Дикая сердцем - Такер К. А.

И несусь в коридор, натягиваю свою красную клетчатую куртку – ту, которую купил мне Джона в прошлом году, после того как заляпал кровью мой любимый кардиган, – и намереваюсь добраться до ангара, чтобы провести следующий час до приезда Сэма так, чтобы устранить это напряжение между нами, как только смогу. В спешке я сбиваю с крючка шерстяное пальто Джоны.

И из его кармана выпадает маленькая черная коробочка.

Я хмуро смотрю на нее и поднимаю с пола. Чтобы понять, что это такое, мне требуется пара секунд.

Не может быть…

С колотящимся в ушах пульсом и с опаской поглядывая на дверь, чтобы убедиться, что Джона не войдет сейчас в дом и не застанет меня за этим подглядыванием, я открываю крышку.

И ахаю при виде кольца с бриллиантом, открывшегося моему взору; все детали сразу же встают на свои места.

В этом пальто Джона был вчера. Внезапная поездка в хижину… собранный ланч… бутылка шампанского… его странное поведение…

Он собирался сделать мне предложение.

До того, как начался разговор о беременности, Джона говорил, что хотел бы провести остаток жизни со мной. Я смутно помню, как его рука отстранилась от моего лица и потянулась к карману.

Он буквально был в минуте от того, чтобы попросить меня выйти за него замуж, когда я запаниковала из-за задержки.

– Серьезно?

В моем животе поднимается неистовая дрожь. Безо всяких предупреждений? Без предварительных разговоров о браке? Мы живем вместе всего пять месяцев! Мы знаем друг друга меньше года, и все же, вот оно, кольцо – это потрясающее кольцо с бриллиантом, похожее на снежинку, с бесчисленным количеством камушков разного размера, – с которым Джона собирался сделать мне предложение вчера.

И я бы сказала ему «да», с абсолютной уверенностью – понимаю я.

Я была бы потрясена до глубины души, но согласилась бы, как сделала это с Аляской и нашим домом, потому что быть или не быть с Джоной для меня – не выбор. Потому что, несмотря на то что я знаю этого мужчину меньше года, я уже не могу представить свою жизнь без него. Я больше никогда не хочу его потерять.

Я бы сказала «да».

Я бы носила это кольцо. И мы были бы помолвлены.

А вместо этого я испугалась, что могла забеременеть, и, вероятно, это звучало не как: «Мы должны пожениться!»

У меня щемит в груди, когда я вспоминаю выражение лица Джоны – обиду и разочарование. Он спланировал весь день – место, ланч. Взял шампанское. А я, застигнутая врасплох, так и не смогла сложить два и два.

О боже мой!

Что, если он больше не хочет на мне жениться?

– Да, но ребенок изменит все, Джона. Это навсегда. На всю жизнь.

– В отличие от той жизни, которая у нас сейчас?

Неужели своими бреднями я невольно создала трещину между нами?

Я закрываю коробочку и засовываю ее обратно в карман, аккуратно поправляю пальто Джоны, чтобы не выдать, что я узнала его секрет.

А затем направляюсь к двери, надеясь, что прогулка до ангара предоставит мне достаточно времени, чтобы придумать, что, черт возьми, я собираюсь сказать Джоне.

* * *

Я хмуро смотрю на серебристый грузовик, припаркованный рядом с нашим ангаром. У меня нет никаких сомнений в том, чей он. На двери висит магнитная табличка с названием ветеринарной клиники.

Но что Мари делает у нас дома в 6:45 утра? Это как-то связано с Оскаром? Насколько я знаю, тот волк уже вернулся домой к Рою и медленно оправляется после того, как угодил в капкан.

– … а потом все полетело к чертям. – Из зияющей двери ангара доносится голос Джоны, заставляя меня замереть на месте.

– Значит, полагаю, у тебя не было возможности спросить ее? – отвечает мягкий сочувствующий голос Мари.

– Шутишь? После этого не было никакой возможности вернуться к теме брака.

То, что они говорят о вчерашнем, понятно и так. Должно быть, Джона рассказал Мари, что собирается сделать предложение. Думаю, мне не стоит удивляться. Она его самый близкий друг. И все же в моем желудке поселяется неприятное чувство, когда я понимаю, что он, по всей видимости, рассказал ей и о моей беременности. Это похоже на преданное доверие. Это личное, то, что должно оставаться между нами двоими и что мы даже не обсудили еще до конца между собой, и все же почему-то он говорит об этом с ней.

Вот зачем здесь Мари. Должно быть, Джона сам позвонил ей. Ему нужно было поговорить об этом с кем-то, кто не является мной.

Мне становится больно, я подхожу ближе и бесстыдно подслушиваю дальше.

Джона вздыхает.

– Я никогда не видел ее такой раньше. То есть я видел ее много раз, поверь мне… Но это было что-то другое.

– Ей всего двадцать шесть, Джона. И она многое пережила за последний год. Вся ее жизнь перевернулась с ног на голову, и не один раз. Очевидно, что она еще не готова к новому перевороту. Будь к ней снисходительнее.

Да! Именно!

– Да без проблем. – Он фыркает. – Но пять или шесть лет? Мне будет почти сорок.

– Ты не такой уж и старый, – укоряет Мари.

– Я буду таким, если пять или шесть превратятся в восемь или девять. А это может произойти. Ты бы видела ее, Мари. Как будто беременность для нее смертный приговор.

Я чувствую, как мои щеки начинают пылать. Я знаю, что для Джоны важно иметь детей, но он ведь сказал – это нормально, что я не готова, и я не должна извиняться за это.

Неужели он солгал мне тогда?

– Или они могут превратиться в два или три года, когда она успокоится и ее приоритеты изменятся, – возражает Мари. – Не забывай, когда ты с ней познакомился, она еще жила дома с родителями. Она была сосредоточена только на том, чтобы хорошо выглядеть и ходить по клубам.

И это то, что думает обо мне Мари?

– Но, Джона, вы даже еще не начали пытаться завести детей. Что, если она окажется вообще бесплодной? Что ты тогда будешь делать? Разведешься с ней? – В голосе Мари звучит такое обвинение, такой вызов, что Джона может оказаться таким бессердечным, что мое сердце снова смягчается из-за нее.

– Черт, конечно нет! Просто… – Его голос надолго затихает. – Может быть, я слишком тороплю события.

«Нет! Не торопишь!» – хочется крикнуть мне. В смысле, это быстро, но я готова к этому, готова к нам. Я никогда не понимала, насколько я готова, пока это кольцо не выпало из его кармана.

– Да, терпение – это не про тебя, – говорит Мари, и я слышу ее улыбку. – Но с этим ничего не поделать. Ты слишком увлечен, когда дело касается кого-то или чего-то, что тебе важно. – Наступает пауза, и когда Мари снова заговаривает, в ее мягком голосе слышится тоскливая нотка. – Это одна из тех вещей, которые я всегда любила в тебе, Джона.

Несмотря на предыдущие слова Мари, высказанные вроде бы в поддержку мне, когда она не очень деликатно напоминает, что да, они с Джоной могут быть просто друзьями, но она все еще ждет в стороне шанса на что-то большее, мои внутренности обжигает волна ревности. Я уверена, что Мари была бы более чем счастлива родить ребенка Джоны прямо здесь и прямо сейчас, на земле этого ангара, если бы ей представилась такая возможность. То, что я к этому не готова, кажется мне аргументом против меня, конкурентным преимуществом, которое Мари имеет передо мной, даже несмотря на то, что бриллиантовое кольцо в кармане Джоны предназначено для моего пальца.

– Мари, ты же знаешь, что я чувствую к Калле…

– Конечно. Я и не пыталась… – Ее слова обрываются. – Просто ты мне небезразличен, и я очень хочу видеть тебя счастливым.

– Я знаю, и я счастлив.

– Неужели? Ты уверен? Счастлив, отказываясь от работы, потому что боишься оставить свою девушку одну?

Джона отказывается от работы из-за меня?

– Все не так. Я обещал Калле, что не притащу ее сюда, чтобы отсутствовать по нескольку дней подряд.

– И как долго она собирается удерживать тебя в этом положении?

– Я не знаю! Пока она не почувствует себя комфортнее, наверное.