Инна Туголукова - Собака мордой вниз
Сонино появление подействовало на него, словно красная тряпка на быка.
– Ты чё здесь вынюхиваешь, падла?! – затрясся он мелким бесом. – Чего тебе неймется?! Давай беги к своему вертухаю, что-то давно его здесь не видно! Стучи на соседа! Но помни, подстилка ментовская: начнешь вякать, и кончится твоя привольная жизнь!
Из комнаты выскочила всклокоченная Валентина в просторной ночной рубашке, выпустив за собой в коридор струю теплого спертого воздуха.
– Ты чего развонялся тут, гнида?! – накинулась она на беснующегося Васятку.
– Вона, гляди! – указал тот дрожащим перстом на застывшую Соню. – Все теперь разболтает.
– Да ты сам уже все разболтал! – зашлась Валентина. – Всему миру поведал, какой ты есть придурок!
Витек с кикиморой растерянно топтались на пороге, не зная, в какую дверь ретироваться.
– Валя! Валя! – взывала прикованная к постели баба Люба. – Что там, Валя?
У сестер-старушек приоткрылась дверная щелка, выпустив тоненький лучик света.
– Где мои тапки?! – грозно вопрошал Краснов-старший, видимо, готовясь окунуться в гущу закипающего боя.
– Да лежи уже! – уговаривала рассудительная Наталья. – Без тебя разберутся.
В общем, дурдом.
И только потомки инженера Копнова высокомерно проигнорировали разгоревшийся пожар, даже не подозревая, что копья ломаются по поводу неприкосновенности их частной собственности.
Зато Фросечка себе не изменила, но по хворости влилась в бучу с большим опозданием и, не оценив ситуации, решила, что Соня, облеченная ее высоким доверием, сие доверие не оправдала и тайну чужую раскрыла.
Ее скорбно возведенные бровки и горестно опущенные уголки рта явились для Сони последней каплей.
– Да тьфу на вас! – злобно заорала она, метнулась в свою комнату и яростно хлопнула дверью.
– Видали?! Видали?! – задохнулся Васятка и, позабыв первоначальную причину, по которой, собственно, и разгорелся весь сыр-бор, с легкостью переключился на заклятую врагиню, Соню, корень всех своих бед. – Думаешь, с ментами занюхалась, так на тебя управы нету?! Ничего-о! Я найду! Запрыгаешь у меня, как вошь на сковородке!
Запел мобильный, на дисплее высветился незнакомый номер, и Соня, поколебавшись, нажала зеленую кнопку и нервно каркнула:
– Да!!!
– …Здравствуйте, это Гусев. Слышу с лестничной площадки, кто-то орет как резаный. Что там у вас происходит?
– У нас? Да это здесь… кота собираются кастрировать, а он… протестует, – мстительно сообщила она.
– По-моему, это мужской голос, – усомнился Гусев.
– Ну правильно. Его же еще не кастрировали, с чего ему кричать женским? Раньше времени…
– Да заткнешься ты сегодня, рвань подзаборная?! – заголосила заведенная до упора Валентина, судя по звукам борьбы, пытаясь загнать Васятку обратно в комнату. – Иди, пока тебя опять в ментовку не упекли! Еще упирается, сволочь!
– Вы слышите? – удовлетворенно констатировала Соня. – Операция завершилась успешно.
– Может быть, вам требуется помощь? Вы скажите…
– Нет, нет! – испугалась Соня, представив на минуточку Арнольда Вячеславовича в эпицентре коммунальных разборок. – Не беспокойтесь, я справлюсь. Я стреляный воробей, на мякине не проведешь…
26
В половине первого ночи Соня, рассудив, что все клинические идиоты давно уже спят и видят сны, юркнула в ванную комнату, размышляя, что за жизнь у нее теперь начнется и как приструнить паскудного Васятку, если на доблестной милиции поставлен большой и жирный крест?
Уже стоя под душем, сквозь шум бьющей в жестяную ванну воды Соня услышала, как надрывается в коридоре телефон, как чертыхается Игорь – единственный человек, откликнувшийся на звонок, – и яростно стучит в дверь ее комнаты.
Наспех промыв волосы, она торопливо вытерлась, накинула халат и выскочила из ванной.
– Если бы у меня была лимонка, – размечтался сосед, который уже успел положить трубку и теперь мрачно глядел на нее из-под насупленных бровей, – я бы взорвал этот клоповник к чертовой бабушке вместе со всеми его обитателями.
– Я бы тоже, – честно призналась Соня.
– Короче, звонил твой шеф. Просил передать, что кто-то там у вас слетел с катушек и завтра в девять утра ты должна заменить его на совещании в Петушках.
– Где?! – изумилась Соня.
– В Пе-туш-ках, – раздельно повторил сосед. – В районной управе, в кабинете… управдома.
– А где эти Петушки?
– Во Владимирской области. Все, спокойной ночи.
– Подожди, Игорь! – взмолилась Соня. – А ты, случайно, не знаешь, с какого вокзала туда ехать?
– Случайно знаю. С Курского.
– Но почему именно я?!
– Это ты меня спрашиваешь?
– Что за совещание? Какая тема? Каковы мои функции? Мне же ничего не известно! Буду там сидеть, как дурак с чистой шеей!
– Позвони начальнику, он тебе расскажет подробности.
– Как же можно в час ночи?
– Но он-то тебе позвонил? Ты же не за тем его разбудишь, чтобы пожелать сладких снов. Да он и заснуть-то еще не успел.
– Да я и телефона не знаю, – расстроилась Соня. – Я и завтра не смогу позвонить – мы работаем с десяти.
– Тогда ложись и не морочь себе голову, тем более что и спать-то тебе осталось всего ничего…
Но это было легче сказать, чем сделать. Чем больше Соня размышляла о предстоящем совещании в Петушках, тем активнее червь сомнения сосал у нее под ложечкой. (А вот, кстати, под ложечкой – это где? Что это вообще такое – ложечка применительно к человеческому организму? А это, оказывается, местечко под ребрами, только и всего.) Соня представила себе длинного извивающегося червя, присосавшегося к ее девичьей груди, и содрогнулась от отвращения. Даже на всякий случай потрогала это место. Под ложечкой был полный порядок. Но сомнения остались.
«Всегда ищи, кому это выгодно», – учил ее великий сыщик майор Шарафутдинов.
Кому выгодно загнать ее в Петушки на мифическое совещание? Какому немыслимому полудурку? Васятке? Да он и слова-то такого не знает. А других кандидатур просто не существовало. И главное, ни одного телефона, кроме гусевского. Уж у Бутона с Мойдодыром можно было взять мобильные? Какая беспечность!
Вот был бы номер – позвонить Гусеву часика в два ночи или в пять утра. «Извините, Арнольд Вячеславович, я только хочу уточнить, ехать ли мне завтра на совещание в Петушки?» Вариантов ответа может быть два. Первый: «Нет, лично вам лучше поехать прямо в Кащенко». Второй: «Почему вы обращаетесь ко мне через голову своего начальника? Вы что, с одного раза не понимаете?»
Допустим, совещание действительно состоится, а она не поедет. Ее сочтут саботажницей и с позором уволят. Теперь допустим, что это шутка, а она поверит. Ее сочтут идиоткой, но на работе, возможно, оставят. Куда ни кинь – всюду клин. А клин, между прочим, клином вышибают. И что это значит в ее случае? А вот то и значит: она поедет в Петушки. Если совещание состоится – прекрасно. А если нет – она найдет шутника и разделает его, как Бог черепаху. Вот так.
