Ирина Лазарева - Полшага до мечты
– Боже мой, Витя, что ты говоришь?! Это не трагедия, это катастрофа!.. Нет, не могу, слишком страшно… Лучше не думать сейчас… Завтра поеду к матери… Пошли спать, Артем.
– А сказку почитаешь?
– Обязательно.
Темка, умытый и одетый в пижаму, выбрал на полке книгу и запрыгнул на широкую кровать. Аня прилегла рядом.
– Почитай про Элизу и диких лебедей, – попросил он.
– Ты ведь наизусть знаешь. Давай «Снежную королеву».
– Не-е-е, про лебеде-е-ей…
– Хорошо, хорошо, только не ной, что у тебя за привычка сразу ныть?
Аня читала, а Темка лежал на боку, подперев голову кулачком, и внимательно слушал мать, подгонял ее следующей фразой, стоило чтице задуматься и остановиться.
– «Высоко-высоко летели лебеди, так что первый корабль, который они увидели, показался плавающей на воде чайкой. В небе позади них стояло большое облако – настоящая гора! – и на нем Элиза увидела гигантские тени одиннадцати лебедей и свою собственную…»
Аня не заметила, как уснула сама. Темку, видимо, сон сморил еще раньше, иначе он подхватил бы нить повествования и продолжал бы шпарить текст наизусть, но в детской воцарилась тишина, неярко горела настольная лампа на прикроватной тумбочке. Аня беспокоилась во сне, что свет мешает, надо бы протянуть руку и выключить лампу, но оказалось, что это вовсе не свет лампы, а закатное солнце, висящее над морем. Тишина наполнилась шумом крыльев. В лицо пахнуло свежим ветром. Она была Элизой и летела в небесах с лебединой стаей, но не в сетке, как это было в сказке, а сидела на спине у старшего братца-лебедя, руки ее утопали в белоснежных перьях, и каждое перышко трепетало на ветру. Она видела перед собой вытянутую, как стрела, шею лебедя и красный клюв, устремленный к намеченной цели, рядом летели остальные братья, равномерно взмахивая могучими крыльями. Лебединые тени скользили по розовым облакам, а внизу было море, необъятное, пронзительно-синее, по морю ходили пенные буруны волн и корабль величиной с чайку. Аня радостно вдыхала всей грудью резкий чистый ветер. Непередаваемый восторг объял ее душу.
– Братья! – закричала она и раскинула руки навстречу облакам. – Родные мои! Как хорошо! Как я счастлива!.. – И проснулась.
Некоторое время она лежала неподвижно, все еще находясь во власти сна, еще переживая очарование полета, наконец нехотя вернулась к действительности. В руках у нее была открытая книга сказок Андерсена. Аня медленно перевернула страницу. Вот они – Элиза и одиннадцать братьев, уже в человеческом облике, у младшего вместо одной руки крыло – не успела сестра закончить плести последнюю рубашку. Элизу обнимает могущественный король, а братья смотрят в небо. В небо… Заклятье снято, путь в небеса закрыт… Она вдруг заплакала, горько, отчаянно, как будто потеряла что-то очень дорогое.
С утра заявился Константин, громадный, молчаливый, бесстрастный, одетый в строгий костюм – настоящий телохранитель, хотя Виктор отрекомендовал его как сотрудника фирмы.
– Если позволите, я поведу машину, – предложил Костя.
Аня не возражала. Виктор, как всегда, все предусмотрел: в нынешних разбросанных чувствах Ане лучше не сидеть за рулем.
Дача, принадлежащая семье Половцевых (мать Ани, вторично выйдя замуж, взяла фамилию мужа), находилась в шестидесяти километрах от Москвы в живописном месте, у небольшого лесного озера, где можно было купаться в особо жаркие дни. Сегодня, во вторник, Елизавета Михайловна была дома одна, во всяком случае – первую половину дня. Савелию Николаевичу перевалило за шестьдесят, но на пенсию он выходить не собирался. Как один из ведущих хирургов клиники, Половцев неплохо зарабатывал, работа приносила ему в какой-то мере моральное удовлетворение и ощущение своей значимости. Он любил подчеркнуть при случае, как его ценят и уважают сотрудники и пациенты; главной темой разговоров были блестяще проведенные им операции, которые хирург описывал во всех подробностях, так что Елизавета Михайловна тоже научилась с легкостью изъясняться медицинскими терминами и могла при случае выдать врачебные рекомендации знакомым.
Мать встретила Анну в саду. В руках она держала только что срезанные цветы. Это была худощавая, хорошо сохранившаяся женщина пятидесяти двух лет, как говорится, со следами былой красоты. Следы эти поддерживались ежедневными омолаживающими процедурами, всевозможными масками и кремами, занимающими несколько полок в ванной комнате. Когда-то Елизавета Михайловна была хорошим инженером связи и работала в научно-исследовательском институте, но после развала Союза, а вместе с ним и упразднения большинства НИИ осталась без работы по специальности, мыкалась по непрестижным должностям вахтеров, смотрителей, продавщиц, пока не устроилась по знакомству в клинику делопроизводителем, где и познакомилась с Савелием Николаевичем. Теперь она не работала и вот уже больше года блаженствовала, посвятив себя садовому участку и собственной увядающей внешности.
– Тихо, тихо. – Елизавета Михайловна осторожно поцеловала подскочившего к ней Темку. – Собьешь бабушку с ног. Ох ты, как загорел, бесенок. Хорошо бы еще поправился немного. Здравствуй, Анечка, – произнесла она, подставляя дочери щеку. – У тебя новый кавалер?
– Это сотрудник Виктора. Константин, познакомьтесь с моей мамой.
– Очень приятно, – отозвался Костя с каменным лицом.
– Дядя, а ты не видел мою машину! – закричал Темка и с обычной своей непосредственностью потянул гостя за руку к сараю, где в числе прочих сокровищ хранился детский автомобиль с педалями.
– Неужели Витя внял моему совету и приставил к тебе охранника? – хитро спросила мать. – Ты посмотри – типичный громила с двумя извилинами. Ноль интеллекта, зато сплошная мышечная масса.
– Мама, пойдем в дом, нам надо серьезно поговорить. – Аня решительно направилась к крыльцу.
– Костя, проследите, пожалуйста, чтобы Артем не заезжал на клумбу, – приказным тоном проговорила Елизавета Михайловна – кажется, ей пришлась по душе мысль о телохранителе, – затем последовала за дочерью в одноэтажный рубленый домик, где было три комнаты и кухня с настоящей русской печью.
– Вы завтракали? – спросила мать. Она взяла вазу и подставила ее под струю воды из крана. – Если нет, то сейчас накрою. Вот только поставлю цветы… Почему у тебя такое опрокинутое лицо? Что-то случилось?
Аня прошлась по комнате, остановилась, глядя на яблони за окном, собралась с духом и резко повернулась к матери:
– Мама, скажи мне правду, папа жив?
Вопрос застал Елизавету Михайловну врасплох. Она застыла с букетом цветов в руках. Один цветок выскользнул и упал на пол, за ним другой, третий… Женщина так побледнела, что Аня испугалась и поспешила усадить ее на стул.
