Джастин Валенти - Две пары
– В этом нет необходимости.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивилась Джоанна.
– Я хочу сказать, что мне не нужна твоя почка. Я прекрасно обойдусь без нее.
– Ты не сможешь так! Гемодиализ…
– Ты не единственная на свете, у кого есть здоровые почки. Доктор Мак найдет мне другого донора. Так что можешь не беспокоиться на этот счет.
– Я не могу не беспокоиться! Я готова была бы сделать операцию хоть сейчас, если бы не беременность!
– Давай оставим этот разговор, – раздраженно прервала сестру Надин. – Мне ничего не нужно!
– Надин, ты заставляешь меня чувствовать себя настоящим монстром. Но я всего на третьем месяце беременности. В моем теле живет новая жизнь. Ребенок… – Джоанна осеклась и с сочувствием взглянула на сестру. – Я готова помочь тебе, но не хочешь же ты, чтобы я…
– Нет! И довольно говорить об этом!
Сестра Робинсон вошла в палату с огромным букетом цветов от Джима Суини. Надин говорила с ним по телефону, но не захотела, чтобы он навестил ее: ей было неприятно видеться с кем бы то ни было из съемочной группы в таком виде.
Душевные страдания Джоанны усиливались с каждой минутой. Надин впадала в ярость, стремясь скрыть свое отчаяние и страх. Как она может сказать ей о предложении Люда? Чувство, которое Джоанна испытывала к Люду, вошло в противоречие с любовью к сестре. Надин была так слаба и беспомощна, она нуждалась в поддержке, а сообщение о том, что Джоанна собирается сыграть ее роль в фильме, окончательно выбьет у нее почву из-под ног. Нет на земле такой силы, которая помогла бы Надин встать с больничной койки и вернуться на съемочную площадку. Когда медсестра ставила цветы в воду, Джоанна отвела глаза, будучи не в силах встретиться взглядом с Надин.
Надин видела, как расстроена Джоанна, как поникли ее плечи. Из-за чего ей так уж горевать! Она собирается родить ребенка от Люда. А она, Надин, почти что труп. В последнее время она стала отчетливо понимать, насколько серьезно ее заболевание. Ее жизнь зависела от машины, производящей гемодиализ. Если ей не пересадят здоровую почку, она не сможет обходиться без этой чертовой машины дольше двух дней. А после операции она всю жизнь будет трястись из-за того, что организм в любой момент может отторгнуть чужой орган. При мысли о сестре, которая здорова и беременна от любимого мужчины, Надин хотелось кричать от боли и досады.
– Я устала и жду звонка от Люда. Я хочу, чтобы ты ушла, – твердо заявила Надин.
Джоанна смахнула с ресниц набежавшие слезинки и повернулась к сестре:
– Он не позвонит до завтра, потому что хочет, чтобы я обсудила с тобой одну вещь.
Надин почувствовала, как где-то внутри у нее зародился страх, предчувствие чего-то ужасного. Она села на кровати, и Джоанна поспешила поправить подушку, на которую она облокотилась.
– Уж не хочет ли он найти мне замену? Он не посмеет так поступить со мной!
– Нет. Все не совсем так. Ты исполнительница главной роли, и твое имя будет в титрах, но…
– Нет! – Во взгляде Надин было столько ненависти, что у Джоанны похолодело сердце. – Я знаю, что ты собираешься сказать! Я этому не верю!
– Но ведь это вынужденная мера. Она касается только оставшихся эпизодов, – вымолвила Джоанна, стараясь сохранить спокойствие. – Люд должен закончить фильм. Эд готов запустить его в прокат, и с тех пор, как вышла пробная серия, минуло много времени. К премьере тебе уже сделают операцию. Если это случится раньше, ты сама сможешь переиграть те сцены, где буду сниматься я.
Джоанна замолчала, пораженная каменным выражением лица сестры, на котором отразилась смесь отчаяния, ненависти и изумления.
– Неужели ты действительно хочешь занять мое место?
– Только если ты дашь свое согласие, Дини, – подавляя дрожь в голосе, ответила Джоанна. – Ты же понимаешь, что я вовсе не стремлюсь к этому. Более того, я готова пойти на все, чтобы избежать этого.
Все что угодно! Как она смеет произносить эти слова, если не в состоянии сделать аборт, чтобы спасти сестру!
– Тебе известно, как я не люблю сниматься. Я не знаю, что из этого получится. Но у меня нет другого выхода.
Надин устремила взор на потухший экран телевизора, висевшего под потолком, и представила себе Джоанну в сцене с Меган, в заключительной сцене на судебном процессе, в любовной сцене с Риком. Она невольно перевела взгляд на свои руки и подумала о том, что давно не делала маникюр.
Джоанна испытывала сильнейшее желание обнять сестру, сказать, как она ее любит, утешить, вселить в нее уверенность в благополучном исходе этой трагической истории. На нее нахлынули детские воспоминания о том, как они поддерживали друг друга в трудных ситуациях. Но что-то мешало ей отдаться во власть душевного порыва…
– Хорошо, – вдруг отозвалась Надин, и ее голос прозвучал словно из могилы.
Однако Джоанна не почувствовала облегчения, услышав согласие сестры. Ей была понятна боль, терзавшая Надин, и слезы невольно навернулись ей на глаза. Джоанна взяла себя в руки невероятным усилием воли.
– Дети спрашивают, когда ты вернешься домой, – сказала она, стремясь перевести разговор на другую тему.
– Меня выпишут на следующей неделе. Но мне придется являться сюда трижды в неделю на процедуры.
Надин с трудом поднялась с постели и подошла к окну, чтобы взглянуть на Мэдисон-авеню. Дни становились длиннее. Она видела, как толпы людей бредут по тротуарам, заходят в магазины и выходят с покупками. Скоро весна, пора любви и обновления.
Джоанна попрощалась с сестрой, но не осмелилась подойти к ней и поцеловать. Оказавшись за дверью, она беззвучно разрыдалась, зажав рот кулаком.
Надин прижалась разгоряченным лбом к стеклу и тоже дала волю слезам. Итак, Джоанна получает все: Люда, его ребенка, ее роль.
Глава 20
– Нэдди, дорогая, я всего на минутку, честное слово. Просто оказалась по соседству. Здесь неподалеку живет мой дантист. Ужасно захотелось тебя увидеть. – Ферн крепко обняла подругу.
– Осторожно, у меня до сих пор болят ребра, – предупредила Надин.
Ферн присела на край постели, стараясь по возможности не показывать виду, что потрясена тем, как ужасно выглядит Надин. Ее лицо было бледно и одутловато, волосы тусклы и всклокочены. Ферн не знала, куда девать глаза. Она понимала, что никакое количество косметики не приведет Надин в такое состояние, чтобы она смогла предстать перед камерой.
– Что говорят врачи? Когда ты выйдешь отсюда? – спросила Ферн настолько непринужденно, насколько могла.
– Через несколько дней. Но я не поправилась полностью. Почки так и не пришли в норму. Мне нужна операция.
– О Господи!
Холод пробежал по спине у Ферн. В ее представлении трансплантация была из области медицинской фантастики. Одна мысль о такой операции приводила ее в ужас. Она сделала глубокий вздох, чтобы справиться с собой.
