Больно только в первый раз (СИ) - Летова Мария

— Разберусь, — бубню я под нос.

— Ну да, ну да, — комментирует дядька. — Ты у нас человек-талант. Если хуйня какая-нибудь есть поблизости, то это для тебя. Чтобы вляпаться.

Я выхожу из тачки молча.

— Под ноги смотри, — летит мне вслед напутствие.

Хлопаю дверью.

Внедорожник сразу отъезжает.

Мне открывается обзор на маленькую пиццерию с облупленным фасадом, которую я бы по памяти вряд ли нашел, слишком хреново в этом городе ориентируюсь. Тем более что место не я выбирал. Адрес остался в памяти навигатора в машине Дениса — повезло. Повезло, ведь переписки, которую я вел со своим алиби на сайте знакомств, больше нет.

Она профиль свой снесла.

Действительно, вляпываться в дерьмо я просто мастер.

С Денисом у нас разделение труда. Пока он ищет нам нормального компьютерщика, чтобы социальные сети прошерстить, я работаю ножками.

Перед тем, как в пиццерию войти, я вылавливаю в кармане куртки телефон. Там звонок входящий.

— Пф-ф-ф… — морально концентрируюсь, прежде чем ответить.

Приняв звонок, говорю:

— Да. Привет.

— Привет, сынок, — голос матери тонкий и расстроенный.

С ней очень осторожно надо. Это мой принцип по жизни, когда дело матери касается. Она из породы впечатлительных людей. Мышей боится, собак. Изменений любых. Грубости и насилия, даже по телику. Она в общем и целом жизни боится, но ей от жизни и влетело неплохо. Осталась одна со мной несовершеннолетним на руках, хотя трагедия не в том, что нужно было как-то выживать, а в том, что она отца любила. Тринадцати лет ей не хватило, чтобы оправиться. Да она и не пыталась. Закрылась просто. От родни, от знакомых, от меня. Она медсестра, хотя последние пару лет не работает. На моем попечении.

Она толком и не знает, в какой жопе я нахожусь. Думает, что я уехал, потому что сам так захотел, а не потому, что меня взашей из республики вытолкали.

— Как у тебя дела? — спрашивает мама.

— Отлично все, — говорю я. — Холодно только.

— Холодно? — немного тревожно. — У тебя теплая одежда есть?

— Да, не переживай. Я уже привык. У тебя как дела?

Я дую на кулак. На улице минус пять, не больше, но здесь эти градусы кусаются. За сутки погода сильно поменялась. Подморозило, а перчаток я в жизни не носил. На родине не припомню ни одной зимы ниже четырех градусов, а здесь… Здесь действительно привыкнуть нужно. И к воздуху, и к климату.

— У нас тут в соседнем доме квартира выгорела, — жалуется она. — Тушили полночи. А так… Все хорошо…

Разговариваю с ней минут пять, после чего осторожно беседу сворачиваю, потому что у меня конкретно в одном месте подгорает.

— Мне идти надо…

— Береги себя, — просит она.

— И ты. Позвоню на днях.

Затолкав телефон обратно в карман, я перебегаю дорогу и вхожу в кафешку. За то время, пока на улице стоял, сюда люди и зашли, и вышли. Место на самом деле живое, несмотря на слегка убитую обстановку. Официантку я помню, но сегодня, судя по всему, не ее смена, да и в целом мне она не то чтобы нужна.

Я вообще не уверен, что есть хоть какой-то, сука, смысл здесь околачиваться, но вариантов у меня ничтожно мало. Их просто на донышке.

Заняв столик, решаю для начала пожрать. Перед тем, как озвучить пацану-официанту заказ, я выкладываю на стол бумажный лист альбомного формата, на котором изображено лицо моего алиби.

Мы достали картинку из видео. Она очень дерьмового качества, потому что в той гостинице очень дерьмовое оборудование, но лицо на картинке достаточно узнаваемое, если ты с этим человеком знаком.

— Давно здесь работаешь? — обращаюсь к пацану.

Он косится на меня. Косится на картинку.

— Не-е-ет… — тянет он.

Либо рожа у меня подозрительная, либо он просто придурок, в любом случае слегка шарахается. Я за сегодняшний день и так много терпения потерял, но вот сейчас изо всех сил держу себя в руках.

— Не видел здесь эту девушку? — киваю на картинку. — Я ее ищу. Я ее… потерял.

— Нет… — отвечает он быстро.

— Посмотри получше, — прошу я, сунув лист ему в руки. — Не торопись.

Пока он следует моему напутствию, стучу пальцами по столу. Наблюдаю за его лицом, но там для меня ничего утешительного. Очевидно, с девушкой на картинке он не знаком и вряд ли пересекался.

— Эм-м-м… нет, — он возвращает мне лист.

Я не особо рассчитывал на удачу. Удача в моей жизни — это только в исключительных случаях. В основном же мне всего приходится добиваться через, твою мать, приложение охренеть каких больших усилий. Единственное, с чем проблем у меня никогда не было, — это спорт. С ним у меня с детства любовь и взаимопонимание, хотя в условиях жесткой конкуренции и за свое место в спорте мне пришлось неслабо побороться.

Свернув картинку, я возвращаю ее в карман.

— А где у вас в городе студенты собираются?

— Собираются? — переспрашивает он пугливо.

— Ну, тусуются, — конкретизирую я.

— В… «Зажигалке»? — предполагает он.

— Это что такое?

— Клуб ночной…

У меня есть очень большие сомнения относительно того, что девушка, которая в почти двадцать один теряет девственность, будет частым гостем в ночных клубах, но опять же — вариантов у меня на донышке!

— А еще?

— Ну… в «Старике Хоттабыче»… Это кафешка в центре. Там два универа рядом, и… Короче, там народ тусуется…

Я отпускаю его с миром, потому что слегка кажется, будто он сейчас тревожную кнопку нажмет или ментов вызовет. Видимо, для взятия показаний я сильно рожей не вышел. Плюс ко всему она у меня еще и заросла.

Я приканчиваю бизнес-ланч, который у них тут до трех дня подают. Я к таким порциям максимально не привык, так что по итогу остаюсь немного голодным.

Выйдя из пиццерии, кручу башкой по сторонам. Ориентации на местности мне хватает, чтобы понять, в какую сторону идти.

Набросив на голову капюшон и засунув в карманы руки, сворачиваю направо. Моя цель — перекресток в паре километров отсюда.

Хочу на него взглянуть и прикинуть, чем он мог так ЕЙ не угодить…

Глава 7

Полина

— Я дала номер твоего телефона Михаилу Абрамову.

— Зачем? — повернув голову, я смотрю на свою мачеху.

Возмущение делает мой вопрос психованным, а я терпеть не могу становиться крикливой истеричкой. Рядом с Мариной я частенько сама не своя. С тех пор, как в пятнадцать лет впервые ее увидела.

— Он тобой заинтересован, — сообщает Марина. — Позвонит тебе, пообщаетесь. Сходите в ресторан…

— Я в нем не заинтересована, — говорю с упором на личное местоимение.

— Ну, от тебя не убудет, — рассуждает она. — Когда такой мужчина проявляет внимание, нужно от радости визжать. А он тобой очень заинтересован.

Ее маникюр представляет собой двухсантиметровые стилеты, которыми она стучит по рулю своего «Мерседеса», чем раздражает еще больше.

Жить в ожидании, что мне в любое время может поступить звонок от мужчины, который во мне заинтересован, — нервирует!

Я не хочу, чтобы он звонил.

Михаил Абрамов — новый знакомый моего отца. Он, как и мой отец, бизнесмен. У него свой автосалон, ему тридцать шесть, и его внимание меня напрягает.

— … ты слышишь? — требует Марина.

— Я не собираюсь с ним встречаться, — отрезаю я.

— Не дури, — настаивает она. — Пусть он за тобой поухаживает. Может, у тебя мозги на место встанут.

От перспективы, что Абрамов будет за мной ухаживать, становится душно.

Он смотрит на меня так, будто глазами раздевает. Щупает. Представить себя с ним где-то в замкнутом пространстве мне дико. Я не хочу, чтобы он до меня дотрагивался!

— Останови, — прошу я Марину.

— Триста метров осталось…

— Я здесь выйду.

— Как хочешь, — она включает поворотник и прижимается к тротуару.

Я выбираюсь из салона, бросив ей короткое «пока».

До моего университета действительно триста метров осталось, и я лучше пройду их пешком, чем буду слушать все это.

На мне короткая шуба, так что ветер сильно задувает. Я не рассчитывала, что так похолодает, и, пока быстро иду по тротуару, чувствую, как замерзает моя задница в тонких джинсах.