Мой сталкер (СИ) - Лазаревская Лиза

– Один разочек попросила.

– Один разочек? А вчера вечером? А позавчера? Думаешь, в нем само по себе все растворяется?

– Все, пап, пожалуйста, можешь не выгуливать. Потом я приду и вытру все, что он здесь наделает.

– Конечно, вытрешь ты, ага… Да куда я денусь? – теперь уже растаявшим тоном говорит папа. – А позавтракать не желаешь?

– Нет, прости, очень опаздываю. У меня сегодня четыре пары, и на двух из них модули.

Говорю уверено, словно все перечисленное и вправду ждет меня сегодня.

– Что ж, хорошо. Значит, бабушку поеду встречать без тебя.

Бабушка простит меня.

Мне очень нужен этот день. Я долго к нему готовилась.

– Удачи на модулях, милая.

– Спасибо, пап.

– И одевайся тепло, не июль все-таки.

– Оденусь, не переживай.

Надев пальто и зацепив с вешалки теплый шарф, вылетаю из дома.

* * *

– Можно семь пачек сигарет. Вот эти, синие.

– Можно ваши документы? – просит женщина по ту сторону окна.

– Да, конечно.

Протягиваю паспорт в открытом виде.

– Обычные?

С непониманием смотрю на нее.

– Обычные – это какие?..

– Да-да, обычные, – подхватывает Влад.

Она достает семь пачек, высчитывает сумму на калькуляторе и называет.

– Вот, пожалуйста. Можно без сдачи. Спасибо.

Влад забирает сигареты, а мне передает пакет с продуктами, который пришлось прятать у него дома. Проверяю все содержимое по списку в телефоне – в контейнерах бутерброды, в пергамент завернута рыба горячего копчения и сушеная, огурцы, помидоры, перец, яблоки, бананы, пюре, вермишель и бульон быстрого приготовления, всего штук по двадцать-тридцать, одноразовая посуда, отдельно нарезной хлеб и тонко порезанная колбаса, чай в пакетиках и листовой.

Если бы Влад не помог, то у меня отвалились бы руки.

– Все правильно? – спрашивает Влад.

– Да, клади.

По второму пакету пробегаюсь глазами – постельное белье, тапочки, кеды, зубная щетка, паста и в середине кружка. Надеюсь, не разобьется.

– Спасибо тебе еще раз.

– Да боже мой, не за что. Нельзя тебе самой такие тяжести тягать, а то преждевременные роды будут.

– Как смешно, юморист. Так, он уже подъехал, не вижу.

– Какие там номера?

– Так, сейчас, серый форд, тридцать восемь…

– Сорок пять?

– Да, видишь?

– Да, идем.

Влад берет пакеты и идет к машине. Я за ним. На заднее сиденье он кладет пакеты и желает мне удачи, прежде чем я сажусь.

– Напишешь, как дома будешь.

– Ты тоже.

– Да я прямо сейчас и поеду.

– А пары?

– Ничего не слышу.

Водитель заводит машину, только я захлопываю дверь.

– Добрый день, – говорит он, поправляя телефон с открытой картой.

– Здравствуйте.

– Сначала на Шевченко, восемь, а потом Люстдорфская, одиннадцать, верно?

– Да.

– Понял.

От Французского бульвара до проспекта Шевченко три минуты, если без пробок. Когда машина останавливается возле кондитерского «Бизе», я выбегаю и сразу же направляюсь в нее.

– Здравствуйте, у меня заказ, вот чек.

– Да-да, все помню. Он готов. Вот возьмите, пожалуйста. – Мужчина отдает мне запакованный десерт в коробке персикового цвета. – Поздравляю вас.

– Спасибо. Удачного дня.

– И вам.

Переполненная тревогой, возвращаюсь к водителю.

* * *

– Алло.

– Сергей Владимирович, я уже подъехала и на месте. Что мне делать?

– Хорошо, ты у входа?

– Да, напротив. Я здесь одна стою.

– Сейчас, я позвоню, и тебя встретят. Взяла паспорт?

– Да. Мне можно будет передать ему вещи, да? Я читала, что во время краткосрочного свидания этого делать нельзя.

– Нельзя, но мы же заплатили как раз-таки за возможность это сделать и договорились. Все подготовленные для него передачки в обязательно порядке должны проверить до вашего свидания. Все личные вещи у тебя изымут. Так что не переживай по этому поводу. И послушай, вам будет предоставлено четыре часа, помнишь? На все время представитель выйти не может, но сможет несколько раз. Какое-то время придется общаться при нем, какое-то без него.

– Я поняла. Ничего страшного.

Мне и этого будет достаточно.

– Все, жди. Сейчас тебя встретят.

Мне некомфортно. Страшно. Но я так сильно хотела увидеть его, что плевать на страх.

* * *

Слышу, как железная дверь с грохотом открывается. На мгновение он застывает в дверном проеме, но вскоре заходит. Коротко стриженный, слегка похудевший, в темно-синей футболке и поношенных спортивных штанах.

Сердце стучит все быстрее; замечаю его взгляд, которому он тщетно пытается придать холодности.

Садится напротив.

После письма – два месяца никаких весточек. Глаза отвыкли от него.

– Ты не рад меня видеть? – тихо спрашиваю я, не обращая внимания на мужчину возле двери.

Вдруг Андрей заключает мою ладонь в свои руки.

Мы смотрим друг на друга; снаружи вроде ничего не происходит, но где-то внутри я вновь чувствую тепло.

Звуки дрожат вместе с воздухом.

– Ты не можешь представить, насколько сильно я рад.

Мы – всего лишь ничтожная точка в этом мире, вряд ли отображающаяся на какой-либо из карт, но ощущение, словно Австралия и Тихий океан сдвинулись ради слияния наших с ним пропащих душ.

– Прости, я не смогла прийти раньше. Это не самая легкая процедура. Особенно…

– Господи, я не верю, родная, не верю, что ты здесь!

Андрей Господа упоминает крайне редко. Обычно я говорю «боже», а он чаще вспоминает чертей, но если уж он упомянул – значит, эмоции на грани.

– На самом деле, нам… надо поговорить. Выслушай меня сейчас, пожалуйста.

– Выслушай сначала ты меня. – Он как всегда настойчив, и даже сейчас мне сложно противостоять.

– Андрей…

– Прошу, дай мне сказать.

Покорным молчанием позволяю ему продолжить.

Все неизменно. Страх его беспочвенной ревности вряд ли можно будет искоренить. Андрей за решеткой на долгих три года, но рычаги его контроля надо мной усиливаются уже сейчас, что будет по истечению этого срока?

– Очень сложно находить слова, когда ты настолько сильно облажался. Знаю, что недостоин и секунды твоего времени, но раз ты пришла – поверь мне.

На мгновение он замолкает.

Здесь очень темно – тусклый свет одиноко висящей над нами лампочки никак не помогает. В небольшом пространстве температура быстро растет. Мне становится жарко, хотя еще несколько минут назад пальцы не разжимались от холода.

– Мне невыносимо без тебя. У меня нет ни целей, ни мотивации, ничего. – Сразу вижу, как тяжело ему подбирать слова, но он старается. – Я был пуст до тебя и останусь пустым после. Самое обидное, что в твоем сердце почти не было места, но меня ты впустила. Наверное, я один из тех неудачников, которые срывают куш, но по итогу все равно сами все упускают и остаются ни с чем. Сейчас мне не нужно знать точно, будем ли мы когда-нибудь вместе (хотя, наверное, я догадываюсь, что ответ отрицательный). Я просто счастлив от того, что ты существуешь, каждый день открываешь глаза, улыбаешься, смеешься. Когда ты все это делала вместе со мной – я завидовал самому себе. Я счастлив, что знаю все вещи, которые тебе нравятся – начиная с выскребания остатков карамели со стенок стаканчика и заканчивая любимыми рассказами, которые ты перечитываешь по сто раз в год. «Гранатовый браслет», например. Я правильно назвал?

– Правильно.

– О чем там, кстати?

– О том, что без любви наша жизнь не имеет смысла.

Андрей недолго улыбается, глядя на меня, и снова продолжает:

– Я рад, что ты находишься в окружении близких, которые заботятся и дорожат тобой точно так же, как и ты ими. И они счастливы, потому что это многого стоит. От ревности к тебе у меня вспухала печень. Больше всего я боялся, что неожиданно ты все-таки поймешь: тебе нужен кто-то другой – интеллигент, который каждую ночь будет посвящать тому, чтобы писать о тебе стихи; или порядочный и спокойный парень, который обязательно понравится твоему отцу. От этого я вообще слетал с катушек, ведь твой папа так сильно влияет на тебя. Я так сильно боялся этого. Боялся, что твои чувства исчезнут, и ты поймешь – рядом с тобой должен быть кто-то совсем другой.