Анна Дэвис - Такси!
Поскольку меня все равно занесло в эти места, я отправилась к Джоэлу. Но на мой звонок никто не отозвался. Работает, надо полагать. Он теперь ночная пташка — вроде меня. Тогда я попробовала позвонить Винни, забить стрелку в «Крокодиле», но мобильник ее оказался выключен, а автоответчика у нее нет. Но я все равно решила съездить в кафешку — наудачу. Не по себе мне из-за того, на какой ноте мы расстались вчера утром.
Винни в «Крокодиле» не было. Я заказала жаркое, которого мне совсем не хотелось, и пару часов проторчала в компании Стива Эмбли и его корешей. Вообще-то сегодня мне было жаль бедного старину Стива — пару дней назад его ограбили, и это, похоже, было одно из организованных нападений на таксистов. Стив считал, что действует банда — описания налетчиков были самые разные. В его случае это оказалась девушка, но иногда работали парни, а бывало, что и парочки трудились. Использовали старую уловку: в конце поездки клиент собирается расплатиться, и ты достаешь сумку с деньгами. Но тут пассажир (или пассажирка) что-то роняет на пол — мелочь, бумажник, что угодно — и говорит, что упавшая вещь лежит как раз у твоих ног. Наклоняешься, чтобы это поднять, и — бац! — получаешь по голове чем-нибудь тяжелым, а пассажир сматывается с твоими денежками. Стив, конечно, тот еще говнюк, но такого я бы никому не пожелала.
Меня, похоже, обчистили куда более изящно. До чего же я была зла на Джонни — при одной мысли о нем в дрожь бросало. Четыре сотни — вот и все, что осталось в моем фонде спасения. Я никуда не еду, я…
Дома, в Бэлхеме, я так и не смогла заснуть, до того была взвинчена. Желудок не унимался, кислотность взбунтовалась по новой. Кажется, целую вечность я проворочалась в постели. Где-то в отдалении звенел и звенел церковный колокол. Пришлось вылезти из кровати и перерыть все коробки в поисках пачки гавискона. Отыскать я его отыскала, но разгром в квартире в результате изрядно возрос. Найдя наконец управу на свои внутренности, я смогла урвать несколько часов сна.
2.15 дня, и я снова в пути — уже похожа на человека, но отчаянно нуждаюсь в развлечении. Нуждаюсь в Стефе.
Воскресенье — рыночный день. Спитафилдз, Петтикоут-лейн, Миддлсекс-стрит… Четыре шелковых галстука за десятку, три разноцветных чехла для мобильников за пятерку, полный набор кухонных ножей за три девяносто девять. Пиратские видеокассеты и компакт-диски, пирожки, фаршированные ягнятиной, печеная картошка с карри. Косынки, часы, духи, разноцветные пластмассовые инопланетяне с огромными черными глазами в форме слезинок… Дельцам и туристам такое по сердцу, но для меня это означает пробки и перекрытые улицы. Я свернула за Олдвичем, с трудом отыскивая дорогу, и только тогда сообразила, что Стеф, возможно, где-нибудь болтается в надежде сплавить своих томагоччи. Надо было предупредить его, что собираюсь заехать.
Проезд я в конце концов нашла, но на Брик-лейн оказалась пробка. В ресторанчиках царила обычная воскресная суматоха. Мало того, что люди ехали либо с рынка, либо на рынок, так еще в соседней мечети что-то происходило. Мужчины в строгих костюмах и женщины в ярких шелковых нарядах вылезали из БМВ и «мерседесов», припаркованных вдоль всей улицы. До дома Стефа уже рукой подать, но не видно ни одного свободного местечка. Наверное, лучше свернуть — вот только куда? Прямо у двери Стефа стоял черный «вольво», очень похожий на машину Моргуна — та же модель, тот же цвет.
Застряв за грузовиком, выруливавшим из-за поворота, я раздумывала, а не взять ли левее, и вдруг дверь дома 134А распахнулась… Я не могла поверить своим глазам.
Крэйг Саммер. В сером костюме, весь напряженный, нервно приглаживает волосы. Вот он шагнул на тротуар… А за ним в дверях стоял Стеф. Они говорили о чем-то, и Крэйг машинально кивал, тревожно озираясь по сторонам, будто опасался слежки. Потом протянул Стефу руку, но тот не понял и попытался по-свойски хлопнуть его по ладони. В результате получилось нечто невразумительное — ни хлопок, ни рукопожатие.
Крэйг Саммер и Стефан Муковски.
Стеф подождал на пороге, пока Моргун отыскал в кармане ключи и направился к своему «вольво», и только потом скрылся в доме.
Прежде чем сесть в машину, Крэйг огляделся по сторонам, и я пригнулась, испугавшись, что он меня заметит. Но нет, не заметил. Грузовик все еще перегораживал Брик-лейн, пытаясь выбраться из боковой улочки, но Моргун вполне сможет за ним проехать. Это я застряла. За грузовиком поток автомобилей немного рассосался, и я видела, как удаляется «вольво». Заметил или не заметил? Наверное, нет. У меня заурядный черный кеб — один из двадцати пяти тысяч. Я — часть лондонского ландшафта.
Я припарковалась там, где прежде стоял «вольво» Моргуна, заглушила мотор, уронила голову на руль и закрыла глаза. Некоторое время я сидела в неподвижности, потом все-таки вылезла из машины и, вдыхая ароматы окрестных забегаловок, направилась к дому Стефа.
Пришлось трижды нажать на кнопку звонка, прежде чем по лестнице загрохотали шаги и послышалось «иду-иду!». Наверное, интерком сломался.
Когда Стеф распахнул дверь, вид у него был несколько всполошенный, но, обнаружив, что это я, он так и просиял. Прядь белокурых волос упала на невинные голубые глаза.
— Кэт! Потрясно! Как раз вовремя.
— В самом деле?
Стеф покосился на меня — наверное, отметил и напряжение в голосе, и мрачное лицо — и тут же рванул вверх по ступенькам, крикнув через плечо:
— Вина хочешь? Я как раз откупорил бутылку «риохи». В смысле — настоящей «риохи». Осторожней — тут томагоччи у самой лестницы.
На кухне царил разгром: стол завален грязными тарелками и вилками-ложками, в мойке громоздилась гора кастрюль, на плите стоял котелок с остатками какого-то варева.
— Извини за кавардак. К нам тут кое-кто зашел, как раз когда мы собирались на гулянку. Так и не успел прибраться. Черт, ну и ночка! — Он подошел поближе, взял меня за руку. — А как насчет поцелуя?
Я уловила аромат чернил, и это было искушение, но целоваться я не хотела. И отстранилась.
По углам были расставлены пластмассовые коробочки.
— Вид здесь, конечно… У тебя что, мыши завелись?
— Если честно, крысы. — Стеф одарил меня обворожительной улыбкой и пожал плечами. Но ответной улыбки не последовало, и сияние сменились выражением тревоги. — Что случилось, Кэт? Ты пропадала целую вечность. Ни слуху ни духу с того самого утра, как ты сбежала. Что я не так сделал?
Меня охватила слабость. Я придвинула к себе стул и села, массируя руками гудящую голову. — Кэт?
— Кто этот человек? — выдавила я.
— Какой еще человек?
