Мечта, а не жена! (СИ) - Ланская Алина
Глава 67
Мара смотрела на снимок, который не раз видела у бабушки дома. Настя очень любила именно эту фотографию. Она и правда была особенно хороша — озорная и в то же время немного смущённая улыбка, волосы в лёгком беспорядке, чуть приоткрытые губы и взгляд, который западает в душу. Мара запомнила Настю именно такой — весёлой, лёгкой и беспечной. Счастливой. Эту фотографию и выбрали, когда ставили памятник на могиле.
— Ох! Опять она! — воскликнула Екатерина Андреевна и тут же неодобрительно поджала губы. Хотела было быстро перевернуть лист с фотографиями, но Мара остановила её руку.
— А это кто? — сама не слышала свой голос, но зато его прекрасно услышала собеседница.
— Никто! — резко ответила Екатерина Андреевна, но словно устыдившись своей несдержанности, продолжила. — Эта девушка — не член нашей семьи, никогда не была, но ее очень любил мой старший внук. К сожалению, ты его не застала живым. Он недавно умер.
На морщинистом лице пролегла глубокая складка, Екатерина Андреевна, хоть и держала прямо свою спину, не позволяла подбородку опускать голову, но будто уменьшилась в размерах. Сухонькая гордая старушка неотрывно смотрела на улыбающуюся Настю, и одному богу известно, что думала. А Мара сидела и не дышала, в голове роились сотни мыслей, они как части огромной мозаики хаотично крутились с огромной скоростью, отказываясь складываться в логичную картину. Хотя в комнате было тепло, плечи сковал ледяной холод, он медленно расползался по всему телу, не давая Маре пошевелиться.
Значит, Настя как-то была связана с семьёй её мужа?! Но как? Это невозможно! Она никогда ведь… не рассказывала?! Мара пыталась вспомнить, но ничего кроме ее странного сна, кроме фотографии, на которой был изображён этот дом, толком вспомнить не могла. Но ведь она где-то видела этого Харуто! Там, в квартире на Патриках, когда впервые увидела его портрет спальне Кайрэна. Убедила себя, что ошиблась, что показалось…
— Мне жаль, что ваш внук умер, — Мара опасливо поглядывала на Екатерину Андреевну. Что бы там ни произошло, но она не позволит говорить гадости про свою тётю. Расскажет про неё! Но старушка опередила.
— Крутила им эта девица, как хотела, а он голову потерял. Старше её был, а как мальчишка. Он представительство фирмы открывал с другом, вот и приехал в Россию. Потом влюбилась в какого-то проходимца, вышла за него замуж. А он её всё равно любил, так и не женился. Всю жизнь ему поломала, с родным братом из-за неё до самого конца не разговаривал. Ещё и наследство этой девице оставил, и ладно бы деньги…, — старушка презрительно махнула рукой. — Рэну пришлось позаботиться, чтобы сохранить семейные ценности. Но я всегда в него верила.
— Ценности? — эхом повторила Мара. — Какие?!
Но в голове крутилась совсем другая мысль. Получается, Кайрэн знал её тётю? То есть знал о её существовании? Но… он никогда не говорил… не спрашивал ничего о её родственниках. Или не знал имени? Вряд ли…
В душе предательски заныло: Мара чувствовала, что погружается в вязкую пучину лжи и манипуляций.
— Неважно уже, милая, — Екатерина Андреевна уже пришла в себя, от былой откровенности не осталось и следа. — Не переживай, ничего незаконного, разумеется, но иногда приходится попотеть, чтобы отстоять своё. Кайрэн всегда на первое место ставит интересы семьи.
Страница с фотографией Насти, наконец, была перевёрнута. Мара слушала, но не слышала рассказа о родственниках своей свекрови, которые, как выяснилось, жили в Москве. И о которых Кайрэн Маре ничего не рассказывал, он же вообще её ни с кем толком не знакомил до приезда в Японию.
— А как звали ту девушку? — невпопад спросила Мара, перебив Екатерину Андреевну. — Ну, которая…
Зачем Мара снова заставила пережить старушку неприятные эмоции? Об этом Мара не думала, она лишь надеялась, что это какое-то чудовищное недоразумение. Не могла Настя плохо поступить с мужчиной, который был в неё влюблён. Да она кроме Кирилла вообще никого не видела!
— Анастасия, — нехотя ответила старушка. — А фамилию её не помню. На «В», кажется. Не сто́ит ворошить эту историю, дорогая. Сожалею, что я тебе рассказала. Ты хорошо себя чувствуешь? Марыся?!
Старушка не на шутку перепугалась, а Мара, бледная, с капельками пота на лбу чуть покачнулась, но удержалась на стуле. А перед глазами всё плыло. В голове было пусто, казалось, не одной мысли, но почему-то именно сейчас цветные осколки стали складываться в чёткую мозаику. Мара скорее видела её, чем понимала её суть. Будто её ум уже всё знал, но пока не хотел рассказывать своей хозяйке правду. А может, не ум, а защитная реакция психики.
— Я, пожалуй, пойду…, — Мара едва ворочала языком. — И… извините.
Она с трудом поднялась со стула и, не слыша больше, что говорит Екатерина Андреевна, побрела к себе. Ей надо со всем разобраться, всему есть объяснение. Но почему-то перед глазами появился Настин бывший муж, Кирилл. Мара думала, что вытравила его из своей памяти, но он вернулся и теперь злорадно ухмылялся.
Для того, чтобы дойти до спальни Кайрэна, Маре нужно было пройти мимо комнаты свекров. Там она услышала голос своего мужа.
Глава 68
– … нет, и не собираюсь этого делать! — Мару даже передернуло от того, сколько раздражения было в голосе Кайрэна. — Чем она меньше знает, тем крепче спит. И я вместе с ней.
Мара замерла, сердце готово было вырваться из груди. Не дыша, она подошла ближе к приоткрытой двери и прислушалась. Она не боялась быть пойманной. Не ей здесь стыдиться! И все равно в голове не укладывалось.
Кайрэн. Ее Японский Бог. Ее любовь, от которой она потеряла голову. Ее сказка…
— Марыся имеет право знать, — не соглашалась с чем-то свекровь. — Нужно было сказать с самого начала, не понимаю, чего ты боялся? Она порядочная девочка и не стала бы…
— Порядочная, — уже спокойнее произнес Кайрэн. — Теперь знаю, мам. Если бы мог, переиграл бы, но сейчас рассказывать ей правду — это только все испортить. Потом, очень нескоро. Да и смысл? Все уже сделано.
Мара не услышала ни капли раскаяния в том, что он ее обманул. Скрыл, почему на самом деле на ней женился. Теперь история их знакомства, его предложение фиктивного брака, чертов брачный контракт — все выглядело иначе, уродливо и притворно. Он с самого начала все знал и водил ее за нос. Веселился, поди. Как Кирилл над Настей. И почему Мара решила, что у нее будет по-другому?
Глаза щипало от слез. Маре вдруг стало так жарко, что она с трудом сделала глубокий вдох, чуть качнулась, схватилась за стену, но не упала. Секундная слабость прошла, а за дверью мать с сыном продолжали свой разговор.
— Она — очень чувствительная и впечатлительная девушка, — медленно произнес Кайрэн. Он не сказал ни слова неправды, но Маре было неприятно и даже обидно, что он обсуждает ее со своей матерью. — Ты же знаешь, я не планировал на ней жениться, но когда познакомился, решил, что брак будет лучшим вариантом.
Мара задыхалась. Ее Японский Бог говорил это с холодным расчетливым цинизмом опытного дельца, который наперед просчитывает ходы и видит то, чего не видят другие. Как… как Кирилл или этот Глеб Белозеров!
— И все же, подумай, сынок. Она — хорошая девочка, и совсем не похожа на свою меркантильную тетку. У вас же отношения!
— Не сейчас! — и снова усталость и раздражение в голосе. — Сначала нужно вступить в наследство, я и так затянул. Это не может ждать. Все остальное потом. Как-нибудь.
Свекровь промолчала, а потом перевела разговор на каких-то их японских родственников, которые собирались приехать завтра и познакомиться с женой ее сына. Слушать это Мара не стала. Она не безвольная кукла, не клоун и не мартышка в зоопарке, чтобы на нее пялиться! Она не позволит собой больше манипулировать!
Сама не заметила, как влетела в спальню Кайрэна, как вытащила свой чемодан, как открыла и стала быстро кидать в него свои вещи. А потом остановилась как вкопанная — а что ей брать? То, что она привезла с собой из Москвы, почти все так и осталось не распакованным, потому что, видите ли, для этих закостенелых снобов шорты и топы не носят приличные женщины. Шкаф был заполнен одеждой, которую они вместе купили с Кайрэном. Она не ничего не возьмет. Ничего! Тряпки, что ей впарила Аяко, остались в Токио, но в ту квартиру она не вернется. Почему-то сейчас у Мары все мысли были только о том, чтобы собрать этот чертов чемодан. А что она будет делать дальше, как вообще жить после такого предательства, она решит потом. Мара истерично рассмеялась сквозь слезы. “Потом”.
