ванна?

Он усмехнулся.

— Да.

Я вскочила и взволнованно побежала в его ванную.

— Обожаю эту ванну!

Уэс рассмеялся, наклонился и включил воду, убедившись, что пробка на месте.

Мой гель все еще стоял у крана, потому что у Уэса не было пены для ванн. Я выдавила несколько капель, размешала воду, пока пена не поднялась. Когда ванна наполнилась наполовину, я разделась и залезла внутрь, затем освободила место для Уэса. Он устроил нас так, что я оказалась перед ним, прислонившись к его груди, а он обхватил меня ногами. Когда ванна наполнилась, я выключила воду пальцами ног.

Тишина окутала нас, было спокойно и уютно. Я закрыла глаза, расслабившись на его твердой груди, наслаждаясь тем, как его сильные руки обнимали меня.

— Ты познакомилась с Сайласом, — пробормотал Уэс мне в шею, и я распахнула глаза.

Поглаживая рукой его плечо, я спросила:

— Правда, что он был там той ночью?

— Благодаря ему и Саше тебя не тронули. Они защищали тебя просто потому, что ты была ребенком. Когда я проник внутрь, они помогли мне тебя вытащить. Не все «Рейдеры Смерти» согласны с тем, как Дирк управляет клубом.

Я попыталась переосмыслить историю, основываясь на словах Уэса, представить Сайласа в лучшем свете, но было сложно забыть его дерзкие слова или грубый тон.

— Я знаю, что обязана им жизнью, но Сайлас вел себя как мудак.

Уэс рассмеялся, и мне нравилось, как его смех вибрировал у моей спины, но, чтобы проучить его, я дернула его за волосы на ноге.

— Ты не можешь смеяться над тем, что он ведет себя со мной как придурок!

— Ааай! Черт, Ривер. — Он засмеялся еще громче, притягивая меня ближе к себе. Затем, нежно поцеловав ухо, он тихо сказал: — Ты не можешь никуда ходить в одиночестве. Я знаю, для тебя это временно, но я обещал твоему отцу, что буду защищать тебя.

Я уставилась в запотевшее окно над ванной, наблюдая, как золотые и оранжевые блики переливаются на стекле. Солнце садилось, создавая мечтательное свечение в комнате, но, как бы мне ни хотелось раствориться в моменте, слова Уэса заставили насторожиться.

Я оттолкнулась от его груди и развернулась, чтобы видеть его лицо.

— Это правда только из-за обещания отцу?

Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу, и, когда я ждала, что он откроется, он, кажется, наоборот, закрылся. Он сжал челюсти, руки показались из воды и легли на бортики ванны. Этот жест сделал его отстраненным и холодным, сразу заставив меня переосмыслить наш момент у реки.

— Ты уедешь, и я отказываюсь привыкать к тому, что ты здесь. Или к мысли, что ты можешь остаться. Для меня это не личное, только физическое. Черт, я мечтал об этом семь лет, но это не может быть чем-то большим.

Черт возьми, это было больно.

Хотя я и ожидала такого ответа, я все равно не была готова его услышать. Не после того, что я прочла в тех письмах, как увидела наше прошлое приколотым к стене его гаража, как он обнимал меня сегодня днем. Между нами было что-то большее, а он просто оказался трусливым мудаком.

— Значит, у тебя нет чувств ко мне? — Я отодвинулась на противоположный край ванны, раздраженная тем, какой чувствительной я все еще была, как у меня все болело. У него хватило наглости сказать это после того, как мы только трахались на заднем сидении его мотоцикла?

Уэс наклонил голову, стиснув зубы.

— Зачем обсуждать это, если ты все равно уедешь, как только продашь недвижимость? Это не имеет значения.

Это имело огромное значение.

Не думая, я выпалила:

— А если я не уеду? Если останусь?

Он фыркнул.

— Я бы спросил — на сколько? Год? Или пока клуб снова не начнет раздражать тебя? Тогда ты снова уедешь. Это пустая трата времени. Я хочу наслаждаться тем, что у нас есть, пока ты здесь, а когда придет время — отпущу.

Дрожащей рукой я убрала с лица выбившиеся пряди волос, с опозданием осознав, что этот разговор расстраивал меня по многим причинам. Почему он так упирался? Почему не вел себя как старый Уэс, который сказал бы, что мы справимся? Я не была уверена, что готова остаться, но за последние семь лет я повзрослела, и с каждым днем в Роуз-Ридже я все больше понимала, как сильно скучала по дому. Я могла бы жить здесь и при этом оставаться свободной от клуба.

Я злилась и хотела причинить ему боль, поэтому так и сделала.

— Наверное, стоило сказать, что я сейчас не принимаю противозачаточные, так что твой план «трахни и отпусти» может не сработать. — Не говоря больше ни слова, я встала, расплескав воду, и вышла из ванны.

Я даже не взяла полотенце, когда вошла в его комнату и направилась к сумке, в которую положила эти письма. У меня не было овуляции, так что шансов забеременеть было мало. Но это было подло с его стороны — не спросить, и с моей — не сказать. Безрассудно с обеих сторон.

Я капала на пол, оставляя мокрые следы, поэтому накинула случайный халат, завязала его и вернулась в ванную.

— Ты сказал, что не отправлял их, — я подняла пачку писем от отца, — что они не от тебя… но это так, как и то, что ты отправил через две недели после моего отъезда.

Уэс обвязывал талию полотенцем. Он выглядел подавленным и задумчивым, как будто в нем вспыхнула маленькая искорка надежды, и теперь он не был уверен, как от нее избавиться.

— О чем ты? Я не отправлял тебе письма после расставания.

Настала очередь фыркнуть — потому что, то письмо было настоящим шедевром.

— Позволь процитировать: «Дорогая Калли, ты правильно поступила, что ушла. Ты всегда была смелее меня. Теперь, когда у меня появилась возможность трезво все обдумать, я понял — то, что было между нами, не любовь, а жалость. С самого начала я лишь жалел тебя, Калли. Так что надеюсь, ты найдешь в себе силы полюбить снова и встретишь того, кто подарит тебе чувства, на которые я был неспособен». Звучит знакомо?

От Уэса исходила ярость. Резким движением он сорвал полотенце с бедер и натянул чистые боксеры. Несколько раз прошелся у кровати, прежде чем наконец сказал:

— Когда пришло это письмо?

Его голос был грубым, как наждак, и скреб по нервам. Он вел себя так, будто никогда не слышал этих слов — и во мне что-то одновременно сжалось и воспарило надеждой.

Я неуверенно теребила махровый халат.

— Я же сказала… ровно через две недели после расставания. Это был твой почерк, Уэс. И обратный адрес — твой.

Вот почему я поверила. Это был его почерк.

— Черт! — закричал он и швырнул стакан с водой, стоявший на прикроватном столике, в стену. Он разбился вдребезги от удара, заставив меня подпрыгнуть, а Макса залаять.

— Я не писал его и ни за что не сказал бы тебе такого, Калли. С какого хрена я стал бы просить тебя «двигаться дальше»? — Он агрессивно ткнул пальцем в свою грудь, дыхание сбивалось от ярости. — В каком мире я назвал бы нашу любовь ненастоящей?

У меня защипало в носу — потому что я и сама не хотела верить, что это он написал. Я отрицала это месяцами, перечитывала письмо каждую ночь, пытаясь найти ложь между строк. Но чем больше сомневалась, тем очевиднее становилось — это был он.

Но если не он… тогда…