Кексики vs Любовь (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

— Почему это ты так думаешь? — мне смешно, и брови сами складываются в ироничную загогулину.

Смотрит на меня. Молчит. Губы свои кусает. Такие яркие, нацелованные мной губы, но тут, как говорится, много ж не бывает. Тянусь к ней, чтобы еще раз приложиться к этому сладко-ядовитому рту. Вкушаю. Кусаю… Совсем чуть-чуть прикусываю сладкую мякоть губы зубами. Чтобы возмущенные когти Кексика тут же впились в мое голое плечо.

Кажется, в ближайшие пару недель в баню мне ходить только расписанным под матрешку.

— Я не брежу, Кексик, — произношу твердо, возвращаясь с небес на землю, — просто на данный момент у нас с тобой есть два выбора — я тусуюсь у тебя…

— Ой, не надо, — Юльчик охает, морщится как от зубной боли, — у меня там тетя как раз приезжает. В гости. На пару недель. Не представляю как мы с тобой и с ней в одной моей квартире в принципе уместимся.

— Ну так вот! — губы сами растягиваются в удовлетворенной улыбке. — Давай не будем устраивать твоей уважаемой тете…

— Ну… Так себе уважаемой, если честно… — шепотом бурчит Юлька, и по выражению скептического личика я понимаю, что отношения с тетушкой у неё всего немногим лучше, чем со мной. И то, видимо, из-за кровного родства.

— Мной уважаемой твоей тете, — продолжаю я гнуть свою линию, — давай не будем устраивать эротические перфомансы в нашем с тобой авторском стиле. Я немножко консерватор. И очень люблю слушать твои вопли. Не хочу с ними расставаться.

— Знаешь, про меня часто говорят, что я думаю жопой, — Кексик смотрит на меня мрачным взглядом заклинательницы змей, которой попалась особо упрямая кобра, — но это не так грустно, жопа у меня огого, мозга в ней явно много помещается. Но вот как выживаешь ты — у меня большой вопрос. Ведь в головке члена у тебя там от силы столовая ложка серых клеточек влезла. Ты серьезно мне предлагаешь съехаться сейчас? Сколько мы там встречаемся? Даже месяц отношений еще не отпраздновали.

— Ну эй, — я покачиваю головой, не давая ей в этот раз перетянуть на себя одеяло, — Юляш, это ты у меня молодая и роскошная женщина. А я у тебя старый потасканный кобель. У меня осталось мало времени. И если уж я осознал, что без ума от тебя — плевать на этот твой месяц отношений. Успеем отметить. И скажи мне спасибо, если я тебе предложения в тот “юбилей” не сделаю. А я могу.

Она набирает воздуха в грудь, снова планируя очередную свою тираду, но я лишаю её этой возможности. Снова затыкаю её рот поцелуем. Боже, так вот почему все так обожают этот троп в любовных романах. Воистину — кайфовое ощущение. Девочка в твоих руках бунтует, воинственно рычит, но все это — через силу. Потому что на самом-то деле — ей так же охуенно со мной, как и мне с ней. И мягкие пальцы на моей груди тому доказательство.

— Ну же, — отрываюсь и шепчу ей в губы, — соглашайся. У тебя ведь даже внятных возражений нету.

— Как это нету? — Юльчик, разумеется, тут же вскидывается в лучших традициях самой себя. — Очень даже есть. Я тебя сожру.

— Это ты у нас Кексик, — фыркаю, — я сам тебя сожру. В этом и есть мой коварный план, между прочим.

— Отравишься, — ехидничает моя мегера, окидывая меня блестящими глазами, — я ж тебе весь мозг сожру чайной ложкой.

— Ой, пожалуйста, — развожу руками, — так и договоримся. Ты кушаешь мои мозги, а я — твои пироги. Разврату предаемся же только взаимно. А теперь поехали за твоими вещами, женщина. Сама не пойдешь — я тебя отнесу. Ты знаешь. Я могу!

Она смотрит на меня пристально, покусывая губы, сомневаясь и явно меня взвешивая на своих внутренних весах.

— Боишься? — я вздергиваю бровь, пуская в ход самый последний из всех моих запасных планов.

— Я? Тебя? — Кексик фыркает и встряхивает волосами. Так шикарно это смотрится, с учетом того, что она по-прежнему сидит у меня на кухне голая, ну да ладно.

— Меня, разумеется, — скалюсь максимально вызывающе, — боишься, что я тебя затрахаю. В панике от одной только мысли, что умрешь от инфаркта во время стотысячного оргазма.

Я знал, что она засмеется. Ждал этого. И пьянящий Юлькин хохот служит всем моим выкрутасам лучшей наградой.

И кто молодец?

Я молодец.

Это ж моя женщина так заливисто и заразительно смеется. И долго смеется. Аж до слез.

— Напугал ежа голой жопой, — выдыхает Кексик, с трудом успокоившись.

— Все говорят “напугал ежа голой жопой”, — коварно улыбаюсь я на манер мультяшного слона, — но если не боишься — поехали за вещами. Только тогда поверю.

— Поехали, — Кексик наконец сдается, расплываясь в ехидной улыбке. спрыгивает со столешницы и уходит с кухни, вызывающе повиливая своей офигенной попкой.

И вот вроде бы я выиграл, мой план сработал. Только все равно ощущение, что она просто мне подыграла.

Впрочем…

Это ведь тоже победа.

Где бы это вообще записать — Юлька Максимовская мне подыгрывает!

Глава 28. В которой героиня все более близка к осознанию своего поражения

Скажем честно, тетя уехала раньше, чем я закончила перевозить к Бурцеву свои вещи.

И дело даже не в том, что “у любой среднестатистической женщины должно быть пять чемоданов шелковых платьев”. У меня тех пяти чемоданов не было. Ну… Пяти чемоданов платьев у меня не было. А вот три грузовика кулинарных приблуд…

Конечно, можно было дернуть пластырь. Можно было взять и перевезти сразу все. Так было бы гораздо проще, и не было бы тысячи “веселых” ситуаций, когда рано утром я понимаю, что вечером привезла не нужные мне разъемные формы на двадцать сантиметров в диаметре, а коробку с неразъемными по пятнадцать и двадцать пять. Историй того, сколько лайфхаков я освоила за полтора месяца возникновения таких ситуаций хватит на три сезона комедийного сериальчика. Но это оказалось гораздо проще, чем взять и броситься с головой в это странное безумие, что вибрировало между мной и Тимом.

Никогда не переезжала к мужчине.

Никогда не предполагала, что вообще кому-то может понадобиться, чтобы я, со всеми моими габаритами, юбками, кедами, миксерами и кондитерскими мешками взяла и вторглась в его личное пространство.

Будем честны — я вообще была уверена, что закончу жизнь в компании сорока кошек. И те немногие мужчины, что появлялись в моей жизни и столь же скоро из неё вылетали — только подкрепляли это убеждение. Надолго залип в мою жизнь только пресловутый Женечка, которого я, кажется, терпела только потому, что сестра перестала бегать вокруг меня с воплями “найди себе мужика” и бесконечными своими платьишками. И когда Женечка вдруг решил, что имеет право потребовать от меня “завязать с этими своими тортами” я решила, что завяжу лучше с личной жизнью как с явлением — это все еще укладывалось в мою концепцию жизни.

Жизни, в которой самое главное — это я и мои тортики. Ну, и конечно же, эклерчики, брауни, кейкпопсы, маффины, донатсы…

Весь мир должен был узнать, что еда из моих рук выходит божественная. А мальчики — мальчики любят стройненьких. Это же факт. Факт!

И вот, здрасьте, приехали. В моей жизни появляется редкостный придурок, которого я раньше знала как самого долбанутого фанатика ножек-спичек и попы-ореха. И почему-то вдруг ко мне приклеивается. И бегает за мной так настырно, будто я незаметно для себя превратилась в Джулию Робертс. И трахается со мной, как чертов псих. И спасает мою пятую точку, рискуя уже своей репутацией. И каждую свободную минуточку проводит со мной. И даже ездит к моей маме окучивать наш бескрайний картофельник. А потом и вовсе вдруг предлагает с ним съехаться.

Вторгнуться в его шикарную кухню, трусы по всей спальне раскидать.

Будто решил подвести в нашей с ним битве жирную точку. Поставить меня перед линией, которую я не решусь переступить.

Ага, прям взяла и испугалась! Кексы так легко не сдаются.

Да, именно так я и решила. И поехала паковать свой первый чемодан, и передавать тете ключи от квартиры.

Была уверена — Бурцев сдуется намного раньше. Одумается, екнет у него там тоска по холостяцкой свободе. Да-да, я все еще пребывала в четком убеждении — он не серьезно. И я несерьезно. Вот совсем ни чуточки серьезности нам с ним не завезли. Лишь тридцать тонн шиловжопия и желания устроить друг другу приключения.