Джейн Кренц - Золотой дар
— Вздор! Я читала Макиавелли и прекрасно знаю, что ко мне это не относится.
— На вашем месте я бы не зарекался, — многозначительно протянул Джонас. — А кстати, с чего вдруг вы читали «Государя»?
— Мой отец всегда говорил, что труды Макиавелли до сих пор лежат в основе всей современной политики.
Поэтому он заставлял меня штудировать его произведения, — рассеянно ответила Верити, снова уткнувшись в резюме. — Я смотрю, вы все больше работали в барах.
Что представляет из себя бар «Гринвич»в Виргинии?
— Типичная забегаловка для туристов. К слову, у меня богатый опыт обслуживания этой публики, — скромно заметил Джонас.
— А таверна «Огни гавани» на Таити?
— Ну, там были посетители совсем другого сорта…
Мягко говоря, проще.
— Гриль-бар «Морячок»в Маниле?
— В основном обслуживал матросов в увольнении.
Там я приобрел ряд бесценных профессиональных качеств.
Вот увидите, я прекрасно предотвращаю буйные ссоры, плавно перерастающие в поножовщину.
— Избави Боже, — выдохнула Верити. Она была просто очарована — и снова не хотела признаться себе в этом…
Если, конечно, этот субъект не наделен чересчур богатым воображением. — А что за таверна была на Гавайях?
— «Прямо в десятку». Еще одна солдатская забегаловка, хотя в принципе заведение рассчитано на туристов. Малость поприличнее «Морячка».
— Ну а сингапурский «Хрустальный колокольчик»?
— Место сбора эмигрантов.
Верити опустила глаза на следующую строчку и едва не поперхнулась.
— Кантино «Эль-Торо Ройо»?!
— Там тоже было полно эмигрантов. Знаете, этот типаж — доморощенные гении слова и кисти. Приезжают покорять Мехико, а кончают у стойки за глотком дешевой текилы.
— Знаю, — выжала из себя Верити. — И кантино это тоже знаю. Несколько месяцев назад я была в Пуэрто-Валлерта и случайно оказалась в этом заведении.
Джонас с любопытством покосился на нее, продолжая укладывать в стопку чистые тарелки.
— Что вы забыли в этом злачном месте?
— Я искала там отца, — нахмурилась Верити и побарабанила пальцами по бумаге. — Ну а вы-то? Вы ведь торчали там не для того, чтобы собирать материал для великого романа, верно? Как вы могли работать в таких грязных притонах?!
Оставив без внимания ее вопрос, Джонас спокойно спросил:
— Ну и как, отыскали отца?
— Нет, — покачала головой Верити. — Но это пустяки.
Рано или поздно сам объявится. Он всегда так делает. — Она оторвалась от стены и направилась в свой офис. — Прошу прощения. Я ненадолго.
Джонас выронил сковородку в раковину.
— Эй, постойте-ка! Что вы собираетесь делать?
— Звонить, — сладко пропела Верити и улыбнулась.
Несколько секунд Джонас не отрываясь смотрел на нее. Казалось, Верити Эймс буквально обезоружила его улыбкой… Джонасу пришлось здорово постараться, чтобы стряхнуть с себя колдовское наваждение.
— Вы хотите звонить в эти бары?
— Я всегда тщательно проверяю все ссылки на предыдущие места работы. А в чем, собственно, дело, мистер Куаррел? Неужели вы думали, что я не смогу набрать номер Манилы или Таити?
Не спуская с нее глаз, он вытер руки полотенцем.
— Нет, отчего же? Просто многим невыгодно звонить в отдаленные места.
— Хочу вас обрадовать, мистер Куаррел. Вы далеко не единственный, кто успел поработать во всех уголках света. Я провела полтора года на Таити, три месяца в Маниле, год в Мехико и еще год на Гавайях. Возможно, мне слегка изменяет память, но, кажется, я была не только в «Эль-Торо», но и еще по меньшей мере в паре грязных кабаков, которые вы тут указали.
Телефон «Огней гавани» сразу показался мне знакомым…
К моему искреннему огорчению, это можно сказать и о «Прямо в десятку».
Джонас был ошарашен.
— Вы шутите, мэм? Откуда вы знаете эти заведения?
— Отец позаботился о том, чтобы я получила разностороннее образование, — бросила Верити и гордо прошествовала в офис, довольная тем, что сумела наконец поставить выскочку на место.
— Эти звонки выльются вам в кругленькую сумму, — слабо огрызнулся Джонас.
— Я вычту их стоимость из вашего первого заработка, — победно ухмыльнулась Верити, садясь за свой стол и протягивая руку к трубке… Все это становилось по-настоящему любопытным.
Ровно через час она получила ответы на все свои вопросы, а Джонас к тому времени успешно расправился с посудой… Работодатель и проситель вновь изучающе уставились друг на друга.
— Все в порядке, — тихо промолвила Верити. — Вы приняты. Везде я получила о вас самые лестные отзывы.
Теперь я знаю, что вы исполнительны, обязательны, можете вовремя открыть и закрыть заведение, не балуетесь наркотиками, не запускаете руку в кассу и не пьете на рабочем месте. Весьма высокая оценка, надо сказать… особенно если учесть, в каких местах я ее получила. Ах да, чуть не забыла:
Большой Эл из «Морской сирены» просил передать вам пламенный привет и заверения, что немедленно высылает долг по указанному мной вашему новому адресу.
Джонас Куаррел заметно приободрился. Взгляд из настороженного стал любопытным и довольным.
— Спасибо, Верити, — с чувством поблагодарил он. — Я никогда не забуду вашей доброты.
— Вижу, с тарелками вы покончили. Отлично. Начинайте шинковать лук для овощного пирога А я пока займусь выпечкой.
— К вашим услугам, шефиня! — Джонас уверенно взял кухонный нож с длинным широким лезвием. Похоже, это орудие было ему прекрасно знакомо. — Нам осталось решить еще одну небольшую проблему.
Верити так и замерла возле огромного холодильника, откуда как раз собралась вытащить пакет с холодным тестом.
— Что еще?
— Мне надо где-то остановиться, — широко улыбнулся Джонас Куаррел. — Есть идеи? Поскольку вы положили мне крошечное жалованье, я не смогу самостоятельно оплачивать жилье. Сегодня утром я освободил номер в мотеле у озера. Куда мне теперь?
Верити с заметным облегчением перевела дыхание.
— Располагайтесь в коттедже, где останавливается мой отец, когда ему приходит в голову проведать собственную дочь. Это прямо за кафе.
— Ну а как же ваш родитель?
— Пустяки. От него ни слуху ни духу с тех самых пор, как он прислал мне телеграмму с просьбой приехать к нему в Пуэрто-Валлерта. Я как дура притащилась туда, а он, оказывается, решил не дожидаться и скрылся в неизвестном направлении! Так что теперь он вряд ли скоро побеспокоит нас. Ну а если это все-таки случится… Что ж, тогда по-честному разыграете койку. Думаю, вам обоим не привыкать спать на полу.
— Вы очень великодушны.
— Бросьте. Просто я питаю постыдную слабость к закоренелым бродягам, которые гробят жизнь, чтобы убежать от собственного таланта.
