Татьяна Губина - Чужая
— Ну, что ж, Катюша, — Наталья Сергеевна сняла очки и удовлетворенно положила последний эскиз в большую папку. — Все прекрасно. На мой взгляд, очень талантливо, свежо и даже несколько эпатажно. Как раз в стиле итальянского направления моды. Должно понравиться.
Они еще поболтали полчаса. Наталья Сергеевна посмотрела на часы и покачала головой.
— Катюша, уже одиннадцатый час. Может, заночуешь у меня?
— Да что вы, Наталья Сергеевна, мне ехать-то десять минут, — заторопилась Катя. — Да и завтра хочется быть во всеоружии. Одеться красиво, ну и все такое… — Она смущенно опустила глаза.
— Ах, девочка, — улыбнулась педагог, — С твоей красотой любая тряпка — произведение искусства. Ну, с Богом.
Катя летела, как на крыльях. Возможно, летела бы еще быстрей, если бы о бедро не билась большая кожаная папка, в которой она носила свои работы. На улице уже потемнело, но народу было вполне достаточно, чтобы не чувствовать себя неуютно. Конец июня, половина одиннадцатого, самая пора вечерних прогулок тинэйджеров.
Катя свернула с остановки и быстро пошла по длинному проулку. Эту прямую, как стрела и ровную, словно зеркало, дорогу обожали мальчишки, увлекающиеся роликами и скейтбордами. Днем здесь было ходить небезопасно, рискуя быть сбитым фанатами уличного спорта. Но сейчас толпы мальчишек не наблюдалось, лишь несколько пар прогуливались вдоль аллей, наслаждаясь приятным вечером.
Катя уже почти дошла до подъезда. Как вдруг услышала оглушающий рев мощного мотоцикла. Гул машины с ужасающей скоростью нарастал. У нее заложило уши и сжалась от безотчетного страха душа. Катя успела обернуться и заметить, что прямо на нее несется громадная «Ямаха», с угрожающим рулем, на котором развевались большие кисти кожаных ремешков. Мгновение, и она почувствовала, что с плеча срывают широкий ремень папки. Она даже сначала не поняла, что случилось, лишь тупо уставилась в удаляющуюся точку мотоциклетного вора.
5
В такой истерике Регина свою Катю не видела с детства. Они с Валей даже не сразу поняли, почему Катя, влетев в квартиру, так горько рыдает. У Регины даже захолонуло сердце — уж не изнасиловали ли дочь? Лишь только когда Генерал легко хлопнул Катерину по щеке, она успокоилась. Даже не обратила внимания, что отчим впервые в жизни поднял на нее руку. Кстати сказать, потом всю ночь валакординил, все простить себе не мог ту пощечину. Словом, когда Катя все объяснила, у родителей отлегло от сердца. Но в ту же минуту новый виток слез накрыл Катерину. Регина клялась, что найдет деньги на учебу, позвонила Люська, шестым чувством почуяв неприятности, уверяла Катю, что все образуется. Но все было бесполезно. Дочь твердила, что она хотела сама, без чьей-либо помощи, а так, за чужие деньги, учеба в Миланской школе теряет смысл. Лишь Фион на какое-то время смогла остановить слезы подруги. Она позвонила Кате на сотовый около двенадцати, и ничего не поняв, перезвонила Регине. Та ей вкратце рассказала о случившемся.
— Тетя Регина, — ее глухой голос был еле слышен в телефонной трубке. — Я вас очень прошу, спросите ее, в чем был одет мотоциклист. Хоть какие-нибудь лейблы на куртке, на машине, на рюкзаке?
— Зачем, Ксень.
— У меня есть старые знакомые у байкеров. Понимаете…
И Фион долго объясняла, что у каждой бригады ночных гонщиков есть отличительные знаки. И если Катя хоть что-нибудь вспомнит, то можно попробовать найти этого вора.
— У него на руле было много кожаных ремешков, — простонала Катя, оторвавшись от мокрой подушки, — и на шлеме какая-то наклейка. То ли змея, то ли еще кто-то. Не помню.
— Не густо, — разочарованно протянула Фион, когда Регина отчиталась ей. — Но попробую. Скажите Пельменю, что еще не все потеряно.
Катя с надеждой сидела около телефона, молясь, чтобы Фион что-нибудь узнала. Но тщетно. Ксюха не позвонила, а приехала в половине второго, и печально ответила, что бригад с желтыми драконами в Москве нет.
— Залетный пацан. Не из коллектива. Скорее всего сумку хотел хапануть, да с лету не разобрал, что папка. Уверена, скинул в какую-нибудь помойку, когда разобрал, что денег нет. Предлагаю обойти все ближайшие мусорники.
До четырех утра Генерал с девчонками лазали по всем окрестным помойкам, но конечно, так ничего и не нашли.
Утром Катя отказалась идти в институт. Регина позвонила Наталье Сергеевне и объяснила ситуацию.
— Боже, какая жалость! У нее был такой шанс!
Я узнала обо всей этой истории лишь к вечеру, когда приехала с Сашкой от травматолога. Старый еврей обнадежил и сына и меня, сказав что как только кости срастутся, он проведет серию операций и через год, возможно, все нормализуется.
Сашка печально улыбнулся, но сказал, что будет делать все, что нужно. Я видела, что Саньке страшно тяжело и восхищалась его мужеством. Но не успела приехать домой, как запиликал домофон.
— Танька, это я, — голос Регины был настолько убит, что я даже ничего не спросила, только нажала кнопку, впуская подругу.
— Вот сволочи! — воскликнула так кстати приехавшая Лелька, как только Регина закончила свое печальное повествование. — А Катька тоже хороша. Ну, какого черта по ночам шляется с такой рожей! Сколько раз говорено — без провожатых не ходить!
— Лель, какая связь? — удивилась я.
— Да это я так, от нервов. Понятно, что если бы захотели сумку с руки сдернуть и при Пашке и при Пархошке сдернули бы, — махнула рукой Птица.
В это время Сашка потихоньку набрал номер Кати.
— Привет, товарищ по несчастью! — весело сказал он. — Надо полагать, сидишь и льешь слезы? Предлагаю прошвырнуться по городу.
— Только давай вдвоем, — неожиданно сказала Катя. Сашка молчал. — Просто я сейчас не в состоянии выслушивать бодрые разговоры Пашки, и видеть заламывание рук Аришки. А Фион, наверное, дрыхнет на работе после нашей вылазки по помойкам.
— Давай, — согласился Сашка.
Он отключил телефон и прошел на кухню.
— Тетки, я поеду прошвырнусь по городу. В ЦДХ выставка, может туда загляну.
— Валяй, — сказала я, хотя меня больше бы устроило, чтобы сыночек был при мне. — Руку береги, и честь какой-нибудь заблудшей девушки защищай ногами или в крайнем случае головой.
— Мам, ну ты скажешь! — покачал головой сын и через секунду хлопнула входная дверь.
— Очень переживает? — спросила Регина.
— А кто их, Пархоменко, разберет? — в сердцах махнула я рукой. — Думаешь, он что-то мне говорит. «Не переживай мать, займусь чем-нибудь еще. Консу в любом случае закончу». И все. А так сидит. Наигрывает что-то на фоно здоровой рукой. Или в город уезжает. Ник говорит, чтобы я к нему не липла. А девчонки, так те вообще орут, что раз сессия у Саньки накрылась, то надо на дачу сваливать. Им бы лишь кости свои погреть. Никакого сострадания к брату.
