Сандра Хилл - Люби меня нежно
О, она уже предвкушала, как опустит на землю этого эгоцентрика и заставит ненавистную обувную компанию плясать под свою дудку.
– Наша встреча будет носить совершенно иной характер.
«Иной? То есть какой же это, позвольте узнать? "О мэм, как жаль, и мы готовы извиниться, а что вам еще надо?" Неужели он настолько глуп?»
– Ну, я не знаю, право…
– Поверьте мне, дорогая. Я ведь и сам адвокат.
– Ну, это, пожалуй, громко сказано.
– Простите? – переспросил он, подводя ее к кожаному креслу в углу. Сам он уселся напротив, вытянув и перекрестив ноги. – Что вы сказали?
Несмотря на расслабленную позу, его глаза выдавали напряженность: Альварез смотрел на Синтию взглядом смертельно опасной змеи, словно желая ее загипнотизировать. И она решила, что надо быть настороже.
– О, я просто хотела спросить, тот ли вы мистер Альварез, с которым мне посчастливилось трижды за прошедшую неделю беседовать по телефону? Или это был мистер Эверест?
На ее лице появилось выражение крайней растерянности, как будто она и вправду не могла вспомнить. Ей без труда удавалась роль наивной простушки.
Вздохнув, она отставила в сторону костыли и откинулась в кресле:
– Нет, не могу вспомнить.
«Ну, давай же, дурачок, хватай наживку».
– Да, – нерешительно ответил он. – Я полагаю, что имел удовольствие беседовать именно с вами.
– Я так и подумала, хотя за прошедшие несколько недель мне пришлось переговорить с таким количеством людей из вашей компании… Я надеялась, что мы достигнем компромисса, который устроил бы обе стороны. Насколько я помню… – Она вытянула из бокового кармана маленькую записную книжечку в кожаном переплете. – Насколько я помню, мне пришлось переговорить с семнадцатью работниками вашей компании. Я звонила вам пятьдесят три раза. Если они не смеялись надо мной, то переключали на режим «перманентного ожидания»…
– «Перманентного ожидания»?
– О, это такая тактика у администраторов, которые желают отделаться от навязчивого абонента. Они предлагают тебе оставаться на линии и ожидать ответа так долго, что невольно хочется повесить трубку. Я бы перевела это на простой язык как метод «заткнуть леди рот».
Она перестала улыбаться и бросила на Альвареза холодный взгляд – время притворства прошло.
– Что вы на это скажете, мистер Альварез?
– Ой-ой-ой, – с гримасой боли ответил он. – Мисс Салливан, меня уже атаковала акула?
– Нет, она лишь слегка потрепала вам перышки, – бесстрастно ответила Синтия, стараясь не выказывать удивления тем, что он, как оказалось, был прекрасно осведомлен о ее репутации в деловом мире.
Бог ты мой, он, наверное, знал не только ее финансовое положение и уровень образования, но даже представлял, где она покупает себе «Тампакс».
Не придавая значения язвительному ответу, Альварез растянул губы в широкой усмешке, понимая, что главная часть битвы впереди.
– Вы не намерены сдавать своих позиций, не так ли?
– Лучше не скажешь.
Он снял очки и внимательно посмотрел на нее. Женщина, не обладающая такой сильной волей, как Синтия, не выдержала бы столь откровенного взгляда, но она лишь вздернула подбородок и даже не отвела глаза.
– Перейдем к делу, мисс Салливан. Сколько?
– Миллион. И если ваш босс заставит меня ждать еще, то сумма возрастет до двух миллионов.
Он рассмеялся.
Она пожала плечами.
– Двадцать тысяч прямо сейчас, если мы подпишем бумаги о том, что не имеем друг к другу претензий.
О, дело принимало интересный оборот! Она и не думала, что Феррама вообще пойдет на переговоры. Двадцать тысяч для компании такого уровня, как «Феррама», были небольшой суммой, но многие корпорации предпочли бы уплатить компенсацию в судебном порядке, лишь бы не создавать ненужных прецедентов, потакая необоснованным требованиям клиентов. Не то чтобы ее требования можно было считать необоснованными… Она была уверена, что выиграла бы процесс.
– Не зарывайтесь, мистер. Двадцать тысяч едва покроют мои расходы. Пока я была без работы, я потеряла куда больше. – Она приподнялась с места. – Мистер Альварез, мы говорим на разных языках. Помните, зажав кулаки, ястреба вам не поймать.
– Ястребы, акулы… Мы что, в зоопарке?
Синтия бросила на него яростный взгляд.
– С вами свяжется мой адвокат.
Он остановил ее.
– Тридцать тысяч.
Она склонила голову набок, пытаясь понять, что происходит.
– Пятьдесят, и это наше окончательное предложение.
«О, здесь что-то не так! Они ни за что не предложили бы мне пятьдесят тысяч, если бы не боялись чего-то».
Интуиция никогда не подводила Синтию. Она чувствовала, что нащупала золотую жилу.
– Какая разница между адвокатом и грифом, мистер Альварез?
– Черт побери! Еще одна шуточка об адвокатах, – пробормотал он загадочно и поднял руки в притворном ужасе.
– Одному из них щелкнуть по носу легче легкого, – ответила она.
– Вы хотите сказать, что вас раздражают носки моих туфель?
Он указал на свои туфли из мягкой кожи, которые стоили, по меньшей мере, пятьсот долларов.
– Нет, я просто пытаюсь вас предупредить. Не стоит идти войной на другого человека, особенно на такого, как я. Я сделала себе состояние в жестоком мире бизнеса, где умение блефовать ценится как высочайший из талантов.
– Я весь внимание, – подчеркнуто любезно произнес он.
– Вы решили, что я играю в детские игры? Вы сильно заблуждались. – Она одарила его надменной улыбкой, желая позлить. – Некоторые почему-то полагают, что акулы бизнеса не станут нападать на адвокатов, – пошутила она. – Так сказать, из чувства профессиональной солидарности. Но, как видите, это все небылицы.
– Ха-ха-ха! К чему вы клоните?
– Я бы приняла чек на пятьдесят тысяч три недели назад, до того как ваша компания приложила максимум усилий, чтобы довести меня до бешенства. Но теперь…
– Теперь?
– Теперь я намерена разорить вашу лавочку.
– Ваш ждет большое разочарование, мисс Салливан, – ласковым тоном отозвался он, нисколько не обескураженный тем, что услышал.
– Неужели?
– В океане хватает места и не для таких акул, как вы. Вспомните об этом, когда снова начнете напевать мелодию из «Челюстей».
Их разговор прервал шум в приемной. Сквозь открытую дверь они увидели двух мужчин, которые о чем-то оживленно беседовали, направляясь в сторону секретарского столика. Высокий господин в небрежно накинутом на плечи пиджаке (очевидно, принц собственной персоной) что-то говорил молодому человеку в униформе шофера. Это звучало примерно так:
– Какое, черт побери, имеет отношение теорема Пифагора к разработке конструкции туфель на шпильках?
