Я назову твоим именем сына (СИ) - Шолохова Ирина

— Ну, так и есть! Обиделся, заплакал и ушёл! — Максимилиан изобразил страдание на лице и даже всхлипнул.

— Хватит кривляться, шут гороховый! — беззлобно прикрикнула на него Юльки и поторопилась к Юрке - переживает человек, нервничает. Зачем человека зря расстраивать.

— Говорят, Ритка домой уехала? — Милка снизу вверх посмотрела на Максимилиана, — только не надо шутить! Надоело! Давай серьёзно! У нас с тобой всё-таки договорённость была.

— Теперь-то какой смысл в договорённости? Она уехала, можешь вцепляться когтями и зубами в любовь всей своей жизни. Только не уверен, захочет ли он с тобой уединяться. Страшно! Так и, кажется, сейчас вцепишься в горло и высосешь всю кровь, без остатка! — Максимилиан тихонько взвыл истошным голосом.

— Ай, ну, тебя! — Милка локтем легонько пихнула Максимилиана в живот и пошла.

— Милая! — Максимилиан называл её имя только с ударением на «и». Она не знала, нравится ей так или нет.

— Что тебе?

— Ты это! Лохмы-то свои в хвост забери, а ещё лучше, заплети в косу.

— Много ты понимаешь! — покосилась она в его сторону.

— А то перепугается мальчонка и сбежит. Особенно ночью, если пойдёте куда-нить в лесочек прогуляться!

— Тебя не касается! — дёрнула плечом Милка.

— Как знаешь, и помаду эту безумную сотри, лучше будет! Точняк!

Милка не ответила, торопливо забежала в свою комнатушку, они делили её ещё с одной девчонкой - помощницей воспитателя. Подошла к небольшому зеркалу, повешенному на забитый в стену гвоздик, заботливой рукой её соседки. Посмотрела на своё отражение, попробовала забрать волосы в хвост, потом заплела косу, стёрла кровавую помаду с губ, стёрла жирную чёрную подводку с глаз. Из зеркала на неё взглянула девчонка - обыкновенная, но изображающая страстную обольстительницу. Она повертелась перед зеркалом - пытаясь придать взгляду то дерзкий вид, то страстный, обжигающий, провела кончиком языка по чуть приоткрытым губам. Как лучше? Не понятно! «Страстная обольстительница! — она решила примерить эту роль на себя. — Да! Страстная! И обольстительная! Не то, что Ритка: «Хрю-хрю! Мухрю!» — она скривила лицо, сморщила нос, изображая свиной пятачок. — Недаром, у них что-то пошло не так». Милка распустила волосы, тщательно расчесала, заплела косу, перекинула её через левое плечо на грудь, чуть тронула тушью ресницы, на губы - блеск. «Нет! Надо придать глазам больше страсти!» Подвела верхние веки серым карандашом, прищурила глаза, потом широко распахнула, как бы увидев что-то сверхъестественное, послала своему отражению воздушный поцелуй и выскользнула за дверь: «Теперь ты от меня никуда не денешься, май лав!» Она, как бы невзначай, прошла мимо его корпуса, надеясь встретить «совершенно случайно» Максима. Его не было. «Ну, и ладно, всё равно где-нибудь увидимся - территория лагеря небольшая. Не захочешь, да всё равно встретишься!»

— Опаньки! Кто это? — услышала она за спиной голос.Максим забыл ветровку и вернулся её забрать, — Мила в образе Алёнушки с косой, перекинутой на грудь. Что-то ты почернела? А? К чему бы это? Я тебя еле узнал.

Милка прищурила глаза, потом широко распахнула, применяя отработанный перед зеркалом, приёмчик обольщения. Набрала в щёки немного воздуха, отчего они чуть надулись, и с шумом выдохнула через рот, чуть приоткрыв губы и тихонько фыркнув.

— Не нравлюсь?

Он пожал плечами:

— Не знаю! Вроде, лучше, чем было, когда у тебя на голове пожар был!

— Скажешь тоже! Пожар! — она сделала томный взгляд, — ну, я пошла!

Она чуть замешкалась, поправляя косу и приглаживая волосы, чуть растрёпанные тёплым летним ветерком, давая время Максиму налюбоваться собой и, может быть, давая время на раздумья.

Пошла, чуть виляя узенькой задницей в обтягивающих бриджах из джинсовки. «Девушка хочет! — Максим «зацепился» взглядом за Милкину задницу. — О, боже! Фигура совсем как у подростка, а туда же - крутит пятой точкой, будто есть чем крутить! Эй, девушка! — хотел окликнуть её Максим, — сначала отрасти кое-что, а потом уж крути! — хотел окликнуть, но передумал - обидится. Хотя, какая мне разница, обидится она или нет». Милка почувствовала его взгляд, обернулась:

— Вечером придёшь? Сегодня танцы! — она снова набрала в щёки немного воздуха и с шумом выдохнула через рот, чуть приоткрыв губы и тихонько фыркнув, — пф-ф-ф!

Он пожал плечами, сунул руки в карманы и пошёл чуть вразвалочку, через несколько шагов оглянулся. Милка тоже оглянулась и послала ему воздушный поцелуй. Его рука, сжатая в кулак, взметнулась вверх: «Но пасаран!»

«Но пасаран!» — крутилось у неё в голове. — Что означает эта фраза? Она оглянулась ещё раз - убедиться, что Максим скрылся из видимости, торопливо достала телефон и набрала «Но пасаран - что это». «Они не пройдут!» — сразу же, без раздумий «выплюнул» интернет. Кто не пройдёт? Куда не пройдёт? И, вообще, что он хотел этим сказать? Мучайся теперь в раздумьях, может быть, он намекал, что у неё не пройдёт его завлечь? Да пошёл он! Буду я ещё о нём ду-у-умать! Вали давай! — грубо выругалась она в его сторону, — тыкай своим членом в осиное гнездо - получишь массу удовольствия! Урод! Больше не посмотрю в твою сторону! Я к нему и так и сяк! А он: «Они не пройдут!» Вот урод! Ну, и вали к своей Ритке! Ха-ха! Ей ты тоже не нужен! На танцах даже не подойду к нему. А если пригласит? Нет, не пойду!»

***

Наступил вечер. Смеркалось. Бледная луна, робко выглядывала из-за облаков, стыдливо подсматривая за происходящим в пионерском лагере. Милка шла на танцы одна, — «Посмотрю недолго и уйду, спать хочется, завтра раным-рано вставать, ребят поднимать - умываться, на зарядку, на завтрак и так весь день - круговерть. Устала!» Она остановилась, скрываясь в темноте леса: эстрада, как обычно, украшена разноцветными гирляндами, вокруг слоняются, не зная чем заняться, младшие ребята, кое-где сбились в стайки девчонки постарше, зрительный зал наполовину пуст или наполовину заполнен. Из радиорубки слышался голос Максимилиана: «Раз! Раз! Раз! Проверка связи!» Максим сидел в первом ряду, вальяжно развалившись в кресле, подперев голову рукой и уставившись в пол. «В позе мыслителя!» — отчего-то разозлилась Милка. В середине зрительного зала виднелась белая голова Юлькиного ухажёра, ну и, конечно же, рядом с ним она - где ей ещё быть! В самом последнем ряду сидели девчонки-помощницы воспитателей, она пошла к ним.

— Девчонки, танцевать будем? — Милка уже и забыла, что всего лишь несколько минут назад, думала заглянуть ненадолго на танцпол, и уйти спать.

— Кто эта незнакомая девушка!

— Так это же наша Милочка! Милочка - копилочка! Привет, родная! Да тебя родители не узнают, не то, что мы - твои подружки!

Чмоки-чмоки! — расцеловалась она с подружками.

— Ну, и как! Лучше?

— Конечно, лучше! Только темновато! На тон бы светлее!

— Нет в нашем магазине, при лагере, другого цвета, пришлось эту купить.

— Хорошо, Мила! Особенно с косой хорошо - тебе гладкие волосы идут и, вместо алой помады, розовый блеск для губ - тоже красиво!

— Итак, мы начинаем нашу программу! — послышался голос Максимилиана из радиорубки, — она называется «Танцы под луной!» Поприветствуем всех присутствующих аплодисментами! Ура!

Послышались жиденькие аплодисменты.

— Включай уже музон!

— Хватит балаболить!

— Максимилиан, врубай музыку и иди на танцпол!

— Вот неблагодарные! Нянчишься с ними, а они грубят! — произнёс в микрофон Максимилиан и раздражённо «врубил» музыку, — танцуйте! Кто ж против!

Он вышел из радиорубки и размашистым шагом направился к последнему ряду - туда, где сидели Милка и её подружки.

«Интересно устроена жизнь - Марго уехала, никто и не вспоминает, был человек - уехал, никому нет ни до чего дела! Как будто её и не было! Вообще! Никогда! Как будто она, вообще, не существует на свете! И даже безумно влюблённый в неё Максимилиан вовсю заигрывает с другими девушками. Да уж! Жизнь!» Группка девчонок, среди которых были Милка и Максимилиан, поднялась на эстраду, извиваясь в такт музыке. «Милка даже не смотрит в мою сторону, — отметил Максим, — обиделась, наверное! На что? Не понятно! Сама придумала - сама обиделась! Эх, девушки - девушки! Вот и пойми вас, попробуй!»