Убежище в горах (ЛП) - Джеймс Никки

Наконец открыв глаза, я смотрел, как поток крохотных капелек пота скатывается по вискам Хаксли. Поймав мой взгляд, он наклонился, целуя меня до беспамятства, делая внутри меня ещё несколько хороших толчков. Последнее движение глубоко внутри, и он отпустил себя. Я чувствовал каждое содрогание, которое проходило по его телу, каждую пульсацию его оргазма, пока он наполнял презерватив, и каждый щипок его пальцев, которые впивались в мою кожу.

Мы оба задыхались, не в силах восстановить дыхание. Несколько тихих минут мы были ещё соединены, впитывая момент, прежде чем Хаксли скатился с меня. Реальность медленно вернулась, очищая дымку, которая окружила нас обоих.

Это было совсем не то, чего я ожидал. Всё ещё заторможенный и опьянённый от такого мощного оргазма, я пытался заново проиграть всё в уме, захватить вовлечённые эмоции, пока они не выскользнули из моих пальцев и не исчезли. Только когда моё сердце успокоилось, я начал осознавать жжение на запястьях. Я поднял руку и увидел воспалённую, слегка опухшую полоску кожи под ладонью. Кожа не была порвана, но появились ссадины и краснота.

Хаксли перевернулся и осторожно взял меня за руку, притягивая её к себе и оглядывая повреждения.

— Чёрт, — его голос был хриплым и грубым. — Я тебе навредил.

— Всё в порядке. Факт в том, что я, очевидно, не очень умею лежать смирно.

— Да, но… — он затих и поднял вторую мою руку, чтобы рассмотреть. Она была повреждена так же.

Удивив меня, он поднял голову и оставил нежные поцелуи вдоль красных ссадин.

— Мне так жаль, — он ласково погладил большим пальцем опухшую кожу на моём левом запястье. — Я не думал, что на тебе останутся такие следы.

Я хохотнул, надеясь развеять глубокое беспокойство, которое свело вместе его брови.

— Я боец.

— Ты молотилка, — исправил он, хохотнув и ещё раз поцеловав мою руку. — Подожди секунду.

Он встал с кровати, выбросил презерватив и бросил мне полотенце, после чего принялся копаться в тумбочке рядом с кроватью. Когда он вернулся, в руках у него была маленькая бутылочка с прозрачным гелем внутри.

— Алоэ вера. Дай мне свои запястья.

Я подчинился, и Хаксли посмотрев на них еще раз, аккуратно нанес мазь на ссадины. Когда он закончил суетиться, я убрал руки от его нежной заботы, не желая, чтобы он чувствовал себя плохо из-за того, чем я насладился больше, чем ожидал.

— Значит, в следующий раз, — сказал я, — мы используем что-нибудь помягче. Например, шёлковые ленты, а не нейлоновую походную верёвку. Идёт?

— В следующий раз? — он положил голову рядом с моей и уставился в потолок.

— Знаешь… если следующий раз будет.

Тишина была слишком тяжёлой, и мне хотелось спросить о его решении, но не хотелось рушить момент потенциально напряжённым разговором. Всё было слишком хорошо. Больше, чем хорошо. Это были такие чувства, которые я ассоциировал с отношениями, а не с одноразовыми связями. Но я не мог думать о таком. Ещё нет. Часть меня думала, что это глупо, даже если он поедет домой, зная, какая сложная жизнь у Хаксли, и сколько ему нужно помощи.

Хижина медленно погрузилась в темноту, когда село солнце. Судя по сезону, я предполагал, что времени около девяти. Когда мои глаза привыкли к тьме, я наклонил голову, чтобы посмотреть на Хаксли. Я понятия не имел, как он относится к нам, что думает, и что принесёт утро.

Он встретился со мной взглядом в темноте и просунул руку под мою голову, притягивая меня ближе. Прижимаясь к его тёплому телу и потираясь носом о его щеку, я знал, что больше не смогу оставаться в неведении.

Прежде чем я успел задать пугающий вопрос, он запустил пальцы в мои волосы и повернулся достаточно, чтобы поцеловать меня в лоб.

Он вдохнул, проводя носом вдоль линии роста моих волос, а на выдохе прошептал:

— Я еду с тобой домой.

Глава 19

Хаксли

Паника, тревога и обилие других эмоций кипели и боролись в моём разуме и теле, пока Аспен тихо спал у меня под боком. Весь день я думал, как сказать ему, что не собираюсь уезжать. Моё решение казалось ясным и окончательным, а затем мой язык ответил противоречиво, что ошеломило меня.

Несмотря на шаткое состояние моих нервов, мне почему-то не хотелось отступать. Не помогало осознание того, что причиной этого был Аспен. Несмотря на беспокойство за его безопасность, от идеи больше никогда его не видеть глубоко в моей груди росла боль.

Пока ночь становилась глубже, и наши тёплые тела некомфортно липли друг к другу в жаре позднего августа, я понял, что нужно найти силы сделать то, что я сказал. Если я останусь осторожным, возможно, всё будет в порядке. У меня была высоко развита способность чувствовать опасность; этого не хватало обычным людям, и я это знал. Пришло время пользоваться этой силой.

Какое-то время спустя, думая, что нужно сделать перед отъездом, я уснул.

Как и всегда, на следующее утро меня разбудил щебет птиц. Аспен сопел, совсем ничего не замечая. В какой-то момент ночи он отодвинулся и растянулся на животе на дальней стороне кровати, отвернув лицо и закрыв голову руками.

Я поморщился, когда увидел ссадины на обоих его запястьях. Они были не такими опухшими, как предыдущей ночью, но жгучая краснота осталась. Оторвав взгляд от его повреждённой кожи, я оглядел каждый дюйм его обнажённого тела, растянутого на кровати. Меня влекла идеальная окружность его задницы, и я потянулся и провёл рукой по изгибам и вверх, к ямочке на его спине.

Он зашевелился от моего прикосновения и уткнулся лицом в подушку, издавая стон и выгибая спину, потягиваясь руками выше и зевая.

— Когда мы уезжаем? — спросил я.

Повернувшись лицом ко мне, он открыл глаза и нашёл мои своими ясными голубыми радужками, которые напоминали мне летнее небо. Во сне его светлые волосы взъерошились и торчали во все стороны, вызывая улыбку на моём лице. В неряшливом виде утреннего Аспена было что-то необычайно привлекательное.

— В воскресенье, — он похлопал по кровати рядом с собой. — Поспи ещё. Сейчас слишком рано.

Приглашение было заманчивым, и мне пришлось бороться с растущим желанием быть к нему ближе. Если мы уезжали на следующий день, мне многое нужно было сделать. В первую очередь, моему сердцу нужно было прекратить попытки вырваться из груди. Как бы я ни хотел выгнать Аспена из своей постели, и каким бы сильным ни было желание повторить всё, что мы делали, мне нужно было какое-то время побыть одному.

Вся моя жизнь вот-вот изменится — снова — и я не был готов к этому.

Я скользнул рукой вниз по его заднице и оставил её там на минуту, впитывая тепло его кожи. Не встречаясь с ним взглядом, я похлопал его по ягодице и поднялся, чтобы найти одежду.

— Мне сегодня нужно сделать пару вещей. Доберись до дома сам.

— Оу, эмм… — с его губ сорвалось замешательство. Затем комната погрузилась в тишину.

Взяв одежду из кучи возле кровати, я оделся и пошёл к двери. Шорох позади подсказал мне, что Аспен поднимается, и он обратился ко мне раньше, чем я вышел в летнее утро.

— Я зайду завтра утром. Хорошо?

Кивнув, всё ещё избегая его взгляда, который впивался мне в затылок, я ушёл.

***

Было что-то тревожное в эмоциях, которые я испытал, выпуская на свободу своих нескольких кроликов. Будто не понимая свою свободу, они скакали по клетке, кучей прижимаясь к проволочному забору, пока я не разогнал их ботинком по каменистому двору. Меня заполнило потаённое волнение, когда я понял, что эти бедные зверьки никогда не видели ничего за пределами клетки и, вероятно, не выживут в дикой природе.

Это было нелепо, учитывая, что их выращивали для еды и ничего больше.

Утро перешло в день, а день в вечер, прежде чем я вернулся в хижину. Я сделал большой крюк вдоль основания горы, очищая разум и раздумывая над будущим. Где я буду жить? Как я относился к необходимости снова работать? Какие трудности ждали меня по возвращению к городской жизни? Действительно ли я хотел этого? И прежде всего, какие опасности ждали впереди?