Ева Модиньяни - Корсар и роза
— Подумать только, ведь мы готовились к такому прекрасному празднику! — восклицала Эрминия, обнимая ее с пылом, которого Лена в ней не подозревала.
Да, она постарела, ее воинственная и злобная старшая сестра. Волосы поседели, не хватало нескольких зубов. Лена из вежливости обняла ее в ответ, искоса наблюдая за отцом, державшимся в стороне. Он тоже постарел и больше ничем не напоминал того буйного и свирепого грубияна, каким запомнился ей.
— Какая ты нарядная! — заметила между тем Эрминия, жадно меряя ее взглядом с головы до ног. — Прямо настоящая горожанка!
Язык у Эрминии немного заплетался, от нее несло винным перегаром. Лену это не удивило. Многие крестьянки, ожесточившиеся из-за нелегкой жизни, в конце концов начинали искать утешения в бутылке.
Потом она обратила внимание на Луиджию, младшую дочь Эрминии. У нее был огромный живот, который не могла скрыть длинная, до полу, мантилья.
— Я не знала, что ты вышла замуж, — сказала Лена, подходя к племяннице.
— Ошибаешься! — вскричала Эрминия, даже не пытаясь сдержаться. — Вернее, это отец наш небесный ошибся. Вместо того чтобы послать детей тебе, раз уж у тебя муж есть, вот, полюбуйся, сделал подарочек этой дурище!
— Мне очень жаль, — прошептала Лена на ухо племяннице, обнимая ее. — Он женится на тебе?
— Он сбежал во Францию, — с кривой усмешкой ответила Луиджия.
Она явно примирилась с судьбой и не беспокоилась из-за своего состояния. Она была не первая и не последняя жительница деревни, которой приходилось рожать без мужа. В округе было немало женщин, имевших по нескольку детей от разных мужчин, и никто не устраивал особого шума по этому поводу.
Один из племянников Лены выпряг лошадь из оглобель и отвел ее в стойло. Лена почувствовала на себе взгляд отца и подошла к нему. Он казался усталым и подавленным.
— Отлично выглядишь, — заметил Пьетро, впрочем, даже не пытаясь ее обнять.
— А вы как поживаете? — спросила Лена.
— Лучше, чем Помпео. Подумать только, ведь он был моложе меня. — Пьетро говорил севшим от страха голосом, сокрушенно качая головой.
Все так и остались стоять во дворе, на ледяном ветру, неловко поглядывая друг на друга.
— Почему бы вам не войти в кухню? — предложила Лена, проходя вперед. — Я пойду поднимусь к мужу.
Ее племянники тем временем разгрузили телегу и теперь готовы были отнести поклажу в дом.
Она поднялась по деревянным ступеням и робко переступила порог спальни родителей мужа. Тело Помпео Мизерокки, облаченное в выходной костюм, покоилось на кровати. На ночном столике горела восковая свеча. Зеркало над комодом было затянуто белой кисеей. Тоньино стоял выпрямившись в ногах постели, его мать сидела рядом с телом мужа, завернувшись в черную шаль.
Лена подошла к мужу и взяла его за руку.
— Он даже не успел порадоваться нашей встрече, — с болью произнес Тоньино, думая об отце.
В комнате стоял пронизывающий холод. Лена поежилась. Отпустив руку мужа, она подошла к свекрови, наклонилась и поцеловала ее.
— Пойдемте вниз, мама. Здесь так холодно, — прошептала она.
— Я не могу оставить его одного, — ответила Джентилина. — Дорогой мой Помпео, вчера вечером он так радовался, зная, что сегодня вы приедете нас навестить. Когда я потушила лампу, он мне сказал: «Джентилина, завтра приедут наши дети. Это будет прекрасное Рождество». Это были его последние слова. Его последняя мысль была о вас. После обеда он мне помог лепить вареники, а к вечеру до того устал, что как лег в постель, так сразу и уснул. Я еще долго не могла заснуть, но так и не заметила, как он перестал дышать. Думаю, он и сам этого не заметил.
Лена грустно кивнула, а затем подошла к мужу и протянула ему свой платок, чтобы он вытер слезы. В этой комнате она чувствовала себя лишней. Наверное, Тоньино нужно было побыть наедине с матерью, чтобы вместе поплакать и разделить друг с другом горе, затронувшее только их двоих.
В дверях комнаты появилась Эрминия с одной из своих внучек. Обе несли тарелки с горячим бульоном.
Лена выскользнула из спальни и спустилась в кухню, где ее родственники уже начали открывать подарки, привезенные из Луго. Раздосадованная бесцеремонностью, с которой они хозяйничали в чужом доме, как в своем собственном, она обвела всех суровым взглядом.
— Спасибо, что помогли моей свекрови. Но сейчас, мне кажется, вам лучше уйти. Я потом приду вас навестить. Попозже, — сказала Лена, отсылая их прочь.
Вернулась Эрминия, неся в руках по-прежнему полные тарелки бульона. Джентилина и Тоньино отказались от еды. Дети жадно смотрели на привезенный Леной шоколад. Кое-кто уже успел набить себе карманы леденцами и мандаринами.
— Забирайте все, что хотите, — добавила Лена. — Нам праздновать нечего.
— И сало тоже? — спросила Луиджия.
У нее слюнки потекли при виде горшка, заполненного застывшим свиным салом, в котором виднелись дочерна прожаренные шкварки.
— А ты не боишься, что ребенок у тебя родится со шкварками под носом? — ядовито заметила Лена.
Бессовестная жадность родственников выводила ее из себя.
Они торопливо ушли, нагруженные пакетами. Только Пьетро Бальдини так и остался сидеть у очага, да Эрминия продолжала что-то помешивать в котле, подвешенном над огнем.
— Я готовила ягненка, — проговорила она, словно размышляя вслух. — Но, похоже, придется и его забрать домой.
— Вот и забирай, — ответила Лена и, сняв котелок с цепочки, протянула его сестре.
— Значит, увидимся сегодня вечером на оплакивании, — добавила Эрминия, прихватывая горячий котел тряпкой. — А вы, папа, идете со мной?
Пьетро, не отвечая, продолжал с понурым и мрачным видом сидеть у очага. Облегченно переведя дух, Лена закрыла дверь за сестрой и уселась на лавке напротив отца.
— Вы хотите со мной поговорить? — спросила она.
— И да, и нет, — пробурчал Пьетро.
— Что вас так беспокоит?
— Меня беспокоит, что я выдал тебя замуж против твоей воли, — признался он, неожиданно закипая гневом.
— А не поздновато ли для сожалений? Вам так не кажется? Но если это послужит вам утешением, я вам скажу, что счастлива с Тоньино, — спокойным голосом заверила его Лена.
— Но был же у тебя на уме другой, — возразил отец.
— Это в прошлом.
— Я свалял дурака, — продолжал Пьетро, все больше распаляясь досадой, — вот и прогадал. Этот парень из Луго, оказывается, и вправду не промах. Все вокруг только и говорят что о Спартаке Рангони.
— Мой муж — человек умный и степенный. Он никогда не напивается и уважает меня. Он меня очень любит. — Лена грудью встала на защиту Тоньино.
