Нора Робертс - Одно лето
— Давай. Думаю, сможем найти вариант, который устроит обоих. — Брайан улыбнулась и убрала руку, боясь, что поддастся искушению и притянет Шейда к себе. — А теперь иди и поснимай что-нибудь. Мне нужно работать.
Шейд взял сумку с камерой и направился к выходу.
— Если не закончишь к восьми тридцати, заплатишь за ужин!
Брайан решительно заперла за ним дверь.
За работой время пролетело незаметно. Все получалось само собой. Почти в полной темноте, под светом красной лампы Брайан двигалась уверенно, в четком ритме. Когда первая пленка была проявлена и подвешена для просушки, она перешла ко второй, потом к третьей. Наконец можно было включать обычный свет. Брайан выгнула спину, расправила плечи и немного расслабилась.
Рассеянно оглядевшись, заметила напиток, про который совсем забыла, и осторожно сделала глоток. Лед давно растаял, газировка стала теплой и водянистой на вкус.
Проявка пленок требовала точности, и это нравилось Брайан. Осталось дождаться пробных отпечатков. Тогда ее творческое начало будет удовлетворено. Она взглянула на часы и поняла, что до возвращения Шейда еще осталось немного времени. Значит, можно повозиться с негативами. Правда, закончить она все равно не успеет и в результате окажется в таком же положении, что и Шейд. Тогда она, подгоняемая любопытством, стала рассматривать его фотографии.
«Впечатляет», — подумала она. Впрочем, от Шейда иного и ожидать было нельзя. Ей на глаза попался большого размера портрет пожилого мужчины в бейсбольной кепке. Брайан решила, что попросит у Шейда копию. Этот снимок не похож на его обычные работы. Колби редко фокусировался на отдельном человеке и позволял эмоциям свободно проявляться. Утверждал, что не умеет сочувствовать, и сделал такой кадр. Покачав головой, Брайан стала изучать другие фотографии. Интересно, Шейд действительно верил в то, что не умеет сочувствовать, или просто хотел, чтобы другие верили?
Неожиданно она увидела себя и остановилась в изумлении. Брайан, конечно, помнила, как Шейд ее фотографировал, меняя ракурсы и объективы. Это удивило тогда, и в ней проснулось желание. А как Шейд к ней прикасался! Она все прекрасно помнила, так что фотографии ее вроде бы не должны были удивить. И все же Брайан испытала шок.
Дрожащей рукой взяла лупу и стала рассматривать маленький квадратик негатива. Она выглядела на нем такой… податливой. Нервно сглотнув, снова подняла увеличительное стекло. Она выглядела… мягкой. Может, это разыгралось воображение, может, сказалось мастерство фотографа, но ей показалось, что она выглядит влюбленной.
Брайан медленно отложила лупу и выпрямилась. Все дело в мастерстве фотографа, уверяла она себя. Удачный ракурс, игра света и тени. То, что запечатлено на пленку, далеко не всегда истина. Чаще иллюзия, нечто неуловимое на грани обмана.
Женщина знает, что она любит. Женщина знает, что она отдала свое сердце. Брайан снова и снова повторяла себе одно и то же, она не могла не заметить серьезное чувство.
Прислушавшись к тишине, она на мгновение закрыла глаза. Что ускользнуло от нее? Долго еще она собирается утверждать, что не испытывает влечения к Шейду, не хочет быть рядом с ним? Их связала любовь. Они стали одним целым, единым и неделимым.
Брайан снова посмотрела на свои негативы. Один из них упорно старалась не замечать. Этот случайно сделанный кадр пугал ее, потому что мог открыть то, что она пыталась спрятать. Но теперь, признавшись в любви, Брайан решилась взглянуть на него.
На негативе кожа Шейда была темной, а волосы светлыми. В уголке белел кусочек реки, в его руках светились весла. Но Брайан видела все четко.
На худом жестком лице Колби выделялся чувственный рот. Взгляд был, как всегда, напряженным, хотя поза казалась расслабленной. Наверное, этот человек никогда не даст своему разуму отдохнуть. Брайан знала, что он не терпит ошибок, ни чужих, ни собственных, придерживается довольно странных представлений о жизни, часто заглушает эмоции, а порой и вовсе отрицает их существование. С другими людьми общается на тех условиях, которые выдвигает сам.
Этого мужчину Брайан понимала и любила невзирая ни на что.
Она уже испытывала нечто подобное раньше, но тогда это чувство казалось ей более разумным. Сейчас же Брайан думала, что ничего не знает о любви. Один раз серьезные отношения уже развалились. Где гарантия, что на этот раз все получится, да еще и с таким мужчиной, как Колби?
Брайан полюбила его. И решила, как мудрая и сильная женщина, что должна его отпустить.
«Правило номер один, — напомнила себе она, приводя темную комнату в порядок, — никаких сложностей». Брайан повторяла эти два слова снова и снова до тех пор, пока не пришел Шейд. Когда она открывала ему дверь, короткая фраза уже глубоко засела в голову.
Они добрались до последнего пункта маршрута. Путешествие закончилось. Лето тоже. Оно, к сожалению, не вечно. Брайан знала, что еще какое-то время будет стоять хорошая погода, цвести цветы, но как пустая школа символизировала начало лета, День труда символизировал его конец.
Пикники на морском берегу, вечеринки на пляже, костры, горячий песок и холодная вода — в этом заключалась суть Кейп-Кода. Там играли в волейбол, орало радио. Подростки доводили до совершенства загар, чтобы похвастаться им в школе, семьи с детьми в последнем отчаянном порыве купались, потому что вот-вот должна была начаться осень. На задних дворах дымились угли для барбекю, бейсбол стойко держался за стадионы, не желая уступать место футбольным матчам. Солнце жарило вовсю, будто чувствуя, что его время подходит к концу.
Все это вполне устраивало Брайан. Она хотела, чтобы последние выходные лета вобрали в себя все, чем оно запомнилось, и прошли под знаком тепла, страсти и алкоголя. Она хотела, чтобы ее последние выходные с Шейдом запомнились. Скрывая свою любовь за пустой страстью, Брайан наслаждалась. Долгие жаркие дни перетекали в не менее долгие и не менее жаркие ночи, и она упивалась ими.
В сексе появилось что-то безумное, желания обострились до предела, но Брайан списывала изменения в своем поведении на жару. Шейд же, напротив, становился все мягче и мягче.
Он заметил перемену в ней. Еще в тот день, когда пришел встречать ее после работы в темной комнате. Заметил, но ничего не сказал. Когда он смотрел на нее, видел, что с ней что-то не так. А Брайан нервничала редко, и потому не знала, что это очень заметно со стороны.
В темной комнате она приняла решение, которое считала наиболее удачным для себя и для него. А Шейд, наблюдая за тем, как проступает на фотобумаге портрет Брайан, тоже кое-что решил, только на день позже.
