(не)жестокая нежность (СИ) - Гутовская Ирина
Опасения подтвердились...
Когда она вернулась домой, даже не посмотрела в мою сторону, прошла мимо, словно я пустое место, не существую или вызываю крайнюю степень неприязни. Такой поворот меня не устраивает. Должен знать, о чём они говорили.
Поэтому иду к ней, желая разобраться во всём немедленно, чтобы между нами не осталось недопонимания.
«И так натворил дел...».
Захожу в спальню. Она лежит на кровати, уткнувшись в подушку, и беззвучно плачет — лишь хрупкие плечи вздрагивают. Больно видеть жену в таком разбитом состоянии, а осознавать, что являюсь причиной всего случившегося — противно вдвойне.
«Вполне заслуживаю презрения… Или ненависти? Убить любовь недолго…» — грань между двумя чувствами тонка, хрупка и переменчива… тогда внутренний огонь потухает, покрывая сердце ледяной коркой…
Напрасно и преждевременно я думал, что мы быстро справимся с проблемой. Встреча с Полиной внесла коррективы.
— Тина… — сажусь возле неё. Осторожно прикасаюсь к волосам.
— Оставь меня одну, — тихо произносит. Потом переворачивается на другой бок. И сворачивается в клубочек, продолжая плакать. Душа ноет и корчится от боли в невероятных позах, глядя на мою девочку. Это её боль, которая передаётся мне.
Хочу унять страдания любимой женщины.
— Давай поговорим? — аккуратно интересуюсь. Ложусь рядом. Мечтаю сжать жену в объятиях, но лишь в мыслях.
— Уйди, пожалуйста… — она отодвинулась к краю, как будто услышала моё желание и, таким образом, показывает, что не стоит воплощать задуманное.
«Нет, я слишком долго молчал, чтобы сейчас выполнить эту просьбу».
— Сладкая… — всё-таки обнимаю её за плечи.
— Ян! — Тина резко вырвалась из моих рук, встала с кровати и посмотрела со злостью. — Мы поругаемся. Ты этого хочешь?
— Да лучше ругаться. Молчание уже поперёк горла… — я тоже поднялся с постели, и медленно стал приближаться к ней.
— Твоё молчание всему виной, — она отступила назад, заметив движение в её сторону. — Не говорю, что ты лгал. И не обвиняю в этом. Но и правду не торопился рассказать. Неужели, думаешь: не поняла бы? На истеричку я вроде бы не похожа.
— Хотел уберечь от своего прошлого — это единственное, что мною двигало, — делаю ещё несколько шагов.
— Уберечь… — нервно усмехнулась Тина. — А всё выглядит так, как будто ведёшь двойную жизнь.
— Я не изменял тебе! — подошёл к жене вплотную. Она упёрлась спиной в стену.
— Не сомневаюсь в твоей верности, хотя при этом ты не честен со мной, — она взглянула с вызовом.
— Прости меня… — обхватываю её подбородок, чтоб не отворачивалась.
Тина снова ничего не ответила на моё очередное «прости». Потом попыталась отстраниться, но я не позволил.
— О чём вы говорили?
— Тебе в подробностях рассказать? Как Полина сняла тебя в ресторане, как ты клюнул на неё, ещё бы, ведь она в твоём вкусе — эффектная, взрослая, опытная; как ты спал с ней, причём это не разовый секс, а встречи, пусть недолговременные, но встречи; как тобой воспользовались с целью забеременеть, как быстро обрюхатил её… Продолжать?! А может, хочешь добавить что-нибудь пикантное?! Мне же так нравится рассуждать на тему твоих отношений с другими женщинами…
«Чёрт… Полина была о-о-очень откровенной…».
— Всё в прошлом, кроме этого мальчика нас ничто не связывает, да и то сомнительно... Зачем травишь душу?
— А знаешь, кого она видит в качестве суррогатной матери вашего ребёнка? — продолжила Тина, сделав акцент на последних двух словах.
— Ребёнка не будет. Я говорил ей много раз.
— Полина мне предложила: и родить, и оставить малыша себе, если он нам нужен. Всё понимаю, ею движет отчаяние, желание спасти единственного сына любыми способами, но такого цинизма не встречала раньше…
— Что? — тоже удивился. Со мной она не обсуждала это. Всё за всех решила.
— Да. Так и спросила: «ты ведь не отказалась бы от ребёнка Яна?».
— Ребёнка не будет, — повторил я.
— Не будет… — устало вздохнула она. — Завтра сдадим анализы, поможем хоть чем-то... И надо это завуалировать под плановый приём у врача. Никто не должен узнать.
Полностью с ней согласен.
— Я люблю тебя, — хотел поцеловать жену, но она резко отстранилась.
— Не надо… Дай мне время свыкнуться с ситуацией, а пока между нами не будет близости…
Тина взяла домашние вещи и скрылась за дверью ванной комнаты.
И как это понимать? Решила наказать?
2.12
Да уж, наглости Полине не занимать… И дело даже не в том, что она не знала о некоторых особенностях здоровья Тины, организм которой не в состоянии выносить ребёнка без осложнений и угрозы для жизни, а по медицинским показаниям ей запрещено иметь детей, поэтому прошла стерилизацию. Сама по себе «гениальная» идея вызывает возмущения. Хватило же ума предложить моей жене стать суррогатной матерью — это откровенная насмешка и издевательство.
Но больше всего поразил подход Полины — ребёнок нужен только на время… А дальше делайте с ним, что хотите: оставьте себе, найдите других родителей для него или сдайте в детдом. Как можно быть настолько циничной и беспринципной. Никакое материнское отчаяние не может оправдать подобного отношения. Эта женщина обезумела… Хотя при этом логична в своих действиях, у неё всё продумано — расчёт в чистом виде. Хочет решить проблему и не обзавестись новыми…
Впрочем, как сказал врач, без операции мальчик протянет от силы четыре месяца, а значит — всё не имеет смысла. Быстрее найти донора, именно с этим есть сложности… Не вникал в медицинские тонкости и аспекты, понял только одно: всё упирается в гистосовместимость* (прим. совместимость организмов по генам и их белковым продуктам, обеспечивающая приживление пересаживаемых (трансплантируемых) тканей и органов). И главное — донором может стать абсолютно посторонний человек.
Анализы сданы. Теперь остаётся ждать…
Сейчас волнует состояние жены. Вот уже несколько дней она пребывает в глубокой задумчивости, со мной ведёт себя отстраненно, не замечает и почти не разговаривает.
«Виноват… нет мне оправдания и прощения…».
…Когда я вышел из душа, застал мою девочку в позе эмбриона — снова замыкается в себе и закрывается.
— Тина? — ложусь рядом, осторожно прикасаюсь к ней. — Посмотри на меня.
На удивление, она не отталкивает, не пытается отстраниться или уйти в другую комнату, как было прошлой ночью. Переворачивается на спину. И внимательно изучает моё лицо…
«Интересно, о чём сейчас думает?» — не по себе становится от того, насколько глубоко смотрит.
— Не молчи… — прикасаюсь к её щеке нежными поглаживающими движениями.
Но Тина по-прежнему молчит, продолжая странно смотреть. Потом вовсе стягивает бретельки шёлковой сорочки, обнажая грудь. И, не отрывая взгляда от моих глаз, смачивает пальцы слюной и трогает соски, щипает их, теребит…
«Возбуждает...» — мягко говоря, я растерян.
Не знаю, как к этому относиться. С одной стороны её намерение очевидно, а с другой — она озвучила: никакого секса, пока история с Полиной не закончится и не забудется. За прошедшие дни что-то я не заметил, чтобы гнев сменился на милость, а жена вдруг поменяла своё мнение и оттаяла, желая сблизиться.
Тина избавляется от трусиков, проводит ладонями по своему красивому телу, сгибает ноги в коленях, раздвигая их широко и открывая соблазнительный вид… А затем прикасается к влажным складочкам — дразнит меня.
Слежу за каждым действием, как заведённый. Хочу её до одури, изголодался по ней. Но не предпринимаю никаких действий — жду приглашения.
Пусть сама скажет.
И опять она ничего не говорит. Подталкивает меня лечь, снимает полотенце с моих бёдер, освобождая возбуждённую плоть. А когда смотрит на эрегированный член, эротично облизывается — только от одного этого жеста готов кончить.
Никогда не имел склонностей к мазохизму, но сейчас так хочется, чтобы жена воспользовалась мной, как вздумается, воплотила любые фантазии. Я — раб, Тина — госпожа.
