Хладнокровно (ЛП) - Видзис Анна

Все головы поворачиваются в мою сторону. — Какой детектив?

У меня пересохло в горле.

— Семья Сэмюэля наняла частного детектива. Он пришел поговорить со мной после нашей с Ксавьером супервизии. Не волнуйтесь, я ничего не сказала, и Корланд был там. Не похоже, что он пришел, потому что подозревает меня.

— Почему ты мне не сказала? — спрашивает Уилл. Он заметно сердится.

— Потому что ты был зол на меня, и мы вообще не разговаривали. Я бы не стала начинать со слов: — Эй, я знаю, что мы не в хороших отношениях, но один детектив спрашивал меня о Сэмюэле.

— Сейчас это не имеет значения, — говорит Ксавьер. — Нет никаких зацепок. Нет ничего нового в том, что Тея и Сэмюэль не ладили. Между ними ничего не происходило помимо занятий. Даже если они пытались повесить это на нее, у них нет ничего для этого.

Он кажется уверенным в этом, но есть что-то в его голосе, что заставляет меня сомневаться в этом.

— Значит, мы просто сидим тихо? Опять? В прошлый раз ничего хорошего из этого не вышло.

— Не вышло, потому что мы не приняли во внимание чертову собаку. Беспокоиться на случай, если они что-то найдут при вскрытии — пустая трата времени. Дело превратилось в убийство. Вот и все, что произошло.

Ксавьер говорит так спокойно, и он прав. Каким-то образом, это также успокаивает Элиаса и Офелию. Настолько, что я уверена, что они не побегут в полицейский участок при первой же возможности. Кроме того, они, должно быть, почувствовали, что терпение Ксавьера на исходе. Честно говоря, я уверена, что Офелия не так уж расстроилась из-за того, что сдалась. Она спрашивает, потому что спрашивать — значит говорить, а разговоры отвлекают от ситуации, в которой мы находимся.

ГЛАВА 35

Ксавьер

Мне это не нравится.

Мне не нравится, как равнодушна Тея, когда мы заканчиваем говорить обо всем этом. До того, как она пришла с Офелией, я бы поставил деньги на то, что она начнет сходить с ума, как Офелия и Элиас. Потому что их сознание не запятнано так, как мое. Или что они не знают так много, как Уилл.

И все же она спокойна. Она стоит здесь, как будто ее ничто не трогает. И это не притворство. Я знаю, что это не так, потому что Тея предсказуема. По крайней мере, для меня.

Сейчас мне не по себе от ее поведения. С раннего утра, когда я проснулся, а она уже ушла, даже если первый урок не начинался в ближайшие два часа, и до сих пор.

Уилл думает так же. Я знаю, что он так думает, потому что он не отводит взгляда от Теи со своими подозрениями.

Но часть того, чтобы вести себя так, как будто ничего не произошло — это посещение занятий даже сегодня. Даже когда весь Кембридж гудит новостями. Итак, Офелия и Элиас идут на свои супервизии. Уилл тоже покидает нас, хотя я почти уверен, что он не пойдет на занятия.

Я тоже не иду.

Вместо этого я иду с Теей через Западные ворота к лужайке. Вокруг, на удивление, никого нет. Хотя довольно холодно, но именно в этом месте всегда гуляют студенты. Наверное, всех поразили новости. Весь Кембридж замер.

Мое внимание приковано к Тее. Она идет, даже не взглянув в мою сторону. Ее даже не волнует дождь, который нас заливает. Она накинула капюшон на голову, и мы оба промокли. Как будто она не замечает меня. Возможно, так и есть. Но я не понимаю, почему. Впервые мне трудно ее понять.

— Тея, — говорю я. — Поговори со мной, любимая.

Она останавливается. Я догоняю ее, и в этот момент она оборачивается. Ее глаза ничего не выражают. Они пустые. А я ожидал чего угодно, только не этого. Это сбивает с толку.

— Ты все еще злишься из-за всей этой ситуации с Холли?

Она приподнимает бровь, прежде чем разразиться смехом. Но это не ее обычный мелодичный смех. Он горький, враждебный… жестокий. Я делаю шаг назад. Я хочу понять ее, но не могу.

— Нет, мне все равно.

Я знаю, что она лжет, когда говорит это. Может быть, ее глаза ничего не выражают, но ее голос дрожит. И это не из-за холода.

— Все равно.

— Ты говорил мне не приспосабливаться к людям только потому, что это в моей природе. Ты сказал: «Не сжимайся, чтобы другим было удобно, Меллилла. Даже мне». Это были твои слова, не так ли?

— И я имел их в виду. Ты выставляешь себя на всеобщее обозрение. Мне было неприятно, что ты делала вид, будто тебя не задело, что Холли поцеловала меня. Я не хочу, чтобы ты грустила, но я просто ненавижу видеть, как ты позволяешь чему-то уйти, не сказав ни слова.

— Некоторое время назад ты не смог заставить меня забыть всю эту ситуацию достаточно быстро. Кроме того, я делаю это с тобой. Только с тобой, — плачет она, ее глаза наполняются слезами.

Я делаю шаг к ней, но она отступает, качая головой. Она протягивает руку, останавливая меня.

— Что привело к этому? Это из-за новостей?

— К черту! Мне сейчас на это наплевать. Мне важно, что я всегда рядом, когда я тебе нужна, а тебе просто наплевать. Ты говоришь такие вещи, говоришь мне, что я позволяю другим топтать себя, и, может быть, так и есть, но ты тот, кто каждый раз, черт возьми, совершает эту прогулку.

Она задыхается.

— Ты ломаешь меня каждый раз, когда отворачиваешься от меня. Ты уходишь только для того, чтобы вернуться ночью за утешением. Я не твоя игрушка, чтобы пользоваться мной, когда тебе вздумается, Ксавьер.

— Нет, ты не игрушка.

— Тогда почему ты так со мной обращаешься?

Мое горло болит от напряжения, когда я пытаюсь сглотнуть. Это переросло в то, чего я не хочу. Моя грудь сжимается с каждым вдохом, когда я смотрю на Тею. Что-то меняется в ее выражении лица. Что-то, что я видел, когда она смотрела на меня, когда пришла с Офелией. И снова сейчас.

Увидел бы я-то же самое, если бы она не ушла утром?

Я вздыхаю, сокращая пространство между нами. Я игнорирую реакцию Теи, потому что она просто не понимает этого. Не понимает меня и придумывает вещи, которые не соответствуют действительности, из-за одной вчерашней глупой ситуации.

Я обхватываю одной рукой ее талию, а другой прижимаюсь к ее щеке. Кончиком большого пальца я вытираю слезы, которые смешались с дождем. Внутри меня нарастает хаос. Снова. Такого я никогда не испытывал, когда был рядом с Теей. Ей всегда удавалось принести спокойствие, умиротворение. А не торнадо.

— Ты не игрушка, — повторяю я, затем склоняю голову ближе к ней, когда наши лбы соприкасаются. Я не отворачиваю от нее глаз. — Но ты моя, Тея. Моя. Больше никому не принадлежишь. Блядь, моя.

— Жаль, что ты не знаешь, что это на самом деле значит. Ты повторяешь это, как будто это должно что-то значить для меня. Я говорила тебе, что это токсично… то, что у нас есть. Ты принимаешь меня как должное, но я люблю тебя слишком сильно, чтобы отпустить. Ты причинил мне боль, и я прощаю тебя без единого извинения, — говорит она. — Ты когда-нибудь осознавал, что никогда не извинялся передо мной? Возможно, ты говорил правду и никогда мне не изменял. Я не могу сказать, потому что единственный раз, когда ты поцеловал кого-то при мне, был вчера. Но ты играешь. Ты никогда не думал о нас как о чем-то долгосрочном. Не достаточно, чтобы поставить меня на первое место. Никогда недостаточно.

Я качаю головой. — Это неправда. Ты самый важный человек в моей жизни.

— Важный, говоришь?

Я молчу.

— Ты познакомил меня со своей семьей только после того, как я начала задавать вопросы. Ты даже не подумал рассказать Уиллу о нас, когда я сказала тебе в начале года, что думаю, что пришло время. Ты не рассказывал мне о Лео, пока твоя мама не упомянула об этом, — она сглатывает, отрывая мои руки от своих. — Ты ничего не сделал, потому что думал, что я должна знать. Ничего. Ни о твоем прошлом, ни о твоих проблемах, ни о твоем гневе. Это потому, что ты думаешь, что мы не продержимся долго, и я буду тем единственным человеком, который тебе ничего не должен, но знает твои секреты.