Кексики vs Любовь (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"
От чего тут может за пару секунд пересохнуть во рту?
А вот может. Легко!
Стоит только осознать как мысль, что мой Кексик сейчас на кухне осталась в одном только белом крохотном фартучке. И вот тут уже все, лопается тетива!
— Тимур Алексеевич, — ассистентка взвизгивает, когда я прихватываю её за руку и выдворяю за дверь, — а ключи? Ключи как же?
— Когда найдешь — оставь консьержу, — выдыхаю, но по факту — почти рычу. Потому что от нетерпения гудят жилы, а дурная девица смеет стоять у меня на пути.
Черт побери, давно надо было её одернуть.
Просто раньше я положительно смотрел на то, что она заходит ко мне по утрам после бурных загулов. Она мило зубоскальничала, я — угощал её кофе. Никогда и ничего насчет этой девочки не планировал — грех портить хорошие рабочие отношения собственноручно. Но все-таки кажется — некий избыток ложных надежд я Женечке все-таки внушил. Иначе никак не объяснить весь этот цирк с потерянными в сумочке ключами, которые она и должна была привезти.
Ладно, что уж.
Будет плохо себя вести — вскорости сменит свое хобби с “альпинизм” на “штурм биржи труда”. И такое тоже случается!
Я возвращаюсь в кухню такой же мягкой хищной поступью, на которую только способен голодный тигр. Смакую каждый неторопливый шаг. Рисую перед глазами то зрелище, что вот-вот мне откроется!
Конечно же, зрелище превосходит мои ожидания. Мой сладкий Кексик — босая и почти обнаженная стоит у плиты. Темные волнистые волосы струятся по округлым плечам, почти до талии. Тонкие завязки фартука перечеркивают талию, свиваясь в маленький бантик ровнехонько над сладкой галочкой двух дивных полушарий попки.
И вот ведь фифа! Стоит себе, делает вид, что её ужасно занимает, как там блин на сковородке схватывается. И только ради этого она сейчас слегка наклонилась вперед и оттопырила зад. Даже не вводя меня в искушение, нет. Вот этим вот фортелем она приговорила этот чертов блин на бесславную гибель. А меня — на райские наслаждения, конечно.
— Ой, а ты уже вернулся? — мурлычет Юлька, когда мои пальцы с удовольствием сжимаются на мягком полупопии. — Быстро ты. А что ж не задержался? Не поболтал с коллегой?
— Издеваешься? — рычу ей на ухо. Рычу, а пальцы скользят по бархатной коже. Боже, как будто и не трахал её всю ночь.
— Может быть… Чуть-чуть! — Кексик фыркает и подталкивает меня бедром. Выключает плиту. Разворачивается ко мне. Смотрит, закусывая такую сладкую, такую мягкую губу…
Это похоже на безумие…
Это всегда похоже на безумие.
Океан эмоций, что накрывает меня с головой. Горячий пьянящий шквал…
И конца края этому нет.
Я шарю по её телу как голодный. Бархатный мой Кексик. Будто белым шоколадом облита — такая сладкая на вкус и на ощупь.
Сил нет терпеть — прихватываю Юльку покрепче и усаживаю прямо на кухонную столешницу, сметая по пути лопатку, пустую миску из-под теста и еще какую-то хрень заодно. Плевать! Зато так удобно не только нанизать её рот на свой язык, но и ужом скользнуть между мягкими нежными бедрами туда, в истекающее соками нутро моей девочки.
Вскрикивает — прямо мне в рот, и я с удовольствием вбираю её стон в себя. Их мне почему-то всегда так мало! Была б моя воля — заставил бы её кричать от кайфа до тех самых пор, пока небо на землю не посыплется. Жаль только, что физика портит весь кайф!
Впрочем плевать сейчас на это!
Нельзя отвлекаться!
У меня тут важное дело, между прочим! Юлька уже вырвалась из захвата моих губ и тут же выгнулась, атаковав меня своими шикарными буферами.
Боже…
Это запрещенный прием!
Я же не могу удержаться никогда и не наброситься на её соски, яркие такие, кофейного цвета сосочки. Они же так быстро реагируют на мою ласку. Твердеют и принимают четкую форму уже у меня во рту. И самое сладкое — атаковать эти зернышки счастья языком, чтобы Юлька, там, наверху, воздухом подавилась от кайфа.
Да, женщина! Только так ты и будешь себя чувствовать рядом со мной. Всегда! Да-да, и пальцы мои будут внутри тебя в это время, воевать с чуткой бархатной точкой твоей вагины. Пока ты не взвизгнешь вот так! Выгнешься еще сильнее! Задрожишь. И по пальцам моим потечет!
— Ты начинать-то собираешься?
Какая же вредная жопа!
Мои пальцы внутри неё, по руке уже до локтя текут полупрозрачные сладкие капельки, и сама Юлька только что судорожно сжималась всем своим нутром и содрогалась в конвульсиях оргазма, но…
У неё хватает запала на свои фирмовые шпильки. И глазищи, темные, бездонные блестят на меня из-под черных соболиных ресниц. Жгучий мой Кексик. Как же я обожаю это в ней. Будто в сладком вишневом варенье острый привкус красного перца.
Могла бы и не спрашивать…
Член у меня грозил набить мне шишку на лбу еще до того, как я начал разогревать свою девочку. И все что мне надо сейчас — это прихватить покрепче булочки Кексика, и потянуть их навстречу себе. Навстречу стоящему колом члену.
Ну наконец-то!
Первую секунду стою и вспоминаю, как дышать. Наслаждаюсь ощущением. Никогда не думал, что после тридцати меня найдется чем удивить в сексе, а вот приехали…
Какой же я был дурак в свои семнадцать… Надо было хватать её в охапку, вести на выпускной, быть для неё первым и ради неё сотрясать звезды с неба. А я… А я идиот. Спасибо, что хоть в тридцать три меня наконец озарило!
Когда самое время подумать о вечном?
Разумеется, в то самое время, когда твой член оказывается внутри женщины твоей мечты. А когда еще— то? Более удачного момента и не придумаешь.
Я люблю трахать Юльку медленно, неторопливо. Люблю смотреть ей в лицо, видеть в нем кайф бесконечный — как туманятся её глаза, как пылают щеки, как сохнут от нашей взаимной жажды друг по другу мягкие губы. Обожаю! Слава богу — некуда торопиться. Есть все-таки прелесть в том, чтобы быть генеральным директором большой фирмы. Я напахался в свое время. Теперь пашут за меня. И никто не помешает мне сейчас. Никто не оторвет. Я выжму из неё все! Сорву все крики с искусанных сухих губ. Соберу все раны, что нанесут мне острые коготочки — ведь моя дикая кошка не может не давать сдачи. Впитаю все жаркие выдохи, полюбуюсь на все жадные вдохи, которыми мой Кексик пытается напиться.
А потом — сорвусь в жаркий трип, и в режиме отбойного молотка достучусь до самого её дна, заставлю снова выгнуться. Снова взвизгнуть на пределе сил. Снова одарить меня жаркой влажной наградой её оргазма. И только потом — закончу и сам. Оставлю на белом круглом животике свою емкую роспись.
Отхожу потихоньку, нашариваю взглядом тарелку с блинами. Ух ты, выжила болезная, а я-то думал, что все, кранты ей. Думал, под руку попалась, когда я в режиме бульдозера все со стола сметал. Что ж…
Тогда никто мне не помешает на голом порыве потянуться к тарелке, смять блин в пальцах, и засунуть его в рот. Мягонький блинчик легко сминается в пасти. Ну, я-то всегда знал, что я бездонная прорва, теперь у меня и доказательства есть!
Господи, кайф-то какой!
Тело содрогается от оглушительных ощущений свежайшего оргазма, вкусовые рецепторы взрываются от удовольствия от вкуснющего блина, от пальцев пахнет кайфом моего Кексика.
Еще немножко, и я подумаю, что я попал в Вальгаллу!
— Переезжай ко мне, — произношу, как только справляюсь с блином во рту. Произношу, а потом повторяю чуть громче, чтобы Юльчик точно разобрала этот мой бессвязный треп. Язык, честно говоря, после такого взрывного акта еле ворочается вообще.
— Переезжай ко мне, Юль, слышишь?
Она не отвечает. Замирает. И когда я выпрямляюсь, чтобы взглянуть на неё в упор — таращится на меня ошалелыми глазами.
— Что? — фыркаю и толкаюсь в её лоб своим. Так хочется перебодать Кексика хотя бы сейчас, пока она такая вся размягченная, умасленная. И голая, у меня на кухне, попой на кухонной столешне воцарилась.
— Мне кажется, ты бредишь, — Юльчик чуть отстраняется, трогает мой лоб кончиками пальцев, в сомнении кривит губы, — хоть жара и нет. Но может это у тебя мозги после оргазма к члену отливают?
