Ночь на троих (СИ) - Лав Кира

— У тебя через неделю бой в “Клетке”, а ты подставился так! Как ты собираешься драться? Ты не восстановишься! Официальный бой через три месяца, а если тебя сломают?

— Пусть попробуют, — рычит Данияр. А потом резко выдыхает, смягчается. Я ни черта не понимаю вообще! О чем они? Какая еще клетка? Какие бои? Куда я попала, господи… — А сломают, меня соседка наша хулиганка лечить будет. Да?

— Ага, — киваю, вообще не понимая, что он говорит, что спрашивает. Я просто с открытым ртом слушаю все, вообще не соображая ничего, и машинально отвечаю на вопросы.

— Вот, видишь? А ты паникуешь.

— Конечно я паникую, потому что бабки нам обоим терять, — снова рычит Демьян, выставляя на стол приготовленную еду. Пахнет просто восхитительно! Но сейчас меня не волнует еда, честности ради. И даже странный флирт и перемена настроения обоих — тоже.

Меня волнует только одно.

— А чем вы занимаетесь?

Глава 5. Кира

Они оба смотрят на меня так странно, словно я задала самый глупый вопрос в мире.

И только я не могу понять причину этих взглядов. То ли я должна была понять сама, и вопрос поэтому кажется им странным. Либо я просто сую нос не в свое дело, и от этого они и смотрят так. Как будто готовы меня съесть…

— Дан у нас боец ММА. Будущий боец взрослого ММА. А пока только стремится попасть в нормальное место. Сейчас он тренируется, дерется и подрабатывает на нелегальных боях. Раз в пару-тройку недель.

Ого… Демьян отвечает так быстро и просто, что все мои очередные теории сыплются прахом! Потому что, эм… Ну, я не ждала таких откровений.

А еще больше я не ожидала того, что Данияр дерется…

Я не люблю драки и жестокость в любых ее проявлениях, а особенно, когда эти драки для развлечения и заработка денег. Не понимаю я этого! Вот грушу в зале поколотить — это ладно, но человека…

Машинально смотрю на разбитое лицо Дана и сразу морщусь: представляю, как ему там досталось… Ужас. Это ужасно! Кто вообще в здравом уме согласится на такое?

— А ты? — спрашиваю охрипшим голосом у Демьяна, наплевав уже на то, как странно мой голос может звучать со стороны.

— А я его агент. И тренируемся мы вместе. Но я не дерусь.

Наверное, потому, что хотя бы один из их дуэта должен оставаться не с отбитой головой… Мда уж. Жуть!

— Вы братья? — смелею и задаю еще один вопрос.

— А у нас допрос? — усмехается Данияр. Мне больно на него смотреть… Эти побои, это так ужасно! Я даже не представляю, с кем он дрался, раз со своими габаритами и размером мышц смог вот так получить. Но в разговоре я услышала, что он выиграл… Сразу возникает вопрос: а что тогда он сделал с соперником?

Боже. Мне уже нужно снова планировать и срочно сбегать отсюда. Или еще нет? Он жестокий на ринге? Если да, то переносится ли эта жестокость в жизнь?

— Я просто спросила. Мне интересно, с кем судьба под одну крышу закинула, — пожимаю плечами, надеясь, что не трясусь слишком сильно.

— Мы друзья, — отвечает Демьян. Он все-таки более сговорчивый. Долгим путем удалось это выяснить. — Дружим с самого детства. Считай, как братья.

— Ты старше, да? — спрашиваю, потому что мысль резко мелькает в голове. Он не выглядит старше внешне, но это ощущается в разговоре. Хотя не думаю, что намного старше. Даже хотя бы меня.

— Заметила, потому что я умнее?

Не назвала бы умным человеком того, кто бросает своего друга выходить на ринг раз в месяц.

Не произношу вслух, конечно. От греха подальше.

Киваю с полуулыбкой. Вроде бы я с ним согласна. На деле же просто выбираю тактику молчания, чтобы разговорить собеседников.

— Мне двадцать три. Ему двадцать один, — говорит Демьян.

— А тебе-то сколько, хулиганка? — снова включается Дан.

— Мне девятнадцать.

— Ну вот и познакомились. А надо было всего цапнуть меня ножом, полапать за торс, пару раз поспорить и вуаля!

— Вы и сами-то не торопились что-либо рассказывать! — перекидываю ответственность, потому что а чего это он вообще, а?

— Так ты не спрашивала, — пожимает плечами Дан.

Он сегодня какой-то другой, не пойму, из-за чего. То ли немного привык ко мне, то ли из-за его состояния. Ему же, наверное, очень больно… Я даже представить не могу насколько. Однажды я стукнулась рукой об мольберт. Набила себе синяк. Я три дня страдала от боли, а тут… Ужас.

— Тебе, может, чем-то помочь? Может дать мазь? Или… не знаю… — говорю несмело. У меня это от мамы. С самого детства мне всегда всех нужно было пожалеть, иначе сердце не на месте. Я так таскала домой несчастных собачек, кошечек, птиц! Мама с ума сходила, а мне всех жалко. Надо было вылечить, а потом отпускать. Так и тут. Не могу смотреть!

— Не жалей его, – рычит на меня Демьян. Я даже теряюсь! Он сегодня тоже другой. Сговорчивый, да, но далеко не белый и пушистый, каким казался вначале. — Сам виноват.

— Не будь таким противным! — рычу в ответ. Чего это он мне указывает, в конце концов? Мы знакомы второй день! — Если ты спокойно смотришь на то, как твоему другу больно, то я — нет!

— А хулиганка с большим сердцем? — улыбается Данияр. Губа снова кровит.

— У меня оно хотя бы есть.

Лезу в морозилку под непробиваемым взглядом Демьяна. Достаю пару кубиков льда, подхожу к Данияру. Ну невыносимо! Хоть немного отек снять нужно. Ну куда это годится-то, а?

Прислоняю кубик льда к разбитой брови. Там большое рассечение, от него отек. Я почти уверена, что это стоило бы зашить, но… Вряд ли мое мнение тут учитывается, конечно. Поэтому я просто аккуратно вожу кубиком льда, банально снижая боль. Это единственное, чем могу помочь.

— О-о-ох… — стонет Данияр низким хриплым голосом. Меня даже почему-то мурашками окатывает от этого. Таких… таких стонов я не слышала еще. Это звучит, ну… красиво и сексуально, скрывать я не буду. Я даже немного теряюсь от неожиданности. Неловко замираю с этим кубиком льда.

— Хватит, — говорит Демьян, — За что ты его жалеешь? Он пропустил удары по своей вине!

— Это не значит, что он не заслуживает жалости или то, что ему не больно, — продолжаю стоять на своем и отстаивать право помочь Данияру.

А потом… Он, видимо, так вдохновляется тем, что я решила ему помочь, что хватает меня за талию и дергает на себя, усаживая меня к себе на колени! Боже! А он такой большой и сильный, что возможности вырваться у меня, конечно, нет!

И сижу, как дурочка, у него на коленях. Ещё этот кусочек льда, который уже тает и противно стекает по предплечью.

— Дан!

— Ты чего? — шепчу ему. Меня всё еще пугает все происходящее, что логично, и к таким поворотам судьбы я вообще не была готова. Ну что за мужчины, а?! Им от чистого сердца помочь хочешь, а они…

— Так удобнее будет, — говорит он с ухмылкой. — А то спина устанет стоять надо мной. Ты продолжай, я сижу смирно.

В его голосе столько лукавства, словно ему четырнадцать и он впервые в жизни усадил девчонку на свои колени.

И я пытаюсь собраться и принять правила игры, потому что понимаю, что он не отпустит и встать я не встану, пока он не решит, что пора. И он такой огромный! Я себя чувствую ну просто Дюймовочкой! Последний раз я сидела на коленях у такого большого мужчины, когда мне было пять лет. Мы были в торговом центре перед Новым годом, и там о-о-очень большой мужчина был в костюме Деда Мороза. Дети садились к нему на колени, рассказывали стих, а потом получали за это сладости. И я тогда думала, что стала еще меньше рядом с ним! И сейчас думаю точно так же.

И от воспоминания и ассоциации мне становится так искренне весело, что я хихикаю вслух. Не могу себя контролировать.

— Чего смеешься? — спрашивает Дан.

— Я.. Я просто вспомнила, как маленькая точно так же, как сейчас, сидела на коленях у Деда Мороза. Он был тоже огромный, а мне казалось, что я стала еще меньше. Ты, в общем-то, как Дед Мороз. Мда.

— Дед Мороз? — посмеивается он. Прислоняю второй кусочек льда к губе Дана. Он шипит, ему больно… А потом берет мою руку за запястье, отводит в сторону и говорит: — Ну, загадывай тогда желание. Любое исполню.