Убежище в горах (ЛП) - Джеймс Никки

Крис заглянул на кухню с яркой улыбкой и блеском предвкушения в глазах.

— Обещаешь?

Тигр бросил крышку от своей бутылки в голову Криса, и они оба рассмеялись.

— Хорошо, мне развлечений хватит, я пошёл, — я допил остатки своего пива и оставил пустую бутылку на стойке. — Не разбейте квадроциклы. Ведите себя ответственно. И не ждите меня, я ночевать не приду.

С этими словами, я подмигнул Крису и вышел за раздвижные двери на террасу. Я хохотнул, когда Крис заскулил прямо перед тем, как закрылась дверь.

— Как я завидую!

Я испытывал желание признаться, что, наверное, буду скучать по этим ребятам. Работать с ними было весело. Даже с Крисом. Они были молоды и полны молодёжных шуточек, но умели усердно работать и закончить дело.

Было ещё светло, пока я ехал по дороге к оазису Хаксли в лесу. Предвкушение того, что я узнаю его ответ и снова увижу его, росло всю неделю. С этим предвкушением смешалась дрожь восторга из-за обещаний, которые лежали впереди этого вечера.

Задумчивый и отстранённый Хаксли сидел на старом пне рядом с хижиной. Когда я подъехал и припарковался, он поднял взгляд на меня, но в его глазах не было ни намёка на радость. Внутри меня всё рухнуло. Он решил остаться? Я приехал для нашего официального прощания? Почему эта мысль так некомфортно меня съедала?

Он поднялся со своего места, в то время как я слез на землю и посмотрел на него с вопросом и тревогой.

— Ты в порядке?

Он кивнул, но отвёл взгляд, не в силах сосредоточиться на мне более чем на краткое мгновение.

— Ты ел? — он направил вопрос в горы вдали, хмурясь.

— Нет. Только утром.

Он повернулся и посмотрел на меня с опаской, после чего указал на хижину.

— Я приготовил кролика с рисом. И соус из чёрной смородины и малины. Это вкусно. Возможно, моё любимое блюдо. Если ты захочешь, — он пожал плечами, ожидая ответа.

Я не мог игнорировать слабость внутри и сократил расстояние между нами. Он отвёл глаза, но я положил руку на его щеку и вернул его взгляд к себе.

— Ты готов ответить?

— Да, — прошептал он, глядя на мои губы и отказываясь поднимать глаза. — Но давай сначала поедим. Пожалуйста.

Я редко видел уязвимую сторону Хаксли. Мужчина, стоящий передо мной, разваливался на части и очень старался не показывать этого.

Я провёл большим пальцем по его нижней губе, наслаждаясь грубостью его бороды под своей рукой. Он закрыл глаза и прильнул к моей руке.

— Сначала еда, — согласился я. — Но потом мы поговорим?

Он взялся за моё запястье и прижал мою руку к своему лицу. Прильнув ближе, он прижался к моему лбу своим. Так мы стояли ещё минуту, пока я впитывал редкое проявление близости, игнорируя то, как моё сердце болело и тянулось к нему.

— Идём, — я подтолкнул его вперёд.

Он неохотно отстранился и повёл меня в дом. В хижине было душно, но воздух заполнил сладкий запах приготовленных ягод, уравновешивая дискомфорт чем-то хорошим.

На тумбочке, рядом с миской соуса стояла железная тарелка с приготовленным мясом. Рис был слегка подгоревшим и стоял в своей тарелке, напоминая мне о моём большом опыте готовки на огне. Было практически невозможно не спалить еду время от времени.

Хаксли протянул мне тарелку со сколами и ложку и кивнул, приглашая угощаться. Только наполнив свою тарелку, я понял, насколько голоден. Мой желудок неприлично заурчал, и я хохотнул, бросая взгляд на Хаксли. Он не заметил. Стоя меньше чем в двух метрах от меня, он потерялся в своих мыслях, глядя в далёкое никуда, глубоко нахмурившись.

— Твоя очередь, — я толкнул его плечом, чтобы привлечь внимание. — Выглядит отлично. Я умираю от голода.

Он опешил и на мгновение встретился со мной взглядом, после чего покачал головой и положил себе целую тарелку еды.

Я подошёл к дивану и присел на дальний конец. Хаксли сел напротив и молча начал есть. Не уверенный, что сказать, я занялся своей едой, пытаясь оттолкнуть из разума дурное предчувствие.

Закончив, Хаксли поднялся и прошёл обратно на кухню, где на тумбочке оставил свою тарелку. Он тяжело наклонился, сжав кулаки, развернувшись ко мне спиной. С меня хватило тишины. Не закончив есть, я оставил свою тарелку на столике и пошёл за ним.

Его тело застыло. Единственным движением было его тяжёлое дыхание. Я подошёл к нему сзади и положил руки на его бока. Его сжатые мышцы напряглись ещё больше. Я провёл руками по его спине, на мгновение надавливая на его напряженные мышцы, после чего прижался к его телу и обвил его руками.

Его дыхание замедлилось, и он наклонил голову на бок, позволяя мне целовать его шею, двигаясь к уху.

— Поговори со мной.

Он не ответил, но чем дольше я оставался рядом с ним, даря ему нежные поцелуи и прижимая к себе, тем больше он расслаблялся.

В конце концов, он развернулся в моих объятиях и взял моё лицо в свои большие, грубые руки. С момента моего приезда это был наш самый долгий зрительный контакт, так что я не двигался. Я наблюдал, пока он искал в моей душе что-то, в чём отчаянно нуждался — только я не знал, что это было.

Затем он притянул моё лицо к своему и поцеловал меня, крепко и глубоко. С грубой силой, он впивался в мои губы, лизал и исследовал каждую впадинку, толкая меня спиной вперёд по комнате, к своей кровати. Это было удушающе, напряжённо и требовательно.

Когда мои икры ударились о раму, я вцепился в его майку, стягивая её через его голову, пока он избавлял меня от моей.

Разговоры подождут. Пламя, которое взрывалось, когда мы были вместе, невозможно было сдержать, пока оно не поглотит нас обоих.

Мои штаны упали на пол, и я откинул их ногой в сторону, избавляя Хаксли от его брюк. Обнажённый, он, наконец, разорвал наш поцелуй и отступил назад, чтобы рассмотреть меня, и из его горла вырвался рык.

— Аспен? — прошептал он.

Это был вопрос, и я знал, о чём он спрашивает. В начале недели я решил, что не стану останавливать это. Поэтому я купил презервативы и напрямую сказал ему использовать их.

— Я был снизу, но не часто, так что держи это в уме.

Он потянулся к ящику рядом с кроватью, но прежде чем открыть его, оглянулся и спросил:

— Ты мне доверяешь?

Забавно, хоть я без сомнений знал, что это одностороннее чувство, я доверял Хаксли. Я видел всё сквозь защитные барьеры, которыми он оградил своё сердце, и знал, что этот человек не причинит мне вреда.

— Да.

От моего ответа в его глазах загорелся огонь, и губы приподнялись в развратной улыбке. Моё сердце ёкнуло, неуверенное в том, на что я только что неосознанно согласился. Хаксли открыл ящик, бросил на кровать презервативы, которые я ему дал, и полупустую баночку смазки — слава богу — а затем достал свободный отрезок нейлоновой верёвки.

Вот чёрт.

Его недавние слова всплыли на передний план моих мыслей.

«Не двигай руками, иначе в следующий раз я их свяжу».

Должно быть, на моём лице отобразилось удивление. Он встал передо мной и разочарованно покачал головой, с кривой усмешкой.

— Помнишь, что я тебе говорил? — он взял одну мою руку и помассировал большим пальцем моё запястье, рассматривая его. Затем взялся за вторую руку. — Держи их вместе. Вот так.

Я не мог оторвать от него глаз. Мой пульс дико ускорился, пока я держал руки параллельно, прижав запястья друг к другу. От того, с каким навыком он обматывал и завязывал верёвку, по моему телу прошла волна жара, и мой член жаждал прикосновений. В свои тридцать девять лет я мог честно сказать, что никогда не занимался в спальне ничем чересчур диким. Если задуматься, я практически мог назвать свою сексуальную жизнь предсказуемой, или даже скучной.

Пока я наблюдал, какая похоть исходит от Хаксли, пока он заканчивал связывать мои руки, меня переполняли ощущения. Его взгляд переместился на изголовье кровати, и он похлопал меня по бедру.

— Вверх. Руки над головой.

Как покорный щенок, которым я казался в последнее время, я забрался на кровать и лёг на спину посередине. Я поднял связанные руки над головой и положил их рядом с изголовьем.