Евгений Щуров - Взгляд со второго этажа
– О’кей, мам! Буду! Пока, мне пора на ужин. Целую.
– Пока, сынок! Целую тебя!
Оказывается, пока говорила с Иваном, прижалась к обочине и стояла. Даже не заметила. Я достала сигарету и закурила впервые за много-много времени, наверно, за много лет.
Как он там живёт без меня один? Я не представляю. Кто-то стирает ему, кто-то кормит. Чем? Как он ест, кто проследит? Периодами меня охватывает паника: как мой сын оказался один, в Англии, без меня? Однажды я заикнулась Семёну: может, мне в Англию поехать? На что последовал довольно естественный вопрос: а ты хотела бы, чтобы в этом возрасте с тобой жили мама и папа?
Я заткнулась. Формально Сёма был прав. Но мне до сих пор кажется, как же Ванечка там беззащитен! И эта метиска, или как там их зовут? Связался. Не с англичанкой из хорошей семьи. С креолкой!..
Ладно, хватит, поехали домой.
Я выехала на нашу гравийку, проехала вдоль берега, не повстречав коров, и зарулила в открытые, к удивлению, ворота.
Возле подъезда стоял незнакомый джип белого цвета с какой-то аляповатой аэрографией. Я заехала в гараж. Пока парковала машину, доставала вещи и поднималась в дом, джип во дворе исчез, и ворота как раз закрывал наш садовник.
– Николай! – крикнула я в открытое окно. – Кто это был?
– Ольга Борисовна, сейчас расскажу, зайду в дом только.
Я стояла в холле, ждала Николая. Вскоре открылась входная дверь, вошёл Николай.
– Ну, кто был? – спросила я.
– Видите ли, Ольга Борисовна, Семён Арсеньевич заезжал на минуту, какие-то документы забыл, ну и на чужой машине.
– Понятно, – рассеянно произнесла я и пошла к себе.
Мне показалось, что в холле присутствует запах чужих духов, еле уловимый цветочный аромат. Да и Николай что-то сконфужен был, будто врал. А! Ну их! Голова разболелась.
Я поднялась в комнату, по пути прихватив бежавших за мной котов. Они с удовольствием пробежали в открытую дверь и прыгнули на кровать. Я переоделась в лёгкий халатик и легла в постель. Коты прилегли мне на грудь, на живот. Я начала их гладить, вроде и урчала вместе с ними, и вскоре головная боль стала проходить. Я заснула.
Мне снились горы. Альпы, где мы с Семёном катались года четыре назад, ежевечерне ходили в гостиничный бар, выпивали немного вина, шутили, хохотали, прикалывались друг над другом, окружающими. Потом уходили к себе в номер, обнимались, целовались, любили, опять смеялись и были счастливы. Во сне моём горы были светлыми, в облаках, на фоне синейшего неба. Семён стоял на фоне гор и улыбался мне широко и открыто. Потом налетела угрюмая туча и скрыла фигуру Семёна.
Я вроде бы проснулась, но лежала с закрытыми глазами и думала о муже. Какой же он был непонятный! Как он мог спать со мной и с другими шлюхами, постоянно извиняясь, что его бес попутал, когда я об изменах узнавала? Как я могла его прощать столько лет? Прощала, оправдывала ради сохранения семьи… Ради Ванечки. Напрасно? Нет. Уверена, что сын, обделённый отцовской любовью, с радостью получал мою любовь, вчетверо, впятеро сильнее, чем обычная материнская. А может, это так у всех матерей? Не знаю. Инстинкт моей материнской любви выше общечеловеческого понимания.
Я открыла глаза. Кошаки лежали с обеих сторон от меня, свернувшись в шерстяные кружки.
Потянулась, встала. На часах было семь. Приняла душ.
Пора поужинать и что-нибудь придумать на вечер. Чем заняться? Не сидеть же перед телевизором и пялиться до полуночи!
Спустившись вниз, около столовой я встретила Николая.
– Добрый вечер, – вежливо произнёс он.
– Добрый вечер, – ответила я. – А что, Семён был здесь не один?
Эти слова вырвались у меня исподволь, я их не планировала, но вдруг вспомнила, что мне почудился аромат незнакомых духов.
Николай покраснел даже от конфуза. Я сразу поняла днём, что он врёт, покрывает хозяина дома, но мне не хотелось разборок.
– Ну не знаю я… Семён Арсеньевич приезжал, а кто с ним был, я не видел… Может, кто и был…
– Ладно! – отмахнулась я. – Был так был, или была так была…
Мне действительно было всё равно. Неприятно только, что этот кобель шлюх уже и домой стал водить. Конечно, впредь я этого не допущу! Не на ту напал! Я ему покажу, кто есть кто!
Воинственность моя объяснялась и тем, что сильно хотелось есть. Давно уже надо было завести кухарку. Или доплачивать приходящей домработнице за приготовление еды. А я всё сама готовлю, для мужа, будь он проклят! Как же! Отец моего ребёнка! Тьфу! Кобель!.. Когда Ванечка был маленьким, я как-то показала ему одну из наших гостий и сказала громким шёпотом:
– Вот, смотри, видишь тётю в чёрном платье? Это папина блядь!
Так я была зла на него тогда, когда узнала об его очередной измене. А эта шлюха с его работы не постеснялась притащиться ко мне в гости! Стоявшие рядом с нами три или четыре человека оглянулись на меня и тут же вернулись к своим разговорам за бокалами вина.
– А кто такая блядь? – спросил сын.
– Это тётя, которая сильно хочет, чтобы папа с нами не жил, да.
Я помолчала, размышляя, как дальше донести Ванечке свою боль, и твёрдо произнесла:
– Но у них ничего не получится!
– Да, мама, не получится, – повторил сын. – Я защищу тебя от всех блядь!
– Вань, это слово склоняется, – начала я, но почувствовала, что перегибаю палку. Пусть сын сам дойдёт до всего в своей элитной школе, там его всему научат! Я не сомневалась.
Я достала из холодильника охлаждённую говядину и принялась готовить.
Машинально воспринимая какие-то обрывки мыслей ни о чём, положила в духовку тройную порцию и только потом вспомнила, что мы с Семёном разводимся, и, вообще, вряд ли он сегодня придёт ночевать, когда почувствовал себя абсолютно свободным. Или припрётся пьяным, веселясь от предстоящей свободы, как ему кажется, наверно. Ложь! Такой мужчина, уходя от одной женщины к другой, только меняет одну тюремную камеру на другую, пусть более комфортную. Я-то Семёна знаю! Он и с новой супругой долго не проживёт, кобель! Вот ведь родила природа этакого!
А что же я? Что я буду делать после развода? У меня ведь никого нет… У меня есть сын, который нуждается в моей помощи и опеке! Поеду к нему в Англию… Нет. Не поеду. Я там ему буду только мешать, как сказал Семён… С чего это вдруг я ему помешаю? Ведь он мой сын! Хотя понимаю разумом, что у него сейчас полно свободы, которую я, приехав, ограничу. Ну и что? Я ведь ему только добра желаю!.. Да и больно думать о том, что Ванечка достаточно взрослый и разумный, чтобы натворить без меня глупостей. Я не могу пока отделить его от себя, будто мы связаны с ним пуповиной… Я права!..
