Мэй Сартон - Преображение любовью
— Титус Ирвин, — сказал он, тоже смутившись.
— Титус, — повторила она, словно выпив это имя и запечатлев его в сердце. — А я — Элис.
Все втиснулись в микроавтобус, набитый альпинистским снаряжением и рюкзаками. Элис и Титус сели рядом, держась за руки, переполненные радостным предчувствием.
Но теперь в темноте Элис только скривила губы. Все начиналось так романтично, что ей казалось — это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И оказалась права. Вспыхнувшая внезапно любовь обернулась неожиданно упрямым, бескомпромиссным гневом, ревностью, ненавистью, и она убежала прочь, не в состоянии смириться с этим. Убежала к тетушке Луизе — которая сейчас, возможно, разволновалась, заметив ее исчезновение. Решительно выбросив из головы мысли о прошлом, Элис вернулась в каюту, тихонько нырнула в постель и мгновенно заснула.
Элис привыкла вставать рано, чтобы успеть совершить утреннюю пробежку до начала занятий в школе. Поэтому и на следующее утро, невзирая на почти бессонную ночь, она поднялась как обычно. К ее изумлению, тетушка уже тоже встала и была одета.
— Завтрак в семь, — напомнила она Элис. — Ты не забыла, что в семь мы отправляемся в Дельфы?
— Так мы причалили?
— Да, мы в Итее. Собирайся, Элис, я знаю, как вы, молодые, любите по утрам поваляться в постели. Голос тетушки звучал ворчливо, но в нем была нотка покоряющего волнения, свидетельствовавшего о том, как много Луиза ожидает от этих каникул, и Элис снова порадовалась, что приняла ее приглашение.
Завтрак был накрыт легкий, так что все поели быстро, и тетушка Луиза смогла зайти в каюту убедиться, что собрала все нужное для поездки. Обычно Элис надевала для таких случаев шорты и майку без бретелек, но, помня о возрасте своих попутчиков, надела более приличную блузку и легкую юбку. Гэйл решила не щадить стариков. И если кто-нибудь из пожилых джентльменов имел склонность к сердечным приступам, он немедленно получил бы такопой, завидев, как она спускается по сходням в крохотных ярко-красных шортах и майке, почти не прикрывающей тела. Элис не преминула сказать об этом тетушке, но та среагировала совсем неожиданно и насмешливо буркнула:
— Чепуха! Это только заставит их веселее смотреть на мир!
Элис расхохоталась и последовала за ухмыляющейся тетушкой к поджидавшему их автобусу. Компания снабдила всех пассажиров путеводителями по Греции, и Элис прочитала там о Дельфах, узнав, что здесь когда-то вещал знаменитый оракул, а достопримечательностями являются театр, стадион, музей, закрытый по вторникам, в котором находится прославленная бронзовая статуя Возничего. И все же она оказалась совершенно неподготовленной к великолепию природы этого места. Когда автобус сделал последний поворот, перед ними раскинулся горизонт, окаймленный горами; в центре была огромная равнина, сплошь поросшая оливковыми деревьями. Они остановились и сошли у горы Парнас, где на невероятно узкой полоске земли у нижнего склона было построено Дельфийское святилище.
Было очень рано, и они оказались первой группой туристов, прибывшей сюда. Как только Элис вышла из автобуса, ее охватили тишина и покой этого места. Дело было не в отсутствии звуков, а в самой ауре глубокой древности, которая дарила ощущение покоя. Местный гид повел их к Храму Афины, монотонно излагая исторические факты, но Элис почти отключилась от всего, отдаваясь лишь своим ощущениям. Когда они двинулись вперед, на площадку уже подъезжали другие набитые пассажирами автобусы.
Когда они достигли Священной Дороги, где тропа круто вздымалась вверх, тетушка Луиза твердо заявила, что карабкаться дальше не собирается. Еще несколько путников согласились с ней. Они устроились отдохнуть на камнях в тени старой раскидистой оливы.
Убедившись, что тетушка находится под надежным присмотром, Элис последовала за остальной группой, но вместо того, чтобы держаться среди них, немного отстала. Это было как в сказке: идти в одиночестве по древней дороге, видеть ящерицу, греющуюся под солнцем на огромном камне, вырубленном больше двух тысяч лет назад; наблюдать за бабочками и ощущать первобытное чувство своего присутствия здесь, в священных горах. Элис задумалась, ощущали ли это древние люди, когда карабкались по склонам. Ради этого ли совершали они дальние и опасные паломничества, чтобы задать вопрос оракулу? Она добралась до развалин древнего театра, построенного фасадом к далекой долине, и остановилась, чтобы бросить взгляд на не правдоподобно прекрасный вид. Но что-то подтолкнуло ее, и она поспешила дальше по тропе, что вела к длинному и ровному плато стадиона.
У входа на стадион возвышались уцелевшие основания каменных арочных проходов, и странное пьянящее предчувствие наполнило Элис, когда она миновала их. Справа она увидела сохранившиеся ярусы скамей, где когда-то сидели зрители и приветствовали участников состязаний, что проводились здесь, но слева все было разрушено и обзор закрывали деревья.
Солнце уже припекало вовсю, и тень Элис резко выделялась на фоне серой поверхности древней земли. Вокруг не было видно ни одного живого существа, не слышались даже пронзительные голоса гидов. Элис очень давно не испытывала чувства полного одиночества, хорошо зная его коварство, но здесь, хотя была совершенно одна, она ощущала лишь тепло внутреннего покоя и возрастающую жажду жизни. Она достигла края стадиона, пытаясь представить, каким он был когда-то, желая перенестись в то время и увидеть все своими глазами. Добравшись до конца, Элис повернула обратно и взглянула на вход. Она больше не была здесь одна: в тени входной арки стоял человек. Она видела, как он шагнул вперед, на солнце, и с изумлением узнала Титуса.
Глава 2
Элис заморгала, ожидая, что эта игра солнечных лучей, этот мираж сейчас исчезнет. Но Титус по-прежнему стоял на том же месте. Реальный. Ничего похожего на игру воображения. Элис была потрясена. Титус тоже, казалось, прирос к земле, но как только он шагнул вперед — нерешительно и неуверенно, Элис очнулась. Инстинктивно она сделала шаг назад, но уперлась спиной в стену стадиона. За Титусом появилась еще одна, несомненно женская, фигура в ярко-красных шортах и коротенькой маечке.
Гэйл окликнула Титуса, но тот, казалось, даже не услышал ее и продолжал медленно двигаться к Элис. По выражению его лица было ясно, что он тоже не верит своим глазам. Но тут Гэйл еще раз крикнула, на сей раз громче: «Доктор Ирвин!» Теперь он услышал, замедлил шаги, остановился и неохотно взглянул через плечо.
Элис не колебалась. Она ринулась в ту сторону стадиона, где были сломанные сиденья, и устремилась вниз к подножью холма. Среди деревьев были разбросаны поваленные камни, и на каждом шагу она рисковала упасть или вывихнуть ногу, но Элис не обращала на это внимания, потому что не могла вернуться туда, где стоял Титус. Ее ноги в сандалиях скользнули по шатким камешкам: она качнулась, но сохранила равновесие. Физическая тренированность и проворство помогли ей в этот момент, как никогда. Элис выбралась на дорожку шириной с козью тропу, которая вывела бы ее обратно к театру, но она пренебрегла этой возможностью, потому что в таком случае ее было бы видно со стадиона. Вместо этого она кое-как спустилась прямо со склона холма и выбралась к более широкой тропинке, ближе к подножью и основным руинам, быстро пробежала по ней и укрылась за стеной — она знала, здесь ее уже никто не увидит.
