Джудит Гулд - Рожденная в Техасе
Элизабет-Энн взглянула на Карлоса Кортеса.
— Увидимся завтра, — сказала она бодрым голосом. — А сейчас мне нужно ехать в город.
Он проводил ее до коляски и помог подняться на сиденье. Вдали она заметила грузовик с рабочими, сгрудившимися у заднего борта. С такого расстояния их голубая рабочая одежда и желтые соломенные шляпы воспринимались как одна желто-голубая масса.
Карлос проследил за ее взглядом. Он понимал, что от решения проблем, возникших у Элизабет-Энн, зависело, будет ли работа у этих и других людей из его общины.
— Я поговорю с ними о сверхурочной работе, — сказал он. — Мне кажется, я смогу их уговорить. — Он смущенно помолчал и добавил: — И без повышения оплаты.
Элизабет-Энн посмотрела на него с удивлением. «Он понял все», — подумала она и, протянув руку, благодарно коснулась его плеча. Затем, решительно сжав губы, она приняла свою гордую позу и дернула поводья. Бесси тронулась с места, и Карлос остался позади.
На обратном пути Элизабет-Энн размышляла, что ждет ее днем. Несколько часов утомительной работы, а затем, если удастся выкроить время (а она не могла позволить себе не найти его), надо заехать в фирму «Койот» и во всем разобраться. Порой ей казалось, что, несмотря на все усилия, кто-то сознательно чинит на ее пути разные препятствия. Пока ей удавалось с ними справиться. Но так было раньше…
Думая о своем, она прислушивалась к тому, как стучат подковы Бесси по фунтовой дороге. Внезапно потянуло гарью; все ее чувства пришли в смятение. Где-то жгли траву, чтобы очистить поля. Элизабет-Энн сжала губы и постаралась задержать дыхание. Однако запах оказался сильнее и охватил ее целиком. С самого раннего детства пожар (один только запах дыма) наполнял ее душу ужасом и рождал кошмары. Как бы она ни старалась заглушить воспоминания, цепкая память возвращала ее к однажды пережитому.
Запах гари.
Потрескивание и рев пламени.
Нечеловеческие предсмертные крики, отчаянные призывы о помощи…
Нет, такое нельзя забыть. Проходили годы, многое изменилось в ее жизни, но не эти воспоминания. Запах гари для нее был дыханием смерти. Неистребимые воспоминания поселились в ее памяти, когда ей было шесть лет, и жили все эти годы.
I
1901
ЭЛИЗАБЕТ-ЭНН
Округ Идальго, штат Техас
Это был самый страшный из всех пожаров, когда-либо виденных жителями Квебека и Элизабет-Энн.
Все случилось у нее на глазах. Застыв от ужаса и широко раскрыв глаза, девочка видела, как едва заметный язычок пламени вначале как бы нехотя лизнул опилки на цирковой арене и вмиг превратил ее в бушующее море огня. Отовсюду неслись крики страха и боли, нестерпимой боли и отчаяния. А вот и отец — весь объятый пламенем, превратившийся в живой факел.
Элизабет-Энн не помнила, как оказалась в поле, где совсем недавно беззаботно собирала цветы; время словно остановилось для нее, маленькой золотоволосой девочки с глазами цвета морской волны. Как завороженная глядела она, как огромный костер, отполыхав, начал постепенно угасать. Когда огонь почти утих, Элизабет-Энн вернулась туда, где стоял цирковой павильон, а теперь тлели головешки. Она хотела найти отца и мать. Их тела придавила догоравшая деревянная опора. Девочка ухватилась за нее, пытаясь сбросить. Потрясение было настолько сильным, что она не сразу ощутила боль в руках и отдернула их, лишь почувствовав удушливый запах горящей плоти, исходивший от тел родителей и ее собственной кожи.
Было настоящим чудом, что из зрителей, в панике покидавших горящий цирк, пострадали только трое. Двое из них получили легкие ожоги. Больше других не повезло жене мэра, миссис Питкок. Ей обожгло лоб и щеки, но со временем следы от ожогов сгладились и лишь слегка портили ее лицо. Никто из городских жителей, бывших на представлении, не погиб.
Жертвами огня стала только труппа актеров бродячего цирка, принадлежавшего отцу Элизабет-Энн. Никого из них живыми не довезли до ближайшей больницы, за исключением женщины-карлика Хейзи и Эстер — «женщины с усами». Однако Эстер в ту же ночь умерла в страшных мучениях.
На всю жизнь запомнила Элизабет-Энн запах горящего человеческого мяса. Даже после того как зажили раны, ей нестерпимо было видеть тонкую, как пергамент, покрытую рубцами кожу своих рук. Никогда не могла Элизабет-Энн забыть о своей жестокой судьбе.
Ее отец по натуре был человеком непрактичным. За несколько лет до трагедии он заключил сделку: обменял пришедшую в упадок ферму в Техасе, около Неаполя (там родилась Элизабет-Энн), на не менее убыточный бродячий цирк.
Так в свои шесть лет она осталась круглой сиротой — других родственников, кроме отца и матери, она не знала. Семьей для девочки был бродячий цирк.
Обгоревшие руины циркового павильона тлели еще несколько дней. Жизнь в округе Идальго была лишена разнообразия, а потому весть о случившемся, подобно лесному пожару, облетела окрестности. Какой-то нездоровый интерес гнал людей за несколько миль, чтобы они своими глазами увидели дымящиеся развалины.
Эленда Ханна Клауни была не из тех, кого привлекают разного рода сенсационные известия. Сплетни ее также не интересовали. Не в ее правилах было лезть в чужие дела, когда от своих забот голова шла кругом. Больше всего хлопот доставлял ей дом на Мейн-стрит, на втором этаже которого она сдавала комнаты. Сдавала по неделям. Сама она со своей племянницей Дженни занимала нижний этаж. Не меньше внимания и заботы требовало кафе «Вкусная еда», расположенное через дорогу.
Эленда Ханна Клауни родилась в Бостоне. С тех пор прошло двадцать шесть лет. В ее характере поразительная практичность (чем, как известно, отличались все уроженцы Новой Англии[1]) сочеталась с трезвым и бескомпромиссным взглядом на жизнь. Срок, на который она сдавала комнаты, объяснялся простым арифметическим расчетом. Она рассуждала так: «В году пятьдесят две недели, если разделить это число на четыре, получится тринадцать месяцев. С другой стороны, сдавая комнаты по месяцам, она будет иметь прибыль за двенадцать месяцев». Только уроженка Бостона могла додуматься до того, чтобы увеличить год еще на один месяц и получать дополнительную прибыль.
Случись ей узнать о пожаре, она бы ни за что не поехала той дорогой. Но в то время ее вообще не было в городе: она на два дня уезжала в Браунсвилль.
Эленда взяла с собой племянницу Дженни, которой недавно исполнилось девять лет. Квебек был маленьким городком, поэтому она решила, что знакомство с Браунсвиллем не повредит Дженифер. Эленда долго жила в Бостоне и понимала, насколько темп жизни большого города отличается от размеренной, монотонной жизни крохотного Квебека, где, казалось, и время остановилось. Неведение Эленда считала опасным. По ее мнению, следовало знать, что делается в большом мире. И все же… все же… она сама выбрала этот городок восемь лет назад. Он показался ей идеальным местом, где можно обосноваться и начать новую жизнь. Никто не знал ее в то время, теперь же, спустя восемь лет, жители города с уважением отдавали должное ее сильному характеру. Она расплатилась сполна за прежние ошибки. С прошлым было покончено навсегда.
