Мэри Бакстер - Небо на ладони
– Разве я могла не приехать, узнав, что тебя и Кристи выписали из больницы?
– Эй вы, двое, что вы тут делаете? – раздался голос Тодда. Он вошел в комнату, глухо постукивая костылем по ковру. – Похоже, тут собралось общество взаимного восхищения. – На его исхудавшем лице сияла радостная улыбка.
Рейн сняла руку с плеча Хизер и повернулась к нему. Он удивительно быстро шел на поправку и чувствовал себя уже настолько хорошо, что начинал задумываться, чем бы себя занять.
Рейн с любовью смотрела на брата. Она все еще не могла поверить, что он выжил после той страшной аварии и – главное – не утратил чувства юмора и по-прежнему радуется жизни.
Она с улыбкой подошла к брату и поцеловала его в щеку.
– Ты прав, дорогой братишка, мы не только восхищались твоей дочерью, но и похлопывали друг друга по спине. – Она бросила взгляд на Хизер и подмигнула ей.
Тодд усмехнулся и опустился на ближайший стул.
– Рейн, – спросил он, помолчав, – когда ты последний раз разговаривала с Эшем?
Рейн напряглась.
– Ты же знаешь, что я с ним давно не разговаривала, – ответила она. От одного лишь упоминания этого имени ей становилось не по себе.
– Черт возьми, – воскликнул брат, – я не могу понять, почему он не сообщает мне, что решила комиссия по расследованию аварии! Отчет наверняка уже готов, и отсутствие информации сводит меня с ума. И хотя я не собираюсь больше летать, я хочу определенности – любой!
Хизер виновато посмотрела на Рейн:
– Я попросила его позвонить Эшу. Пора прояснить ситуацию. Я думаю, Эш делает все возможное, чтобы оправдать Тодда. – Она упрямо выпятила нижнюю губу.
Тодд остановил на жене взгляд, полный любви и нежности. И этот взгляд перевернул душу Рейн, ведь ей не суждено быть любимой мужчиной, которого она любит больше жизни.
– Она оптимистка, моя девочка, – проговорил Тодд, пожимая плечами. – Кто знает, может, она и права. Эш до последнего дня оплачивал счета в госпитале.
Рейн почувствовала себя несчастной.
– Ах, Тодд, если бы я могла что-то сказать или сделать, но увы! – Спазм сжал ей горло, она не могла больше говорить. Почему Эш не свяжется с ним? Может, он… Нет. Она не желала даже мысленно закончить фразу. Эш никогда не перенесет на Тодда враждебность, которую испытывает к ней.
Тодд тяжело вздохнул.
– Прости, сестра, что я коснулся болезненной темы. И я очень сожалею, что у вас дело не сладилось. Как бы ни решилось со мной, я все-таки считаю Эша отличным парнем и надеюсь…
Из горла Рейн вырвался сдавленный крик:
– Тодд… пожалуйста… я не могу говорить об Эше сейчас! – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– Ну вот, посмотри, что ты наделал! – сердито набросилась на мужа Хизер.
– Рейн, прости, я не хотел тебя расстраивать, – смущенно произнес Тодд.
Рейн вытерла слезы, повернулась и изобразила улыбку.
– Это я должна извиниться. Я знаю, что ты беспокоишься, и я благодарна тебе за это, но…
Хизер, взгляд которой излучал сочувствие, перебила ее:
– Больше ничего не говори! Расскажешь, когда успокоишься. А сейчас просто помни, что мы очень любим тебя.
Рейн молча кивнула и переключила внимание на спящую Кристи. Рейн как-то сказала Тодду и Хизер, что больше не будет встречаться с Эшем. И видя, как она расстроена, родственники воздерживались от вопросов. До этой минуты.
– Слушайте! – воскликнула Хизер, нарушая неловкую паузу. – Почему это я не разрезала торт и не открыла шампанское, которое принесла Рейн? Или мы не будем праздновать рождение некой Кристи Рейн Микаэлс?
Рейн засмеялась.
– Я с радостью поддерживаю это предложение.
Взявшись за руки, все трое направились в гостиную.
Вечером Рейн попрощалась с Тоддом и Хизер, пообещав вскоре снова их навестить.
– Спасибо за все, – поблагодарила она Кристи, обнимая и целуя ее в щечку.
– Мы всегда рады тебе, – сказала Хизер, провожая ее к машине.
– Меня даже землетрясение не смогло бы остановить.
Сидя за рулем, Рейн вспомнила проведенный в компании родственников день. Это было чудесно! По крайней мере на какое-то время отодвинулись ее проблемы и переживания, и все это благодаря очаровательному крохотному существу.
Наконец Рейн открыла дверь своего дома и включила всюду свет. Она вошла в кабинет и увидела огромную кипу бумаг на письменном столе. Отсутствие на работе в течение одного дня обошлось ей слишком дорого. И дело даже не в накопившейся документации – разговоры об Эше отняли у нее последние силы.
Она вошла в спальню и, швырнув сумку на ближайший стул, сбросила туфли и повалилась на кровать. Одиночество. Гнетущее, тяжелое одиночество. Стоило ей переступить порог родного дома, как оно накрыло ее удушливой волной, и она почувствовала, что задыхается.
Она больше не могла сдерживаться и разрыдалась.
«Пусть уходит», – рыдала она.
Но она не могла с ним расстаться и не могла смириться с мыслью, что никогда не увидит его. Он был ее частицей, воздухом, которым она дышала.
С тех пор как она сбежала из его офиса, жизнь превратилась в настоящий ад. Она пыталась жить, не обращая внимания на рану в сердце, но это оказалось невозможно. Дни без него были пустыми, ночи – слишком длинными, а отчаяние – слишком глубоким. Подобных мучений она не испытывала еще никогда.
Как могла она так жестоко в нем ошибиться? Она была уверена, что ради их счастья он оставит полеты и больше ей не придется испытывать ужас – ему будет вполне достаточно их любви.
Теперь она поняла – он не нуждался в ней. Не нуждался в доме. Не нуждался в семье. Он нуждался только в груде железа да еще пьянящем возбуждении от рискованных, опасных полетов.
«Ах, Эш, – простонала она, – как ты мог так поступить со мной?» Но теперь все кончено. Она должна постоянно повторять это себе, иначе ей просто не выжить.
Работа. Она погрузилась в нее с головой. Работая словно одержимая, Рейн требовала того же и от служащих, и те, не выдержав такой гонки, даже пригрозили ей увольнением. И, несмотря на улыбки, они говорили об этом всерьез. Что касается Вэл, то та постоянно призывала Рейн слегка отпустить вожжи.
– У тебя может произойти нервный срыв, – с тревогой говорила она. – Я не знаю, что случилось в Тайлере, не знаю, какие демоны в тебя вселились, но если не сбавишь темп, ты долго не протянешь.
После этих нотаций Рейн несколько дней следовала советам Вэл. Однако ее хватило ненадолго. Вскоре она снова закусила удила и вернулась к прежнему ритму работы, словно, как выразилась Вэл, в нее вселились демоны.
И тем не менее работа не спасала ее от тоски. Ничто не могло заполнить пустоту, которая образовалась после разлуки с Эшем, – ни работа, ни родственники, ни друзья.
